А потом, гад ползучий, вдогонку ему снова прыгнул! И опять не предупредил!

Мы влетели в густой сосняк. Под опорами что-то хрустнуло, и «Саранча», наклонившись вправо, тяжело рухнула. Пока Ярроу резкими рывками поднимал шагоход, рядом с нами из сосняка вставала мобильная платформа. Наподобие самоходных монгольских юрт, только больше на сколопендру похожая, прости Господи. Здоровенная, как три железнодорожных вагона! А сосенки у ей прям на крыше были налеплены — вот Хаген её и не увидел.

Чего-то мы ей, похоже, при падении сверху слегка подломили, потому как конструкцию перекашивало слегонца, да и с подвижностью стало хуже — иначе тут бы и смертушка нам пришла, прям там, в переломанном подлеске. Уж сколько на неё было тяжёлого вооружения навинчено — моё почтение! Хорошо, что всё сейчас смотрело не на нас.

И тут эта дура броском рванулась в нашу сторону!

Я (прям как был, из положения лёжа, расперевшись в своём кармане) шарахнул ей навстречу всем запасом ильина огня!

И надо ж так — именно в этот момент Хаген исхитрился дёрнуть и поднять «Саранчу» на ноги! Один плюс — сколопендра тоже назад шарахнулась. А сгусток-то огненный — мимо тю-тю!

Мы замерли — слишком близко друг к другу.

Словно бойцовый петух против прижавшегося к земле дворового кобеля.

Я почувствовал, что опоры очень мягким, едва заметным движением начинают напружиниваться — и понял, что сейчас мы снова прыгнем. Потому как против тех стволов, что в нашу сторону разворачивались, у нас ничего противопоставить нетути, окромя скорости.

ИЗ-ЗА ХОЛМОВ

И тут прибыла кавалерия. В смысле — прилетела. С неба с треском и дымом рухнуло четыре «Архангела». Честно говоря, зрелище — прям обосратушки.

Да я серьёзно говорю! Второй раз не хотелось бы на себе испытывать.

Один вообще метрах в пяти от «Саранчи» грохнулся.

Спасибо, Хаген — хвала его немецкой выдержке — шпринг! Ядрёна колупайка! Большие дяди вокруг топчутся, под руку не лезь — основной принцип выживаемости МЛШ в бою!

Так что были мы — и нет! И пулей за ту скалу на дороге, попутно топча рассеянные остатки банды — и затаились. Не приведи Бог, «Архангелы» нас за вражин примут — мокрого места ж не останется.

За каменюкой притулились еле-еле — мне из своего кармана аккурат хватило нос высунуть, чтоб увидеть, как сходу четыре строенных двадцатки эдак небрежно прошлись по «сколопендре». Искры во все стороны — и здоровенный шагоход осел на бок! Что-то у него внутрях бумкнуло… и всё. Только дым повалил. Так нам в него и не досталось пострелять, пень горелый!

А потом с неба на тросах посыпалась обычная пехота. Вот и довелось увидеть, как выглядел наш десант в Трансваале с земли.

Красиво.

И страшно.

Почти кажный пехотинец палил при спуске по мятежникам. Ей Богу, как огненный дождь! Впрочем, мятежники — те, что чудом живые остались — уже поголовно руки в гору задрали. Это вам, паршивцы, не с безобидными караванщиками воевать! Это армия!

От явленной мощи и красоты хотелось орать. Вот такой я впечатлительный, ага.

Я задрал голову и только сейчас заметил, что в голубой небесной выси над нашими головами висит вытянутая сигара имперского армейского скорого.

Дирижбандель, ага.

А явление «Архангелов» было, как я понял, экстренным десантированием. Красиво! Впечатляет! И…

И тут КА-АК рявкнет:

— Всем оставаться на своих местах! Сложить оружие или вы будете уничтожены! МЛШ! Тебе отдельное предупреждение! Стволы в землю, шагоход в бивуачное положение!

Вот же труба иерихонская!

— И незачем так орать, — пробормотал я. — Мы тут тоже свои, между прочим.

А меня, прикиньте, услышали! Из-за скалы высунулся один из «Архангелов», срисовал тактические и опознавательные знаки на «Саранче», и из кабины уже сильно тише прогудело:

— Извиняй, перестарался.

— Иркутский Казачий Особый Механизированный, — для верности добавил я.

— Ну, добро. Ты просто постой неподвижно, лады?

— Понял. Стою, никого не трогаю.

— Отлично!

