— Пару дней назад привезли, — продолжил он. — Я уже к ней так привык, что даже не знаю, как до этого без нее обходился. По сути, трость — это артефакт, который делает мое тело легче. Теперь мое долбаное колено болит не так сильно, как раньше.

— А что еще умеет? — спросил я, решив, что как для подарка от Романова, одного эффекта маловато.

— Слишком много вопросов задаешь, Темников, — ответил он и вновь стал самим собой, убрав улыбку со своего лица.

Я открыл перед ним дверь, чтобы он спускался первым. Да, наставник был прав. Походка у него и правда стала как-то легче. Было видно, что ему по-прежнему тяжело, но теперь, по крайней мере, он не выглядел старой развалиной, которая вот-вот рухнет на пол.

Едва я подумал об этом, как старик остановился и зашелся в приступе кашля, чем напомнил мне, что не все так хорошо, как кажется. Может быть, ходить ему стало немного легче, но и все на этом. Чувствует он себя по-прежнему хреново.

Я поднял со ступенек картонную папку, которая выпала у него из рук, и сунул ее себе под мышку. Кстати… Бумажная папка — это хорошо… Значит сегодня меня ждет теория и знакомство с новыми некросимволами. Видимо старик решил устроить для меня своеобразный легкий день в честь полученного подарка. Просто отлично! Как раз сегодня это было очень кстати!

Так и случилось. Едва мы вошли в кабинет, как Чертков сказал, что подошло время знакомить меня с последним некросимволом второй дюжины и переходить к третьей. Это означало, что совсем скоро я буду знать ровно половину от того, что известно самому наставнику.

Звучало очень весомо. Вот только была одна проблема — опыт. У меня его было немногим больше года, а у Александра Григорьевича — большая часть его жизни. Это ничем не заменишь.

— Ничего страшного, мой мальчик. Если не будешь лезть куда не надо, то тоже опыта наберешься, — утешил меня Дориан. — Это дело наживное.

Последним некросимволом из второй дюжины был Слово-Врата, которым можно было открыть обратный портал из некрослоя в любом месте. Наконец-то… Теперь мне было совсем необязательно тащиться туда, где я его открыл.

— Рано радуешься, Темников, — сказал наставник, глядя на мое довольное лицо. — Ты думаешь, почему я раньше не обучил тебя этому некросимволу, просто из вредности?

— Ну… Нет, наверное… — соврал я. На самом деле, я считал, что скорее всего именно так оно и было. — Может быть, не хотели облегчать мне жизнь раньше времени?

— Не говори ерунды, — скривился он. — Зачем мне утаивать информацию и делать некрослой для тебя еще опаснее? Не для этого я трачу последние годы жизни на тебя… Просто Слово-Врата — это очень опасный некросимвол, которым лучше пользоваться лишь в самом крайнем случае.

— Почему? Что с ним не так? — спросил я, в очередной раз убеждаясь, что не бывает все хорошо. Обязательно должен быть какой-то подвох.

— Он забирает слишком много энергии, Максим. Гораздо больше, чем любой известный мне некросимвол, — сказал он и посмотрел мне в глаза. — Любой, Темников. Даже некросимволы пятой дюжины требуют меньше. Именно в этом заключается причина, по которой я не хотел, чтобы ты знал его раньше. Рано или поздно у тебя возникнет желание применить его, и после этого ты останешься в некрослое навсегда. Слово-Врата могут прикончить тебя, всегда помни об этом.

Я немного помолчал, обдумывая его слова, и спросил:

— Тогда зачем вы сейчас учите меня ему?

— На это есть две причины. Во-первых, я хочу, чтобы первый раз ты испытал этот некросимвол на своей шкуре под моим контролем. Мне важно знать, что смысл моих слов дойдет до тебя через твой собственный опыт, и я должен быть рядом в этот момент. Уверен, что тебе понадобится моя помощь.

Он поерзал на своем стуле, затем опустил глаза и продолжил.

— Во-вторых… Если я буду слишком долго ждать, то вполне может случиться так, что ты не узнаешь его вовсе. Понимаешь, что я имею в виду? — спросил он и посмотрел на меня с мрачной улыбкой.

