— А отдел экономической безопасности Старчука? Вы его передадите Малафеевой?

Дергачев вспомнил, какой скандал устроил Старчук, когда на него Малафеева посягнула. Лавронин рассказывал, причем не без удовольствия: дескать, смотри, какие у меня верные кадры.

— С какой стати? — удивился директор. — Ну да, Екатерина Александровна с самого начала настаивала, но Юрий Александрович убедил меня, что делать это не надо. Так зачем я буду чего-то переиначивать на короткий срок? Надеюсь, это будет действительно короткий срок. И вообще… — Огородов вдруг усмехнулся, — например, в аэропорту, где я прежде работал, в принципе не было должности зама по безопасности. Прекрасно обходились силами начальника САБа.

Сергей подумал, что в его бывшем аэропорту тоже не было такого заместителя. Ну так что сравнивать слона и моську?

— Я могу идти? — спросил Дергачев.

— Идите, — разрешил директор, однако уже у порога окликнул: — Забыл предупредить, Сергей Геннадьевич. Каждое утро вы мне должны докладывать об обстановке в аэропорту. Я имею в виду по вашей линии. Ну а если какая-то нештатная ситуация… в любое время. Сейчас мелочей быть не может… У нас сейчас вообще одна сплошная нештатная ситуация.

В принципе Дергачев не собирался ставить директора в известность насчет нештатной ситуации с Егоровой. Считал, не тот уровень. Да и уговорились сегодня утром особо не распространяться. И все же…

— Вчера поздно вечером напали на Ольгу Валерьевну Егорову, — сказал он.

— Что значит — напали?! — Огородов аж с кресла привстал.

— Она с работы возвращалась, около дома на нее напали, похоже, грабитель хотел сумку отнять. Но не успел, сосед с собакой помешал. Да и сама Егорова даже испугаться не успела, быстро все случилось, так что обошлось.

Директор опустился в кресло, покачал головой:

— А вы когда об этом узнали?

— Да почти сразу и узнал. Она мне позвонила.

— Почему вам, а не в полицию? — Огородов посмотрел удивленно.

— Потому что грабитель с нее пропуск сорвал, скорее всего, случайно. Егорова забыла пропуск снять. Ну а по инструкции…

— Я знаю инструкцию, — перебил директор. — Вы, естественно, тут же пропуск заблокировали?

— Разумеется.

— Прямо напасть какая-то… — пробормотал Огородов и, мотнув головой, словно встряхнувшись, спросил строго: — Егорова написала заявление в полицию?

— Нет. Считает, там разбираться не станут, только время у нее отнимут. Потому как разбираться вроде не с чем и не с кем. Никто не пострадал, ничего не отняли, никого опознать Егорова не сможет. Только пропуск пропал, но так это дело не полиции, а САБа.

— То есть нападавшего она даже краем глаза не видела?

— Говорит, что нет. Все слишком быстро произошло.

— Хорошо, — кивнул директор и сам себя поправил: — Вернее, плохо. То есть хорошо, что все обошлось, но плохо, что все это в принципе случилось…

Покинув административный корпус, Дергачев позвонил Казику насчет сумки. Огородову об этой сумке он ничего не сказал, решил не загружать лишней информацией. Но прежде всего промолчал, потому как пришлось бы объяснять, почему с проблемой начальницы VIP-зала он обратился к стороннему эксперту, а по сути — к московским следователям. Директору это бы явно не понравилось.

А самому Дегачеву в данный момент больше всего не нравилось, что он вынужден пусть временно, но занять место Лавронина. И не из-за опасения дополнительной работы, а по совершенно иной причине: его тревожили слова Огородова об очень неприятном разговоре с москвичами, и прежде всего с акционерами. Черт их знает, этих новых хозяев, еще решат от греха подальше навсегда убрать Лавронина с его места.

— Значит, это и есть Вера Николаева Бубнова, которая вчера так настойчиво интересовалась у Ольги Валерьевны Егоровой Марадинским? — Олег Романович Купревич придвинул лицо к монитору, поправил очки: — Вы уверены?

— Совершеннейшим образом! — заверил Казик. — Перед встречей с вами я заглянул на официальный сайт фирмы «ФинАудит».