Разоруженных мятежников быстро согнали в толпу и отконвоировали неподалёку в поле. По любому, щас быстренько допрашивать будут. И этим уродам ещё повезёт если это не полевой экспресс-допрос будет.

Главное, чтоб теперь меня всякие бумажки для «геройского соответствия» не заставили писать.

Это ж ужас и мрак кромешный!

Все эти канцеляризмы… Вы просто представьте текст: «Предотвращая преступное деяние, я, нанёс косой рубящее-режущий удар табельным холодным оружием. (Шашка казачья, образца а1905, Златоуст, табельный номер е627…). Которое имею право (дарованное мне Высочайшим указом за номером 12−3) носить (холодное, огнестрельное оружие, см. сноску номер.5) с гражданским костюмом, (указ от 1999 г. Ст.1856, второй абзац)по неустановленному противнику, дабы предотвратить…»

И сидишь, из последних сил рожаешь до потемнения в глазах. А на деле-то — рубанул негодяя и дальше помчал! И лучше бы ещё десяток рубанул, чем подобные эпистолярии сочинять.

Гос-споди огради меня от писания бумажек всяких!

ЗЕМЛЯ КРУГЛАЯ

Тем временем.

Один из «Архангелов» — кстати, с номером «001» на бортах (да в измайловских цветах, значит, прям гвардию на погашение мятежа сдёрнули!) — закончил обход и подошёл к нам. Пилот откинул лобовой бронелюк и отстегнул забрало шлема, явив молодое, румяное, бородатое лицо:

— Любезный! Если не ошибаюсь, это же англский шагоход «Локуст»?

— Да, почти. Только это «Саранча».

— Что, прям легендарная «Саранча»?

— Ага, — осторожно ответил я, — а чего она легендарная?

— Так на всю Российскую империю всего один такой МЛШ числится! И что, прям самого «свадебного Коршуна» шагоход? Или ещё где «Локуст» достали?

— Чего? Какого ещё «свадебного коршуна»? — давай в дурака сыграем, у меня это неплохо получается, ага. — Вы ваша милость, зачем моего пилота обижаете? Это ж боевой МЛШ, а вы его в свахи записываете, да ещё какие-то птичьи!

«Архангел» скучающе оглядел мой простой вид — папаха из длинной необлагороженной овчины (ну, как положено за- и при-байкальцам). Простая повседневка. Я даже колодки не стал одевать. Зацепишься ещё где за что… А погоны скрывала волчья пелерина.

— Если тебя решили подвезти, так и поперёк пилота не лезь! Сидишь в своём кармане… — тут он осёкся и ещё раз оглядел нас. В глазах пробилось узнавание, но разогнавшаяся фраза сама собой автоматически пробормоталась, к концу и вовсе сойдя на нет: — Сидишь и сиди себе…

Я пнул в крышу «Саранче».

— Слышь! Хаген! Ты теперь «свадебный коршун»! Всё, пиндец! Так тебя и буду теперь называть!

Фон Ярроу откинул боковой люк и удручающе спокойным голосом произнёс:

— Я был бы вам чрезвычайнее признателен, фрайгерр Коршунов, если бы вы постарались не усугублять это недоразумение.

— У-сука-бл*ть? — я не мог не подколоть Хагена, извините.

— Вы прекрасно меня услышали, фрайгерр.

Видели бы вы глаза «архангела»! Он сделал рукой такой жест, словно воротник мундира поправляет:

— Э-э-э, наше знакомство пошло не по той дорожке. Позвольте начать сначала. Александр Кириллович, брат Ивана, я…

— Приветствуем, ваше императорское высочество! — гаркнул Хаген, и мы синхронно склонили головы в поклоне. Фон Ярроу вроде и невежливо перебил, а вроде и честь отдал. У него иногда и не поймёшь — издевается он или взаправду чинопочитание выказывает. Одного поля с Петей ягоды. Хотя Петру ещё учиться и учиться. Слишком невозмутимая морда у дойча в эти моменты. У Петра-то хоть искра смеха в глазах мелькает, а тут хрен. Спокойное, вежливое до оскомины лицо.

А это, выходит, старшенький братец Ивана. Любимец женщин, блестящий офицер-измайловец и один из сильнейших боевых магов Российской империи… А мы тут смешки над ним всякие… ага.

— Вы не думайте, — уверил Великий князь, — «свадебный» это сестра наша Екатерина прилепила, когда вы так небрежно и ловко судьбу нашего младшего… да и не только его решили, — он помолчал. — Она так папеньке и сказала: а отправь, мол, Коршуна в Данию! А то от этого кронпринца не дождёсся… Пусть поспособствует…