— Не смей, — громко сказал Гринграсс-старший, присутствующий здесь наравне со своими внуками.

— Посмею, — резко встал с коленей Сириус. — Кришан, у тебя есть с собой мел и нож?

Василь залез рукой в поясную сумку и вытащил наружу мешочек с толченым мелом — на самом деле темномагический состав с толчеными костями, — и узкий обоюдоострый нож.

— Не смей, — снова повторил Гринграсс. — Ты лишишься должности.

— Я никогда ее не хотел, а Лестрейнджу все равно гнить в тюрьме до конца своей жизни, — недовольно дернул плечом Сириус и тут же окликнул кузину: — Андромеда, помоги расчертить пентаграмму.

Темные разом засуетились, расчищали место, насыпали вокруг Фреда круги и звезды, Снейп, обняв Джорджа за плечи, повел его в сторону. Рудольфус оглянулся назад, к недостроенному дому. Там погиб Рабастан. И там он сам убил Грюма — отомстил за смерть своего младшего брата через секунду после его смерти… К чему ему жизнь? Чтобы в Азкабане мечтать о смерти и корить себя за ошибки молодости? Нет, лучше умереть так, подарив дочери хоть что-то. Рудольфус легко вырвал руки из ослабевшего захвата мелкого Огдена, подошел к рыжему пареньку. Симпатичный, в целом. Источники Волдеморта в Хогвартсе говорили, что близнецы Уизли сильные маги. Быть может этот паренек согласится взять на себя ответственность за род, которому принадлежит его Одри… Почему-то была уверенность, что дочь все же выйдет замуж за этого парня. А это значит, что он умирает уже не из-за глупых убеждений своего отца или требований спятившего Лорда. Он умирает, чтобы жил его род. Опустился перед парнем на колени, изо всех сил сдерживался, чтобы не закрыть глаза — умирать все же было страшно, но показывать этого не хотелось. Он сам выбрал себе достойную смерть, нужно и встретить ее как мужчина. Блэк произнес длинную фразу на латыни, вплетая магию в свои слова. Видимо, и правда гений — помнит наизусть слова ритуала, который вряд ли когда либо проводил. Вот сверкнул отблеском нож…

В стороне Джорджа удерживал на ногах только Снейп. Парень практически повис на своем учителе, не понимая даже — в чью мантию он сейчас вцепился побелевшими пальцами. Он еще не успел осознать смерть самого близкого для него человека. И ощущение, что все происходящее — просто дурной сон — еще не прошло. Сириус, что держал Рудольфуса за волосы, казался таким же образом из кошмарного сна. Вот он поднял нож, а затем быстрым широким движением перерезал горло Лестрейнджу. Кровь хлынула фонтаном, словно в каком-то магловском кино она густо залила лежащего на земле Фреда. А потом тот резко вздохнул, и для Джорджа стало не важно — каким образом его брат выжил.

Наверное, глупо было надеяться, что со смертью Волдеморта все станет просто хорошо. Напротив, все еще больше усложнилось. На место битвы начали прибывать маги из министерства, журналисты, целители. Слухи распространялись слишком быстро, к моменту выхода утреннего Пророка все уже имели свое представление о ночных событиях. Да и сама газета мало что исправила.

Такая победа понравилась не всем, к чему Сириус даже был готов. Вполне ожидаемо, что найдется немало людей, которые категорически против возвышения Блэка. И совсем неудивительно, что его поступки можно трактовать по-разному. Сириус знал об этом, поэтому работал на пределе сил, стремясь закончить хоть некоторые дела до того, как кто-нибудь вынесет на рассмотрение адекватность нынешнего министра.

Помня о поступке Долохова, Сириус решил как минимум попробовать его вытащить. Он немало сделал для их победы, даже при том, что был связан клятвой Волдеморта, что осложняло диверсионную работу русского. Сириус связался с представителями России, те изъявили желание забрать гражданина своей страны и судить по своим законам. Штатный менталист Министерства выявил факт клятвы Долохова, аврорат выслушал объяснения подсудимого, и малым составом было принято решение передать мага правосудию другого государства, тем более что в Великобритании наблюдалась небольшая проблема с тюрьмой — Азкабан еще не успели отремонтировать, а камеры в аврорате с трудом вмещали всех задержанных.

Главный нюанс его передачи российской стороне заключался в том, что из розыска-то его еще не убрали, но вот срок преступления уже истек — прошло больше двадцати пяти лет с тех событий. По сути, Антонин Долохов возвращался в страну, чтобы его родители устроили ему моральную трепку. В его возрасте слушать подобное, наверное, особенно приятно.

