— Зря ты только пригласительные брал.

— А! Я ж их Денису отдал. Надеюсь, он не застеснялся. Императорская ложа, всё ж таки…

Я посмотрел на стоящий у него в ногах небольшой ящичек от инструментов, в который мы собрали-таки все компрометирующие снимки. С краю торчал жёлтый угол газеты.

— Слушай-ка, а государь, когда фотографировались, сказал же…

— Да-да… — Иван понял меня с полуслова. — Что та фотография, для которой он сам мастера выцепил, должна быть единственной, которая появится в прессе. И все приличные газеты, которые попались мне на глаза, сообразили, что поперёк столь недвусмысленно высказанного пожелания императора выступать — себе дороже. А эти… — он поднял с пола коробку, повернул сложенную газетёнку к себе названием и тонко хмыкнул.

— Чего?

— «Жёлтый фонарь»!

— Ну. Видал я тот пасквиль. Семёныч показывал. Надо было сразу тебя предупредить, а я чего-то затупил, — сон отодвинулся, и я сел прямее: — Слушай. Так это они и в сторону княжон Гуриели камень кинули? — вторая мысль кольнула ещё сильнее: — Так я тут вовсе сбоку припёка! Они твою свадьбу, что ли, расстроить хотели? Скажи-ка: ведь тайна пророчества о том, что старшая великого мага родит, давно уж просочилась?

— Да не особо она и тайной была, — Иван продолжал странно улыбаться. — Я не о том. Знаешь, кто этот «Жёлтый фонарь» печатает?

— Ну?

— Торгово-печатный дом «Старицкий и компания».

Я пару секунд тупил.

— Лизкин отец, что ли⁈

— А-а-га.

Мысли у меня снова заскакали по кругу:

— Так это Лизка, что ли, догадалась? Отомстить мне таким образом? Да, главное — я-то причём вообще⁈ Будто я её охмурил да кинул!

— У-у, брат. Это такая логика, нам не уразуметь. На неё красивую внимания не обращал? Уже виноват! Жену ради неё не кинул — вдвойне! А то, что она не к тому мужику в постель прыгнула — так это вообще на сто процентов твоя вина.

Иван так убеждённо говорил — я даже засомневался:

— Это ты серьёзно сейчас?

— Глумлюсь, конечно. Но, поверь, в мозгах Лизы всё выстроено примерно так.

— Ну… справедливости ради, Хагена я и впрямь вместо себя отправил.

— А вот это, брат, ты нигде и никому, даже в пьяном виде, — Иван посмотрел на меня со значением: — даже мне говорить не должен. А то начнётся опять… Хагена мы отправили просто к тебе в комнату. Зашёл бы и спать лёг. Всё остальное — это уж их инициатива, — Иван вдруг хрюкнул: — А ты знаешь, что Хагена твоего потом на кружке по вооружению парни спрашивали: чего, мол, ты не удивился, когда на тебя девки прыгнули?

— Да ты чё? И он?..

— А он, не будь дурак, и говорит: в Европе, мол, обычное дело, когда болельщицы после состязаний выказывают таким образом победителю своё восхищение. Вон он, типа, и решил, что они — фанатки.

— От ловкач! — мы поржали с удовольствием.

— Но на газетку я всё же внимание Третьего отделения обращу… — Иван отложил «Жёлтый фонарь» в сторонку и взялся за фотографии.

— А ведь за тобой кто-то усердно таскается, — сказал я. — Тут особого образования не надо, чтобы это понимать.

— Н-да. И у меня к собственной службе безопасности преизрядно вопросов по этому поводу, — он тряхнул пачкой фоток: — Это ж какой компромат!

— Ну, ты и сам хорош! Будто не понимал, что рано или поздно этим же и кончится?

Иван покаянно вздохнул:

— Бабник я. Что поделать… Но я надеялся, что меня хоть как-то прикроют! А это что?.. — он начал перебирать снимки. — Тут прям слежка в промышленных масштабах…

— Так и драл ты их в промышленных масштабах, — усмехнулся я. — Завязывал бы ты с этим, братец. А то Мария узнает, да и в сердцах приморозит тебе всё важное. Будешь ходить, звенеть.

СКОРО!!!

И всё-таки, перед свадьбой Великого князя Серафима прилетела в Новосибирск.

Почему свадьбу решили играть именно здесь, а не в столицах — я, честное слово, понятия не имею. Возможно, чтобы научная столица Государства Российского не чувствовала себя ущемлённой?

Ну а поскольку мы официально были приглашены, Симушка моя прибыла. С ребёночком, с нянькой, с нанятой на срок поездки проверенной кормилицей и с горничной. Поселиться её уговорили пока у Витгенштейнов.

