От него знатная женщина Востока узнала историю других мегастанций, построенных на орбите в конце прошлого века. Воплощения человеческой гордыни, предназначенные для развлечения и одновременно для дальнейшего освоения межпланетного пространства, – четыре города, каждый из которых мог вместить в себя более полумиллиона жителей, казалось, первыми были наказаны за самоуверенность и алчность вечно жрущей цивилизации. После того как человечество на Земле рухнуло в пучину Мглистого века, о городах на дальней орбите позабыли в течение года. Те, кто верили в худшее и имели доступ к посадочным модулям, бежали с гигантских станций в первые недели цивилизационного коллапса. Для оставшихся космические города стали и домом, и могилой. Каждый внепланетный город и его обитателей ждала своя судьба.

Четвероград, словно подтверждая второе значение китайского слова, обозначающего четверку, «сы» – смерть, погрузился в убийственную, безумную войну. Все сражались против всех, образовывались союзы, которые затем предавали друг друга, сталкивались квартальные группировки, и соседи вырезали соседей. Оружие расползлось по четвертому городу, став причиной окончательной гибели мегастанции. Корпус Четверограда был необратимо поврежден в нескольких местах, и оазис в космосе превратился в город мертвых, лишенный воздуха, в автоматическом режиме вращающийся вокруг родной планеты.

В Третьеграде не допустили скатывание в войну или анархию, однако правление в этом городе захватила группа религиозных фанатиков, которые основали жестокий теократический режим. Абсурдность их мировоззрения окончательно реализовалась в стремлении найти землю обетованную за пределами Солнечной системы. Теократы, используя одну из идей древнего просветителя Ка Саимака, объявили жителей города «Поколением, достигающим цели» и, запустив ионные двигатели мегастанции, направились прочь от Солнца в поисках Нового Эдема. И без того ненадежная связь с ними была потеряна, а что сталось с безумным городом, к тому времени уже никого не интересовало.

Но в определенной степени именно Второград представлял из себя наиболее пугающую картину. Этот город находился в состоянии, к которому нетрудно было прийти и Первограду, если бы не усилия Старейшин, панов-управителей, энергетиков и охранителей. Когда на планете началась борьба за те остатки ресурсов, которые бы позволяли выживать секторам-банкротам, второй город с пугающим ускорением рухнул в безумие анархии. Война не разрушила станцию, но во Второграде не нашлось силы, которая бы консолидировала его население и создала подобие общественных институтов и устойчивого социума. Достаточно быстро число обитателей этой мегастанции уменьшилось раз в десять. Последнее, что транслировали камеры автоматического слежения, более походило на жизнь дикарей, настолько ущербных, что они не были способны объединиться в какую бы то ни было примитивную структуру. Словно йеху из древней сказки Джонатана Свифта, по бывшему Второграду мелькали существа, не способные ни к пониманию, ни к жалости, творили зло, не ведая добра, гневливые и одновременно трусливые – вечно голодные тени человека.

Но не истории гибели космических поселений тревожили Елену ПР. Горячечным шепотом Адубгарат Фаддей рассказывал ей о том, что в космическом пространстве зло гораздо быстрее проникает в людей. «Даже в нашей семье Неблагой распространяет свое влияние», – шипел пятый муж, двусмысленно поглядывая на Изопфеноффа. «В космосе любое начинание человека погружается в царство Сатаны», – продолжал молодой энергетик, намекая на то, что ему известен выход из этого проклятого места.

Сначала Елена улыбалась и хихикала в кулак, но когда поняла, что беременна, начала страшиться Фаддея, подозревая страшное: если он окончательно сойдет с ума, то может попытаться убить не только старого мужа, но и остальных членов семьи. Уверившись, что Адубгарат помрачился рассудком, Елена ПР задавалась двумя вопросами: «Что он намерен делать дальше? Не пора ли обсудить странности пятого с первым, вторым, третьим и четвертым?»

