В этой суете Ольга не заметила, как в зал вошла высокая эффектная блондинка лет сорока. Небрежно бросила на ленту досмотра дорогой кожаный портфель, спокойно прошествовала через рамку металлоискателя, огляделась и решительно двинулась в сторону «зоны конфликта».

— Это что здесь за шум? — услышала Ольга за своей спиной, обернулась и уставилась на блондинку, которая в свою очередь уставилась грозным взглядом на буйное семейство.

Эту даму хорошо знали в VIP-зале — и как постоянную пассажирку, и как директора фирмы «ФинАудит» Веру Николаевну Бубнову, которая работала с аэропортом и проходила по списку сверхособых клиентов.

— А ну-ка прекратите базар! — рявкнула Вера Николаевна и незаметно то ли похлопала, то ли погладила Ольгу по спине. — Иначе немедленно все трое покинете зал, причем без всякого денежного возмещения! А если хоть слово произнесете, тут же отправитесь в полицию в связи с нарушением общественного порядка и угрозой безопасности особо охраняемого объекта!

Скандальное семейство не только захлопнуло рты, но и совершенно явственно перепугалось. Кое-кто из пассажиров удовлетворенно захмыкал. А Бубнова, полоснув напоследок семейство холодным беспощадным взглядом, величественно произнесла:

— Ольга Валерьевна, мне надо с вами переговорить. Можем в вашем кабинете.

— Конечно-конечно, — закивала Егорова и двинулась в сторону служебных помещений.

— Я вам сочувствую, — произнесла Бубнова, оглядывая Ольгин кабинетик, в котором с трудом умещались стол, стул, небольшое креслице и узкая тахта. — Вам порой приходится иметь дело с такой дрянью, — уточнила она, и Ольга подумала, что, скорее всего, речь идет не о кабинетике, а о людях. — И вы вынуждены их терпеть. А что поделаешь? — вздохнула Вера Николаевна. — Клиент есть клиент. Мне тоже порой попадаются… тьфу… — Она махнула рукой.

— Ничего не поделаешь, — согласилась Ольга.

— Но вы, надеюсь, не в претензии, что я их поставила на место? Их только так и можно было образумить. А лучше, — Бубнова засмеялась, — треснуть чем-нибудь по голове. Но если они вздумают на вас пожаловаться, смело ткните в меня пальцем. Я ваше начальство тоже поставлю на место. — И она весьма выразительно фыркнула.

— А о чем вы хотели со мной поговорить? — осторожно осведомилась Ольга.

Конечно, она знала Бубнову, но исключительно на уровне «зрасьте-до свидания» и каких-нибудь нескольких ничего не значащих фраз. Ни в какие особые беседы они не вступали, заступничество Веры Николаевны изрядно озадачило, хотя Ольга слышала, что женщина та весьма решительная, однако в VIP-зале она всегда вела себя очень спокойно.

— Давайте-ка выпьем кофейку, — вместо ответа предложила Бубнова.

— Да, конечно, я сейчас сбегаю в кафе, нам сварят.

— А, бросьте! — отмахнулась Вера Николаевна. — Я видела, у вас тут поблизости автомат стоит. Вполне обойдемся.

— Ну-у-у… — протянула Ольга, — там кофе в пластиковых стаканчиках.

— Па-а-адумаешь, — протянула в ответ Бубнова. — Меня периодически потчуют дорогущим винищем, а я предпочитаю водочку.

«Надо же? — удивилась Ольга. — А ведь посмотришь на нее — королева!»

— Значит, вот о чем я хочу с вами поболтать, — сообщила, наконец, королева, отхлебнув кофе из совсем не королевского пластика. — Об убийстве Марадинского. Вы ведь были с ним знакомы?

— Да, но только как с клиентом нашего зала. И я об этом убийстве знаю только то, что знают все.

— Неужели? — усомнилась Бубнова. — Неужели в аэропорту не ходят никакие слухи? Из-за чего его могли убить?

— Ну, в основном говорят то, что и в интернете пишут, — скорее всего, из-за профессиональной деятельности. Только никто не понимает: почему в аэропорту.

