Го сначала неодобрительно посмотрел на двенадцатилетнего заморыша, но затем плотоядно улыбнулся.

– Конечно, я отведу тебя домой. Ничего не бойся. Как тебя зовут? Ты голодный?

– Да, уважаемый. Спасибо, уважаемый. А кличут меня Уно.

Недобурей, задумчиво глядя на семенившего впереди него мальчишку, не заметил, как они подошли к ветхому блоку, примыкавшему к Мусорному кварталу.

– Наверное, убежали, – сказал мальчик, оглядев пустой двор. – Но они могут толкаться внутри блока. Вы не подымитесь со мной, глубокоуважаемый страж?

– Конечно! – Взводный охранителей сглотнул и двинулся вслед за маленьким голодранцем…

…Недобурей Го попытался сфокусировать взгляд на низких фигурках, стоящих перед ним, однако сразу у него не получилось. В голове гудело так, словно он выпил отвратной дурняковки, а тело было неподатливо и болело так, как будто его обработал патруль коллег-стражей. Наконец ему удалось достаточно четко разглядеть сумрачное помещение, в котором обычно жили представители голодранских сословий. Двухъярусные лежаки для мужчин с рундуками у изголовья, все барахло окраинца за все его жизнь вполне помещалось в такой сундук. Вход в крошечную, но отдельную спальню жены. Такой же компактный детский отсек. Посредине длинный стол на все случаи жизни. На стене бережно расправленный гибкий видеотранслятор, очевидно не новый, сморщенный, как кожа древнего старика. У длинного стола вдоль мужской части стояли трое детей одинакового возраста – белокурая девочка, чернявый крепыш и его недавний знакомый, Уно.

Охранитель попытался встать, но тут же свалился навзничь, поняв, что он стреножен металлопластиковым тросом, каким обычно связывали приговоренных к снятию плоти. Это не придало оптимизма Недобурею Го, но он, собрав остатки воли, начал с угроз.

– Ах вы, голодранские выродки, сраный прикорм углобоков, да вы знаете…

– Знаем, – прервала его белокурая нищебродка, подошла ближе и, присев на корточки, поднесла к его глазу почти невидимый в сумерках карбоновый стилет. – Если ты еще раз откроешь свою пасть без моего приказа, клянусь небом Всеблагого и космосом Неблагого, я вырежу тебе глаз!

Только когда страж разглядел трущобного ангела ближе, он понял, что ошибался. Девчонка выглядела как играющая в голытьбу дочь какого-нибудь пана-управителя. В ее глазах не было ни сожаления, ни любопытства. Страшный ребенок смотрел на взводного так же, как сам он иногда рассматривал приговоренных на мясо, с ясным пониманием того, что ожидает этого человека в течение следующих минут.

– Деточка, клянусь! Уно, я же хотел тебе помочь, вспомни!..

– Я предупреждала. – Белокурая коснулась острием верхнего края глазницы так, чтобы тонкое лезвие, на миллиметр проткнув веко, скользнуло над верхней частью глаза, не повредив его. Кровь из неглубокой раны тем не менее залила глаз Недобурея, а здоровый глаз, кажется, самостоятельно решил выскочить из орбиты.

– А-а-а! Я молчу, госпожа! Не убивай!

– Надеюсь, что так и будет. Смотри внимательно.

Она кивнула чернявому, который ловко развернул гибкий вычислитель так, чтобы зрячий глаз пленника мог видеть мелькающие изображения. Охранителю стало еще хуже. На гибком экране он увидел одну из многих кульминаций его последней встречи с Угой. Высокородная девица почти участливо рассматривала сломленного Го.

– По-моему, когда есть очевидные доказательства такого преступления, казнь неминуема. Насколько мне известно, сначала тебя оскопят, а только затем срежут твою гнусную плоть с костей, с живого. Так вот, мы ничего не обсуждаем, просто слушай и запоминай…

Переодеваться он не стал, его внешность даже в перенаселенном космическом городе выдавала с потрохами, а должность одного из энергетиков с высочайшей степенью допуска позволяла осуществлять задуманное вполне легально. Жуанзубан Хо потратил несколько часов для того, чтобы дойти к Восточному двигателю пешком. Он не стал брать электрический мобиль-самокат, а, проверяя свои чувства, дошел до нуклеарной установки пешим ходом. Интуиция не обманывала: в секторе и, более того, вокруг себя бывший ассасин чувствовал мускусный аромат чьей-то тревоги и пока еще неведомой опасности. Когда охранители, вежливо кивая ему, рефлекторно сжимая шокер или поглаживая дубинку, когда патрули переглядывались, замечая высокопоставленного энергетика, когда старосты окраинных кварталов что-то шептали своим помощникам, пряча глаза в сторону, Хо уже больше задумывался о грядущем: очевидно, все пойдет не так, как он планировал в самом начале.

