— Всецело! — заверил Казик и посмотрел почти ласково, что Валерию Леонидовичу совершенно не понравилось: этот смешной мужичок явно был слишком не смешным. И даже, вероятно, опасным.

— И еще одна информация, только прошу о ней пока не распространяться, — заговорил полковник. — Кто-то попытался отравить начальницу VIP-зала Егорову.

— Попытался?..Отравить?!.В каком смысле?..Она жива?! — Огородов посмотрел с изумлением.

— Жива-жива, — успокоил полковник. — В больнице Егорова.

— Так как же так?..

Вид у директора был, судя по всему, настолько растерянным, что опасный эксперт Казик вдруг замахал на него ладонями, словно веерами, и принялся не просто говорить, а почти уговаривать:

— Вы не беспокойтесь, Валерий Леонидович! Понятно, столько неприятностей для аэропорта… для вас как директора… Но с Ольгой Валерьевной, слава богу, все в порядке. Ей повезло несказанно. Ее вовремя обнаружили и доставили в больницу, поправится Ольга Валерьевна. И сейчас она под охраной…

— Под охраной? — Огородов посмотрел на Казика, на Купревича… — То есть вы считаете…

— Да, мы считаем, что Егорову пытались убить, — подтвердил догадку полковник. — И напали на нее на днях, судя по всему, не случайно.

— Напали?..А-а-а… точно… — досадливо поморщился Огородов. — Мне начальник САБа говорил… у Егоровой электронный пропуск украли… Бессмысленная кража… Но думали, случайность… — Он вдруг насторожился. — А вы полагаете, не случайность?

— Возможно… — уклончиво ответил Купревич.

— Но зачем кому-то понадобилась Егорова? — Валерий Леонидович недоуменно пожал плечами и почти тут же насторожился. — В связи с Марадинским? — Он немного подумал. — А ведь никто не общался в аэропорту с Марадинским больше, чем Ольга Валерьевна. Марадинский постоянно летал и всегда через VIP-зал…

У Огородова как-то сразу все сложилось: вот же она, взаимосвязь! Непонятно какая, но она очевидно есть, что-то явно связывало начальницу VIP-зала с постоянным пассажиром, и теперь московскому следователю со всей его командой надо потянуть именно за эти ниточки…

В душе Валерий Леонидович ждал от полковника Купревича (эксперт его не слишком занимал) хотя бы маленькой благодарности, но тот снял очки, вынул из кармана салфетку, тщательно протер стекла и кивнул:

— Спасибо, Валерий Леонидович, что уделили нам время.

— Пожалуйста, — сухо ответил Огородов и вышел из комнаты.

У прежнего директора общая приемная была с замом по производству, у нынешнего — с замом по экономике.

Огородов намерился зайти к Малафеевой, но секретарша упредила:

— Екатерина Александровна уехала в город. А вам звонил Дергачев. Сюда, в приемную. Он сказал, что звонил вам на мобильный, но вы трубку не берете. А трубку вы никак не могли бы взять, вы ее в плаще, в кармане оставили. Я слышала звонки, но трубку не брала.

У секретарши, так же, как и помощник Георгий, доставшейся от прежнего директора, был бубнящий голос, и это раздражало. Огородов не раз думал, что следовало бы ее убрать, но понимал, что так же, как и помощника Георгия, убирать эту довольно нудную женщину не следует, по крайней мере пока. Она все и всех в аэропорту знала, все умела, была очень ответственной, исполнительной — в общем, образцовой.

— Я попыталась связаться по вашему поручению с Егоровой, звонила ей на мобильный, в кабинет, даже домой, — сообщила ответственная и исполнительная, — но в кабинете и дома никто не отвечает, а мобильный вне доступа сети. Я связалась со старшим администратором, сегодня дежурит Жанна Корнилова, но она ничего не знает про Егорову. Она тоже пыталась связаться, безрезультатно, и очень волнуется.

— Позвоните Корниловой и передайте, что сегодня вечерним рейсом прилетает губернатор. Ей надо быть на месте. Ольга Валерьевна в больнице.

У женщины расширились глаза и даже нижняя губа слегка отвисла, но директор больше ничего не сказал, и образцовая секретарша никаких лишних вопросов задавать не стала.