— Вот как?.. — Вера Николаевна помолчала и заговорила доверительно: — Я вам хочу кое-что прояснить, Ольга Валерьевна. Чтобы вы не думали, будто у меня простое любопытство. Меня ведь Марадинский не просто так интересует. Я с ним хорошо знакома. И в аэропорту по делам пересекались, и другие дела общие у нас есть, а самое главное — я уже несколько лет страхую у него и свой офис, и все остальное имущество. Последний раз мы договор подписали три месяца назад.

— И что? — не поняла Егорова. — Это же, я слышала, солидная фирма, значит…

— Ничего это не значит! — отрезала Бубнова. — Вы просто плохо, видимо, знаете наш российский бизнес. У нас проблема с одним человеком может привести к проблеме со всей фирмой.

Ольга действительно плохо знала российский бизнес, однако кое-что все-таки знала, а потому сказала:

— Но ведь здесь только филиал. А сама-то страховая компания «Гранит» очень серьезная.

— Да, если рассматривать наш филиал просто как один из прочих. Но он совсем не прочий. Вы в курсе, что Марадинский — зять владельца всего «Гранита»?

— Вот как? — удивилась Ольга.

— Именно. Причем единственный зять! Которого убивают в аэропорту нашего города. Ну и какие ждать последствия?

Ольга пожала плечами. Какие последствия? Да какие угодно.

— А может, это вообще никак не связано с делами, — попыталась успокоить она. — Может, это вообще что-то другое… Например, сугубо личное…

— Личное? — Бубнова вздернула брови, посмотрела многозначительно. — А что, есть какие-то предположения?

— Никаких, — заверила Егорова. — По крайней мере я ничего не слышала. Но ведь всякое бывает… Следователи наверняка разберутся.

— Да-да… Хотя… Теперь следователи будут ворошить все белье, а это так противно… Бедная семья Марадинского…

О специфических японцах Ольга впервые услышала совсем еще ребенком от мамы, которая в советскую пору работала переводчицей в Интуристе. Причем специфичность эта укладывалась… в чемоданы. Во времена, когда советские люди, надрываясь, таскали чемоданы в руках, японцы приезжали с чемоданами на колесиках, но размер был такой, что в них вполне могла уместиться пара самих японцев. Мама рассказывала, что всех это просто потрясало, и когда подобные чемоданы появились в изрядном количестве в России, мама по-прежнему называла их «японскими»…

Очень важные бизнесмены прибыли впритык, быстро зарегистрировались и прошли на посадку. В особых услугах VIP-зала и его начальницы они не нуждались.

Ольга глянула на часы: 22:30.Последний автобус, заезжающий непосредственно в Авиагородок, уехал пятнадцать минут назад. Однако оставались еще пять минут до отправки автобуса, который шел в город мимо Авиагородка, и Ольга, схватив сумку, бегом ринулась на привокзальную площадь.

Дом Ольги находился недалеко от трассы, и от остановки, где ее высадил водитель, шли две дороги. По одной, асфальтированной «петле», можно было добраться минут за двадцать, по другой, гравийной тропинке, которая, как с горки, спускалась вниз, — минут за семь, через небольшой садик. Чаще всего, если Ольга высаживалась именно на этой остановке, она выбирала короткий путь. Даже когда возвращалась затемно. А чего опасаться? В ее квартале всегда было спокойно, да и дом, девятиэтажный, пусть отдаленно, но светился окнами. Впрочем, так ходили почти все жильцы ее дома — никому не хотелось делать крюк.

Она сбежала вниз, по груди зашлепала прикрепленная на плотную тесьму пластиковая карточка с электронным пропуском. Обычно после работы Ольга убирала пропуск в сумку, а тут в суете забыла и оставила, как есть. Она шла по тропинке, внимательно глядя себе под ноги и думая, что хорошо бы в садике поставить хоть парочку фонарей. Окна все же давали слишком слабый свет.

И вдруг Ольга услышала за спиной тихий хруст ветки, вздрогнула и тут же ощутила резкий тычок сзади в шею. Она перепуганно рванула вперед, обо что-то запнулась, холодный пластик шлепнул по лицу, зажатая в руке сумка метнулась в сторону, обо что-то ударилась, и Ольга упала на колени. А следом раздался лай, и прямо на нее выскочила собака, сопровождаемая мужским окриком: «Тоби! Тоби! Ты куда?!»

Ольга осторожно повернула голову и увидела прямо перед глазами соседского фокстерьера. Он мотал башкой и вроде как даже подпрыгивал — явно радовался встрече.