Чтобы отвлечься, энергетик вспомнил последнюю очередность у Елены ПР. Жуанзубан всегда получал словно инъекцию радости, вспоминая нечастые встречи с женой. Так же, как и с ощущением невидимой угрозы, он ниоткуда знал, что прекрасная женщина, если бы ей пришлось выбирать одного мужа, наверняка предпочла бы его. Это льстило смиренному консультанту Владык и делало нелепым замеченные тревожные признаки, которые он якобы читал в окружающих. Хо вспомнил и о другом, ему показалось, что Елена хотела рассказать о чем-то, впрочем, как и Жу стремился поделиться с женой мыслями, касающимися Primourbem.

Как и предполагал знатный энергетик, двигатель Востока был в норме. Доступ к нему был заблокирован от посторонних, а скрытый коммутатор связи с капитанским мостиком находился в рабочем состоянии. Дополнительно осмотрев коммуникации и зафиксировав в своем вычислителе показания датчиков, Хо осторожно покинул Восточный нуклеар. И вот, наконец, опасность резанула его, словно затупленный керамитовый тесак, – параллельно с ним, по другой стороне улицы в том же направлении, но держась чуть поодаль, разболтанной походкой шел молодой работяга, судя по униформе, из сборщиков конструкций. Он скользил взглядом по всем бредущим, разглядывая всех и никого. Очевидно, в силу возраста этот человек не удосужился изменить движения при ходьбе, возможно, позабыл об этом. Так мог идти пьяный мусорщик или, что более вероятно, брат Ассасината!

«Мне нужно одновременно искать союзников потому, что враги скоро явят себя, и разбираться с техническими деталями моего плана, по-другому не получится», – задумчиво подытожил Жуанзубан.

Весь обратный путь инженер-энергетик размышлял о непосильной задаче, которую ему предстояло разрешить. Но сделать это было необходимо, а свое участие Хо воспринимал как миссию или определенного рода служение не столько Первограду, сколько всем известным и неизвестным ему людям, которые, возможно, и остались только на гигантской станции. Такой подход не оставлял выбора: Жу должен был снять город с орбиты и направить его в сторону Луны.

Около трех земных месяцев назад ведущий энергетик сектора понял, что Первоград ожидает инфраструктурный коллапс. Сначала эта мысль возникла как предположение, а затем, после месяца ревизии всех систем жизнеобеспечения и конкретных расчетов, стало очевидно, что бесперебойная жизнь мегастанции в лучшем случае продлится около года. Решение о том, как предотвратить коллапс и гибель межпланетного поселения, вырисовывалось без каких-либо альтернатив. О посадке на Землю столь гигантского объекта не могло быть и речи, а посадочные модули отсутствовали. Если Primourbem по-прежнему будет двигаться на орбите, то упадок станции неминуем, а население, столкнувшись с проблемами дефицита ресурсов, станет неуправляемым, ввергнув общество в хаос.

В этих условиях путь к естественному спутнику Земли, несмотря на авантюрность, виделся единственной надеждой на спасение. По расчетам Жуанзубана, топлива для нуклеаров должно было хватить для того, чтобы, перешагнув вторую космическую скорость, покорить расстояние в неполные четыре сотни тысяч километров до расчетной точки в перигелии и затормозить при посадке на Луну. Инженеру-энергетику было известно, что на мертвой планете существовала огромная база, созданная для дальнейшего освоения Солнечной системы. Когда грянул кризис, предваряющий Век мглы, дежурная смена покинула объект. Тем не менее добросовестные вахтовики законсервировали лунное сооружение, и мощности для добычи и производства топлива, и геологические роботы для освоения недр, и жилые модули, и космические верфи должны были сохраниться в рабочем состоянии.