Торопить я его не стал. У меня ещё десерт не доеден. Этакая творожная запеканка, политая сверху малиновым вареньем, запечённым до состояния хрустящей карамели.

— Александр Сергеевич, я много думал, и хочу сказать, что я согласен! — вывалился гвардеец своим сознанием в нашу реальность.

— Согласны на что именно? — решил я уточнить, так как предлагал ему два варианта.

— На обмен, — выдохнул Ивелич, — Мои соляные копи на ваш перл.

— А нет ли у вас в близком доступе кого-то сведущего в соляном деле? Признаться, я в нём решительно не разбираюсь, а времени для ознакомительной поездки в Верхнекамье у меня пока не предвидится.

— Отец моего нынешнего управляющего. У нас именно он последние двадцать лет всеми шахтами руководил. Если желаете, могу попросить его выехать к нам из Петербурга. Мне он точно не откажет.

— Желаю. Время у нас есть, так как заказ у вас сложный и в короткий срок я никак с ним не управлюсь.

— И что, Строганов тоже долго ждал? — ревниво поинтересовался поручик, для которого карьера Строганова стала путеводной нитью к цели, которую он желал покорить.

— Ждал. На удивление недолго, — кивнул я в ответ, — Но ему тогда фантастически повезло. Такие совпадения иногда случаются раз в жизни, — напустил я мистического тумана, ссылаясь на непредвиденность линий Судьбы.

Всё-таки обжить дом это вам не баран чихнул. Столько всего нужно купить, аж голова идёт кругом. Про количество внезапно появившихся дел я и вовсе молчу. Столько всего не сделано. А сколько ещё предстоит не сделать.

Одним словом кручусь, как белка в колесе. Дорогу в торговые ряды скоро до каждого ухаба выучу.

— Ваше Сиятельство, а ты заметил мост через Пскову? — Мотнул головой в сторону реки кучер, после того как загрузил в карету очередную утварь, купленную в торговых рядах.

— Мост как мост, — пожал я плечами. — Что в нём такого? Рядом с нами через Великую тоже мост есть.

— Рядом с нами мост плавучий, который нет-нет, да в Псковское озеро сносит, а здесь на сваях. Может, проверите под мостом? Вдруг, какой источник обнаружится.

— Григорий Фомич, а сразу не мог сказать, мол, вот мост, и надобно его проверить, — в шутку отчитал я Гришку и направился в сторону реки. — Охраняй карету.

Не помню, в какой книге, но у одного писателя под мостами жили то ли гоблины, то ли тролли. Фантастические твари это, конечно, тоже интересно, но у меня частенько под мостами колодцы с эссенцией находятся. Вот и в этот раз источник ветви Движения прямо у кромки воды расположился. Пусть он временный и жиденький, но не пропадать же добру.

— Ну что, Ваше Сиятельство, нашли что-нибудь? — Поинтересовался сидящий на козлах Гришка.

— Так себе добыча, — доставая из кареты ларец для сбора аурума, проворчал я. — Но как говорится, на безрыбье и рак рыба. Подожди ещё немного, я быстро.

С чего бы это я ларцы с собой в карету вожу? А где их ещё оставлять, чтобы не спёрли? К тому же, вдруг стоящий колодец попадётся, а у меня как сейчас ни мыслей что с ним делать, ни клиента рядом.

Приехав домой, я заметил, как Григорий за раз выдул три чашки горячего чая. Ну да, на козлах весь день сидеть, ещё и не так промёрзнешь.

— Сейчас мы тебе, Григорий Фомич, бельё с подогревом делать будем, — заявил я кучеру, выставляя на стол свой инвентарь юного артефактора.

— Так я же не умею перлами пользоваться, Ваше Сиятельство, — перешёл на шёпот Гришка, видимо, боясь спугнуть момент. — Я ведь вроде уже упоминал об этом.

— А я тебе говорил, что Никита тоже не умеет перлами управлять, но с фонариком, что я ему сделал, ходит.

Одежда с подогревом в моём мире придумана давно и успешно используется как спортсменами, так и некоторыми работниками, трудящимися на открытом воздухе в холодное время года. Чаще всего в такую одежду вшита никель-хромовая проволока, которая от аккумулятора нагревает те или иные места.