Я понимал… И надеялся, что это второе не случится. Мне оставалось добыть всего один компонент для того, чтобы приготовить Эликсир Жизни, который должен был помочь старику. Всего один…

— Вижу, ты понимаешь, — сказал он. — Значит будем считать этот вопрос закрытым. Пока просто заруби себе на носу — Слово-Врата ты должен использовать в самом крайнем случае. Когда другого выхода у тебя просто нет.

— Ясно, Александр Григорьевич, — кивнул я и посмотрел на лист бумаги, на котором был изображен некросимвол. Теперь от него веяло угрозой, а не спасательным кругом, который я мог бросить себе в любой момент.

В этот момент Чертков сунул руку во внутренний карман своего потрепанного пальто и вытащил оттуда небольшую лакированную коробочку. Он раскрыл ее, и я почувстовал аромат пиона.

Внутри лежали кусочки чего-то непонятного, похожие на медицинские пилюли. Только эти почему-то были серебряного цвета и, судя по запаху, он их притащил из некрослоя. Чертков взял одну из них, сунул в рот и начал жевать, с удовольствием причмокивая.

— Вкуснотища… — сказал он и протянул мне коробочку. — Хочешь попробовать? Я знаю, ты любишь всякие сладкие штуки.

— Что это такое? — спросил я, затем взял одну пилюлю и начал ее с интересом рассматривать.

— Сначала попробуй. Не бойся, это вкусно, — подзадорил меня наставник. — Не думаешь же ты, что я буду тебя кормить всякой гадостью?

Я сунул пилюлю в рот и осторожно начал жевать. Она оказалась очень сладкой, по вкусу что-то близкое к финику и с легким привкусом ванили. Это и правда было вкусно. Никогда не ел ничего подобного.

— Ну как, нравится?

— Очень, — кивнул я. — Классная штука! Как финиковые желейки. Можно мне еще одну?

— Бери, конечно, — разрешил он и подождал, пока я суну в рот вторую пилюлю. — Это кусочки гусениц в ванильном сиропе.

— Каких гусениц? — не сразу сообразил я.

— Из некрослоя. Помнишь, пушистые такие, повсюду там лазят?

Тьфу… Тьфу… Агррххх… Тьфу…

Я выплюнул пилюлю на пол и вытер рукавом рот.

— Вы что, едите этих червяков⁈

— А что здесь такого? — хохотнул Чертков. — Ты же сам сказал, что это очень вкусно.

— Фу… Мерзость какая… Тьфу…

Он захлопнул коробочку и спрятал ее обратно в карман.

— Ничего, привыкнешь. Между прочим, они очень хорошо помогают от головной боли, — сказал он. — А если их есть регулярно, то червяки вообще не будут на тебя никак реагировать и начнут принимать за своего.

— Даже не буду спрашивать, о чем вы думали, когда впервые решили приготовить из червяков конфеты, — скривился я, ощущая во рту финиково-ванильный привкус.

— Меня научил мой учитель, а я научу тебя, — ответил он. — У меня тоже была примерно такая же первая реакция, но со временем это пройдет. Кстати, это не единственная съедобная вещь, которую можно найти в некрослое. Между нами говоря, все они приносят практическую пользу, так что зря ты так кривишься. Говорю же, не стал бы я кормить тебя всякой гадостью.

То есть желейки в сиропе из пушистых червяков, это нормально? Представляю того, что старик считает гадостью.

— Получается значит… Вы хотите сказать, что едите некротварей? — осторожно спросил я.

— Не совсем так категорично, конечно… И не только некротварей, — ответил он. — Но вообще, да.

Жесть просто… Как много в этом мире информации, которой я бы с удовольствием не знал…

— Ну что, продолжаем дальше? — спросил он таким тоном, как будто мы с ним просто выпили по чашке чая. — У нас впереди еще много работы. Итак, вот он твой первый некросимвол из третьей дюжины…

С Чертковым мы работали до трех часов. Эта суббота была совершенно не похожа на все наши предыдущие занятия. Впервые за все время моего общения с наставником, я видел его в таком приподнятом настроении.

Работу над некросимволами он то и дело перемежал всякими забавными историями из своей жизни. Да и вообще, сегодня он был совсем не такой, как обычно. Желейки эти из червяков, опять же… Я их долго еще буду вспоминать…