Прямоугольные куски многоразовой бумаги, скрепленные вместе, застилали ковром весь пол отсека. По ним ползал мужчина возрастом чуть больше тридцати лет с серьезным выражением лица, будто увлеченный игрой ребенок. Он методично изучал лист за листом, по спирали передвигаясь к центру «ковра». Иногда человек вносил коррективы в свой персональный вычислитель: он раскатывал рулон гибкого компьютера, чертил в нем знаки и символы, делал голосовые пометки, создавая смысловое поле, доступное лишь его пониманию. Одновременно с этим его коррективы дублировались на чертеже, изображенном на большом экране над рабочим столом. На столе с краю примостилась тарелка с тритоньей нарезкой и кусками плесневидной агавы, рядом стоял наполовину полный бутылек с агавовой водой – энергетиком, разрешенным во всех четырех секторах. Еда оставалась нетронутой. Очевидно, владельцу кабинета сейчас было не до нее.

Ползающий человек мог бы вызвать усмешку у случайного наблюдателя, если бы не его габариты: это был мужчина атлетического телосложения весом около центнера. В помещении стояла тропическая жара, которую так любил энергетик. Исследователь огромной карты нависал над ветхими листами почти обнаженным, в узких шортах из безвоздушного комплекта. Любое его передвижение выдавало огромную силу – мышцы откликались послушно и собранно на все его перемещения. Можно было бы подумать, что это один из ассасин Старейшин. Рубленное лицо потомка кочевых народов дополняло это впечатление, и только глаза, зеленые, отражающие мир, видимый лишь их обладателю, говорили о незаурядном уме Жуанзубана Хо.

Впрочем, изначально он действительно планировался для пополнения Восточного Ассасината, который был безотказным оружием Старейшин. Будущих сыщиков-убийц отбирали еще в детстве, как правило, в окраинных частях сектора. Отец маленького Жу был простым стражником, имеющим безобразную внешность, отличался чудовищной физической силой и жестокостью. Он принадлежал на правах третьего мужа семье Доротеи Хо, тоже по-своему примечательной личности. Мать будущего энергетика едва не пополнила общину смертопроказниц, но что удержало Доротею от этого шага, ее сородственникам было неизвестно. Но, даже создав семью, она являла исключение для первоградского общества, так как она лично подобрала всех мужей согласно представляемым ею самой их ролям в семье.

Жуанзубан Хо уступал по силе своему отцу, но зато с избытком унаследовал интеллект матери и ее склонность к сложным играм. «То, что ты выглядишь как образцово тупой стражник, даже хорошо. Твой ум будет твоим тайным оружием, не забывай об этом», – наставляла сына Доротея. Умного, сильного и выносливого, однако не наделенного отцовской жестокостью мальчика приметил Старший брат Ассасината Иу-один. Очень скоро его увели, и родители потеряли след своего дитя, получив дополнительный запас плоти и воды. Однако умная мать, предчувствуя судьбу Жу, внесла вклад в его обучение – в качестве прощального дара она отвела его к смертопроказницам, от которых он вернулся живым и обогащенным новыми знаниями.

Новенький не долго пробыл в Ассасинате. Испытывая постоянную тягу к знаниям, блистая интеллектом среди ровесников, более старших ребят и даже среди братьев-ассасинов, он был замечен тогда еще молодым Старейшиной Натогиносубаном Иро. Один из трех правителей Восточного сектора и решил судьбу незаурядного юноши. Жуанзубан Хо был переведен в Департамент энергий и, более того, уже после трех лет работы обрел должность смиренного консультанта Старейшин по вопросам энергетики, что было сопоставимо с заместителем главного энергетика Восточного сектора.

То, что самостоятельно исследовал энергетик, несколько выходило за рамки его повседневных обязанностей. Жу изучал пять нуклеарных двигателей, которые эпизодически включались на четверть мощности для сохранения заданной орбиты Первограда. Изучая силовые установки мегастанции, несостоявшийся ассасин понял, что их возможности намного превосходят задачи, которые решаются текущей нагрузкой. Он развернул личный вычислитель и в задумчивости уставился на уменьшенный чертеж станции. Космический город представлял из себя нечто вроде креста, на три четверти вписанного в круг, диаметр которого составлял одиннадцать километров. Двигатели находились в оконечностях «креста», в каждом из секторов, а центральный был размещен на границе секторов вместе с командным отсеком. Хо с удивлением отметил, что на новых схемах помещение командиров не указано. Вероятно, это была ошибка, а возможно, кто-то из ныне живущих на мегастанции знал об этом и по неведомой причине решил скрыть этот малоинтересный для большинства населения факт.