— Н-да… — протянул полковник. — И такая симпатичная дама может оказаться такой страшной? Судя по всему, Марадинский испугался именно ее. Ну, посмотрите сами, Аркадий Михайлович.

Купревич развернул монитор, и Казик увидел: в тот самый момент на глаза Марадинскому могли попасть только Бубнова, пожилая пара, женщина с девочкой лет двенадцати и парнишка с жидкой бороденкой. Они последние выходили из зоны прилета московского рейса.

— Все эти пассажиры в терминале не задерживались, сразу на привокзальную площадь вышли, мы проверили по камерам. И, судя по всему, Марадинский очень не хотел быть замеченным Бубновой и решил спрятаться в туалете. Спустя четыре дня Бубнова является к начальнице VIP-зала и под предлогом общих дел с Марадинским пытается навести справки по поводу расследования. Через несколько часов на Егорову кто-то нападает. Стечение обстоятельств? — Купревич бросил взгляд на лежащий на стуле пакет с сумкой. — Я отдам вашу поклажу на экспертизу. И распоряжусь, чтобы внимательно прошерстили деловые связи Бубновой и Марадинского. Может, это даст ответ на вопрос: чем Вера Николаевна так могла напугать Эдуарда Борисовича?

— Есть еще несколько вопросов, не исключено, мелких, однако же любопытных, — заметил Казик. — Во-первых, почему постоянная клиентка VIP-зала воспользовалась обычным терминалом? Во-вторых, почему она вообще вышла последней? У нее, если судить по записи камер, с собой была лишь небольшая дорожная сумка, которую она явно брала в самолет. Таким пассажирам не надо ждать выдачи багажа, и они проходят первыми. И, вполне возможно, она с Марадинским просто бы разминулась. Наконец, в-третьих, почему Вера Николаевна, которая, конечно же, узнала о смерти Эдуарда Борисовича в тот же день, вдруг так этим заинтересовалась? Причем настолько, что не удовлетворилась официальной и неофициальной, гуляющей по интернету информацией, а спустя четыре дня отправилась в аэропорт потолковать с Егоровой? Да, у Бубновой были деловые отношения с Марадинским, но, уверен, у нее деловые отношения еще с кучей народа.

— То есть вы полагаете, за этими отношениями кроется нечто особенное? — уточнил полковник.

— Я хотел бы встретиться с Верой Николаевной. Пообщаться неформально. Без всяких допросов, протоколов и тому подобного. У меня в памяти сейчас всплыла одна деталь… может, сущая ерунда… но кто знает…

— Какая деталь? — спросил следователь тем самым тоном, каким ведут допрос.

— Позже, — проигнорировал следовательский тон Казик. — Но поскольку вы, Олег Романович, наверняка не станете возражать против моей беседы с Верой Николаевной, — заявил он так, словно уже получил «добро», — то у меня будет к вам одна просьба. Попросите ваших спецов проверить: случалось ли так, чтобы за последние… ну, положим, полгода, пути Веры Николаевны и Бориса Эдуардовича пересекались в каком-нибудь другом городе. Не обязательно, чтобы они вместе улетали или прилетали. Но чтобы какое-то время они находились в одном месте. Полагаю, это можно отследить по билетам… наверняка есть такая база. Я прав?

— Правы, — подтвердил Купревич. — И прежде всего мы это постараемся сделать по базе VIP-зала, там все клиенты фиксируются.

— И, пожалуйста, найдите номер мобильного телефона Веры Николаевны. Это, полагаю, тоже возможно?

— Возможно, — вновь подтвердил Купревич. — Но все-таки какая деталь у вас там всплыла? — напомнил он свой вопрос.

— Ну-у-у… — Аркадий Михайлович неопределенно повел плечами, — мне кажется, у Бубновой с Марадин-ским могли быть дела, которые они тщательно скрывали от своего ближайшего окружения, и потому они их, скажем так… старались проворачивать… на нейтральной территории.

— Не исключено… — задумчиво проговорил полковник. — В конце концов, страховщик и аудитор — это не летчик и учительница… Тут вполне могут возникнуть деловые интересы. И соответствующие противоречия. Ведь Марадинский недаром испугался Бубновой…