— Илья, право слово, ты обидишь нас отказом! — горячился Пётр. — Мы стольким тебе обязаны! Багратион не брезговал у нас в гостях остановиться — а ты⁈

— Да неловко же, — отбивался я. — И вообще, я хотел к осени их совсем сюда перевезти, квартиру снять.

— Вот осенью и снимешь! А пока — на две недели, уважь! И тебя, конечно же, вместе приглашаем, не вздумай отсидеться в общежитии! Отец уже распорядился приготовить вам гостевые комнаты, и детскую, и для обслуги…

Пришлось согласиться. За своими я сам поехал — как обычно, вроде как на выходные, только назад возвращался не один. Видели бы вы глаза моей любезной, когда я сказал ей, что пожить её приглашают в особняке князей Витгенштейнов. Думал — выскочит с дирижабля!

Но, с другой стороны — будет время хоть привыкнуть к высшему свету, не станет на торжествах так стесняться.

Я, конечно, знаю, что дамочек оченно преображают все эти женские штучки, платья там, косметика, духи опять же… Но когда смотрел на то, как Сима вертится у зеркала, готовясь на девичник к Гуриели, отпускать её категорически не хотелось. Украдут ещё, такую красивую.

Сестры вместе с Дашкой сразу же затянули Серафиму в свой «змеиный кружок». Это, если что, не мои, а Петины слова. И пока няньки-мамки с Аркашкой по Витгенштейновскому саду гуляют — наши высокородные невесты утаскивали мою супружницу «на променады». А по-простому, по магазинам и лавкам шляться. Как пойдут — так сразу часа на три-четыре, а то на пять!

Она, к слову сказать, робко пыталась и меня на это действо подписать, но я вспомнил рассказы Ивана про магазины женского белья и наотрез отказался. Отбрехался занятиями! Это ж у обычных студиозусов каникулы — а у экстернов — шиш с маслом! Маленько на Пасху отдохнули — и учиться, учиться!

По-моему, Сима поначалу даже обиделась, но собственное психическое состояние показалось мне сильно важнее сиюминутных обидок. Тем более, что в первый же день за ужином она смеясь рассказывала, как они выбирали себе обувь. Кажной аж по три пары! СЕМЬ часов! Это же мозгой повредиться можно! Мужчина, ежели чего покупает: пришёл, посмотрел, понравилось — купил. А тут, по рассказам — цельное священнодействие! И, что самое поразительное, ни разу я в Симе подобной любви к покупкам не наблюдал, а вот надо ж ты. Надеюсь, это не на всегда, а то намучаюсь я в Иркутске с такими пристрастиями.

А ещё Сима, стесняясь, рассказала (это уже мне, да по секрету) что и Маша, и Соня, и даже Дашка очень интересовались всеми этими женскими замужними познаниями.

— И чего я им могу рассказать? А? Я — казацкая жена, а они княжны! Чай, во всех постельных утехах сами с мужьями разберутся! Не мне их учить!

Это было так забавно сердито сказано, если б ещё не ярко алые уши и щеки…

В общем, подготовка к торжествам шла полным ходом. Нынешним вечером (с переходом в ночь) должны были состояться предсвадебные посиделки, и Серафима моя, прихорошившись, порхнула в открытую Гуриелевскую автоколяску и улетела вместе с княжнами на девичник. А мы с Витгенштейном в универ поехали. Почему-то Иван назначил сбор именно там.

МАЛЬЧИШНИК

Но когда Иван встретил нас со своим шедевральным планом, я прям дар речи потерял. А Петя аж взвился:

— Ты в своём уме? Даже девчонки куда-то за город помчались! Я так понял, их аж за тридцатку гостей набирается. Это не считая охраны. Там ещё две сотни…

— Вот-вот, — с интонацией доброго психиатра подключился Серго. — Дорогой, ты хорошо подумал?

Но Иван резко перебил его:

— Друзья, я — боюсь.

— Чего, ядрёна колупайка? Чего боисся-то? — прорвало меня.

Сокол задумался.

— Знаете, — медленно начал он, — вот такое резкое изменение в жизни, оно как-то напрягает. Раньше всё шло размеренно и плавно. Учёба, война, немного политики. Опять же, в политику я особо и не лез. Внимание женщин, как без этого? Разных женщин. А тут, — он неопределённо пошевелил пальцами, — предсказание это. И, конечно, мне Маша очень в душу запала, но ребёнок — маг величайшей силы? Не просто сильный, как те же Гуриели, а величайший? Это, брат, такая ответственность. Так что, да, мне совсем не стыдно сказать, что я — боюсь. Боюсь не справиться с ответственностью. И очень сильно боюсь, что вот прям в последний момент свадьба пойдет прахом. Поэтому мальчишник будет таким!