Перед отъездом из страны — он больше не сможет вернуться сюда никогда — Антонин попросил устроить ему две встречи. Сириус легко согласился, хотя один адресат немало его удивил. Одри так и не отправилась в школу, осталась дежурить у кровати Фреда и даже угроза отчисления не могла ее переубедить. А вот Дина Томаса из Хогвартса вызвали. Парень выглядел удивленным, заходя в одну из малых гостиных Блэков. Несколько лет назад Нарцисса начала подозревать, что Дин полукровка, но найти его отца было бы слишком сложно — не брать же у всех мужчин Великобритании кровь на проверку. Родства с Блэками у парня не было.

Его мама была чернокожей, она приводила его на вокзал и была знакома с родителями других учеников. Но сам Дин — мулат, европейские черты лица проглядывались слишком явно, даже создавалось впечатление, что сильная магическая генетика отца не смогла перебороть только цвет кожи.

Рядом с Антонином Долоховым стоял молодой мужчина, в котором легко было узнать его родственника — такой же высокий, с грубыми чертами лица.

— Здравствуй, Дин, — Антонин сидел в кресле, потирая больную ногу, Дин неуверенно сел напротив него.

Незнакомый мужчина маячил за спиной Долохова, с интересом рассматривая подростка.

— Я так понимаю, вы — мой отец, — тяжело вздохнул Дин.

Долохов нерешительно улыбнулся и кивнул:

— Ты легко догадался.

Дин пожал плечами:

— Мама призналась, что вообще не помнит моего отца, но при этом у меня есть плюшевый медведь, который, как я узнал пару лет назад, является магическим артефактом… и медведя зовут Тони… и мой папа точно был белым… хотя я не думал, что им будете вы.

Было видно, что парень изо всех сил старается быть сильным и смелым, но получалось так себе. Речь дерзкая, но проглядывается и детская обида, и испуг, и еще с полсотни самых разных эмоций. Дин не мог сказать, что у него и правда есть какие-то обиды на биологического отца, хотя он с самого детства знал, что его отчим его усыновил. Мулат у чернокожих родителей — смешанная кровь слишком бросалась в глаза. Первое время он еще считал себя маглорожденным волшебником, но уже к концу первого курса начал в этом сомневаться. И не только из-за медведя. Мама призналась, что ей будто память стерли — она вообще не помнит отца Дина, совершенно. Так он догадался, что отец не только был магом, но и Пожирателем смерти. Потому что не было иного объяснения, почему кто-то желал скрыть своего ребенка.

Но и Антонина Долохова в такой роли он тоже не ожидал увидеть. Он был… слишком невероятной кандидатурой на эту роль.

— Я понимаю, что не имею право что-то требовать от тебя — я не участвовал в твоем воспитании ни как отец, ни как, так сказать, спонсор. Ты и сам знаешь, что у меня были свои причины для этого, но… ты все равно мой сын. Мой единственный ребенок — после Азкабана я вряд ли смогу иметь детей. Мой племянник любезно согласился предоставить тебе немного помощи от блудного отца, — Долохов подвинул к Дину небольшой чемоданчик. — Там деньги, должно хватить и до конца учебы и на получение любого мастерства в Великобритании. Настаивать я не могу, но… там еще портал в Россию. Ты не знаешь язык, конечно, но в моей семье многие говорят по-английски, твоя бабушка будет рада видеть еще одного внука…

За спиной Антонина хмыкнул его племянник, и даже Дин подумал, что его русская бабушка будет очень удивлена темнокожему внуку, но… на самом деле, он не злился на своего отца. Не было злобы. Умение понимать людей всегда было особенностью Дина, не зря ведь его мама столько лет работает в центре помощи жертвам насилия. Дин понимал Антонина Долохова. Понимал, что другого выхода, по сути, и не было. Было, конечно, обидно — он все же брошенный ребенок, но… Во-первых, маме очень повезло с мужем, отчимом Дина. Он мировой мужик, и у Дина есть сомнения, что странный русский маг смог бы стать для мамы такой же опорой. Значит, они бы все равно разошлись. А еще их могли убить — Гермиона говорила, что у них на курсе так мало детей как раз потому, что Пожиратели нередко убивали смешанные семьи. Он бы мог вообще не успеть родиться. Откровенно говоря, винить Антонина Долохова было, вроде как, и не в чем. Да он и не требовал каких-то особых прав. Деньги вот дает — практически алименты за шестнадцать лет, когда мама тянула Дина без отца.