Я же собрался сделать для Григория перл, который будет нагревать любой материал, соприкасающийся с его телом. Кстати, в моём мире с его научно-техническим прогрессом такое тоже возможно, только очень дорого и никому не нужно, а вот здесь моему кучеру подобная обогревающая одежда крайне необходима.

— Ну вот, готово, — положил я на стол крохотную розовую жемчужину. — Сейчас мы перл в медальон вложим, и носи себе на здоровье в холода.

— То-то я всё гадал, куда ты, барин, аж две дюжины медальонов в лавке купил, — улыбнулся Григорий. — А ты, оказывается, в них перлы кладёшь. Умно, ничего не скажешь. И вроде как всегда на тебе, и не видно, а в случае чего и снять можно.

— При желании перл можно и под кожу зашить, просто в медальоне удобнее испытывать артефакт, — объяснил я причину использования дешёвого украшения. — А теперь раздевайся до исподнего, надевай медальон и дуй в сени. Стоп, если ты сапоги снимешь, то у тебя ноги без портянок останутся. В общем, решай сам, как будешь испытывать перл. Вполне возможно, что придётся не один такой делать. Я в своё время не подумал, и в результате мёрз на дне Балтийского моря.

Долго Гришка испытывал артефакт — я даже две чашки чая успел приговорить. Только я подумал, что пора бы и спать ложиться, как явился Григорий Фомич в одном исподнем и сапогах, рухнул передо мной на колени и начал челом бить:

— Спасибо, барин. Греет перл. Век не забуду твою заботу. Сына твоим именем назову.

М-да, уж. Не знаю, что и сказать. Вижу, что Григорий искренне выражает свои чувства, а я не знаю, как поступить.

— Вставай, Григорий Фомич. Рад, что мой артефакт тебе по душе пришёлся. Глядишь и сыну его по наследству передашь.

— Завтра же в церковь к утрене пойду, — заявил кучер. — Закажу благодарственный молебен.

— А ты в какую церкву собираешься идти? Их же полно в Пскове.

— Да в любую можно, если с чистыми помыслами идёшь. В ближайшую и пойду. Взять хотя бы Успения Богородицы с Полонища, что на перекрёстке.

— Разбуди меня. Я с тобой схожу.

Не то чтобы я стал в этом мире воцерковленным, но почему-то начал считать, что сходить в храм это нормально и правильно.

Утром перед выходом в церковь я дал Григорию немного денег. А то как-то стрёмно получается — он у меня вроде как дворня считается, а значит, ни дохода не имеет, ни с земли не кормится. С крепостными всё понятно — те, если на барщине, то с продуктами в церковь идут, а которые на оброке могут и копейку приходу пожаловать. А Григорию Фомичу как быть? Ни службу не заказать, ни свечку не поставить.

В интересную церковь мы с Григорием попали — глядя со стороны, и не скажешь, что перед тобой храм стоит. Скромной квадратное здание. Скругленные углы. Со всех сторон портики на колонах, а по центру крыши широкий барабан с окнами. Если б не яблоко с крестом на куполе да звонница около здания, то сразу и не догадаешься, что в церковь пришёл.

— Храму всего шесть лет, — поделился со мной историческими знаниями Виктор Иванович. — Его на месте старой церкви возвели на деньги помещицы Шишковой.

— То-то я смотрю, что он выглядит как новый, — заметил я. — Даже штукатурка нигде не отваливается.

— Кстати, Шишкова бабушка будущего декабриста Назимова, — продолжил блистать тульпа своей эрудицией. — Он после ссылки тоже в эту церковь делал пожертвования на благоустройство.

К моему удивлению народу было многовато для столь небольшого прихода. Вроде и не праздник, а прихожане идут и идут. После того, как я опустил в кружку для пожертвований ассигнацию в пятьдесят рублей да купил на мелочь свечей, мой взгляд устремился на амвон. Только сейчас я понял причину сегодняшнего аншлага — утреню собирался проводить сам митрополит Псковской епархии Владыка Евгений. Что любопытно, Владыка меня заметил и лёгким, едва заметным кивком головы поприветствовал.

— Доброе утро, Владыка Евгений, — подошёл я поздороваться с митрополитом по окончании службы. — Не ожидал Вас сегодня увидеть в храме.

— И тебе здравствовать, князь, — с улыбкой ответил на моё приветствие Владыка. — Какими судьбами в Пскове? Отчего не в столице?