Огородов зашел в кабинет, плотно прикрыл дверь, набрал номер Дергачева.

— Вы меня искали, Сергей Геннадьевич? — Услышал голос начальника САБа и почти сразу перебил: — Я в курсе. Зайдите ко мне.

— Ну, что скажите? — спросил Купревич.

Казик непроизвольно зевнул и тут же смутился. Неловко как-то получилось. Конечно, он мало спал, из больницы вчера вернулся поздно, однако сам полковник отправился после больницы на квартиру Егоровой и явно там пробыл не пятнадцать минут. А уже в восемь утра разбудил Аркадия Михайловича со словами, что собирается вызвать к себе Огородова, как только тот приедет на работу. Причем намерен сделать это через секретаршу директора. На вопрос: «Почему не позвонить на мобильник?» последовал весьма странный ответ: «А чтобы сбить с толку». По мнению Казика, это было как-то несерьезно. Ни с какого толку Огородов не сбился, хотя сам разговор был ему явно неприятен. Оно и понятно. Генеральный директор совершенно не собирался посвящать посторонних в свои бизнес-планы.

— Я скажу, что Валерий Леонидович, на мой взгляд, так привязан к страховщикам из «Олимпии» не просто из-за давней деловой дружбы, но и за какой-нибудь процент, который имеет с этой самой дружбы. Но нас ведь это не интересует?

— Нисколько, — подтвердил полковник.

— Зато новый генеральный директор явно хочет предстать перед своим начальством во всей красе, что вполне понятно, но совсем не хочет привлекать подозрительного внимания к «Олимпии», а потому случившееся с Борисом Эдуардовичем буквально через неделю после того, как ему дали от ворот поворот, для Валерия Леонидовича — большая неприятность.

— Ну, Огородова в причастности к этому убийству никто и не подозревает. Другое дело — мог ли разрыв отношений между «Гранитом» и аэропортом стать причиной преступления? Странно как-то… — задумчиво произнес Купревич.

— Я, Олег Романович, в бизнесе, конечно, мало понимаю, — заметил Казик. — Но в психологии кое-что смыслю, и с этой точки зрения все, что предпринял Марадинский, — это поведение очень напуганного человека. А испугаться он, судя по всему, мог только своего тестя — Алексея Владимировича Безменцева. Но тот, опять же судя по всему, никак не мог узнать ни о проблемах с аэропортом, ни о любовных свиданиях зятя в Петербурге, где Марадинского чуть не застукал приятель тестя, поскольку путешествовал в глубинах Латинской Америки практически без связи.

— А почему мы так уверены, что без связи? В конце концов, плохая связь — еще не означает ее полное отсутствие. И о переговорах Марадинского с Огородо-вым, о которых якобы была в курсе только Малафеева и немного частный детектив, мог узнать кто-нибудь еще… В любом случае необходимо побеседовать с Без-менцевым. Сегодня похороны, он прилетел в Губернск, я с утра с ним договорился встретиться после поминок.

— И как он к этому отнесся? — поинтересовался Казик, которого в душе несколько смутило объединение похорон с допросом.

— Нормально он к этому отнесся. С пониманием. Я бы даже сказал: по-деловому. Полагаю, вы захотите поприсутствовать при нашей беседе, — не спросил, а, скорее, констатировал полковник.

— Всенепременно.

— И к Ольге Валерьевне поедете тоже.

— Конечно.

Еще до встречи с Огородовым Купревич сообщил: врачи проинформировали, что угрозы для жизни пациентки Егоровой нет, она переведена в отдельную палату, в данный момент спит, но после обеда с ней можно будет побеседовать.

А если бы она не пригласила на ужин Дергачева и Кондакову и те ее вовремя не обнаружили?..А если бы в темном садике вовремя не появился сосед с собакой?..

Случайность… Счастливое стечение обстоятельств… А вот то, что на Егорову дважды покушались, — совсем не случайность, а пока совершенно непонятная закономерность.

— Кстати, — неожиданно сказал Купревич, — я еще не завтракал. А вы?

— Я тоже, — вздохнул Аркадий Михайлович, который успел второпях выпить в номере чашку растворимого кофе и съесть пару печенюшек. Но разве это полноценная еда?