— А расход кокса? — это уже Котов подал голос из своего угла, не поднимая глаз от конторской книги.

— Снизили на тридцать процентов, — Лебедев довольно погладил цепочку от часов. — Силезский уголь себя оправдывает.

Я кивнул. Схема с закупкой через Ригу работала безупречно, хотя и обходилась хлопотно и с лишними тратами.

— Виктор Карлович, что у вас по прокату?

Штром встал, одергивая безупречно отглаженный сюртук:

— Герр… простите, товарищ директор, — он слегка смутился, сбившись на немецкий. — Показатели по твердости превышают требования спецификации на двенадцать процентов. Вот графики испытаний.

Он разложил на столе диаграммы, выполненные с типично немецкой педантичностью. В будущем такие уже делали на компьютере, но принцип тот же. Каждое значение должно быть подтверждено.

Я внимательно изучал графики Штрома, когда Величковский негромко кашлянул:

— Позвольте заметить… У нас есть небольшая проблема с пластичностью при высоких температурах. Последние образцы показывают снижение относительного удлинения на восемь процентов.

Сорокин тут же вскинулся:

— Это из-за повышенного содержания хрома. Я проверял утром в лаборатории на цейсовском микроскопе — межзеренные связи ослаблены.

Я задумчиво забарабанил пальцами по столу. В будущем мы решали такую проблему добавками редкоземельных элементов, но здесь придется искать другой выход.

— А если изменить режим термообработки? — подал голос Протасов от окна. — У меня есть расчеты. Если поднять температуру отпуска до восьмисот градусов и увеличить выдержку, можно решить.

— Расход топлива вырастет, — тут же отреагировал Котов, шелестя страницами своей черной книги.

— Зато структура станет однороднее, — Величковский оживился. — Я видел похожий эффект в Фрайберге перед войной. Правда, там использовали печи «Сименс».

— У нас в третьем пролете стоит законсервированная термичка довоенная, — вмешался Лебедев. — Как раз «Сименс», только воздухопровод надо перебрать.

— Петр Николаевич, — я посмотрел на Соколова. — Срочно организуйте бригаду слесарей в термический. Давайте так и решим этот вопрос.

Главный инженер кивнул и на минуту вышел из кабинета. Вернувшись, уселся на место. Прокашлялся и сообщил, что отправил слесарей.

Еще одна проблема возникла, когда он же развернул чертежи новой калибровки валков:

— При такой геометрии есть риск повышенного износа. Сталь-то у нас теперь тверже.

— Можно закалить валки токами высокой частоты, — предложил Сорокин. — Я видел такую установку в Промакадемии.

— Это которая «Браун Бовери»? — уточнил Штром. — Так она неисправна, я узнавал.

— Есть другой вариант, — я вспомнил решение с одного из заводов в будущем. — Пустим первые проходы на пониженной скорости, дадим валкам приработаться. Потом постепенно выйдем на режим.

— А производительность? — Котов поднял глаза от книг.

— Потеряем процентов пять на первой партии, зато сохраним валки. Они сейчас дороже времени.

Мы обсудили еще пару вопросов. Теперь можно подводить итоги.

— Итак, товарищи, — я поднялся из-за стола, — напомню, где мы находимся. Три месяца назад мы подали предварительную заявку в ГВПУ на производство специальных марок стали. Две недели спустя прошли отборочную комиссию, где обошли и «Металлообработку» Крестовского, и Коломенский завод.

Я разложил на столе папку с документами, отмеченную грифом «Секретно»:

— Затем была предварительная техническая комиссия. Восемнадцать дней проверок каждого участка производства. Военпред Константинов со своей группой буквально жил на заводе. Представители Артиллерийского управления трижды испытывали образцы. В итоге мы получили предварительное положительное заключение.

— И опередили Путиловский завод по всем показателям, — с гордостью добавил Соколов.

— Именно, — кивнул я. — Теперь завтра финальная комиссия. От нее зависит, получим ли мы этот заказ. В комиссии девять человек: трое от ГВПУ, двое от Артуправления РККА, представитель РВС, два технических эксперта и, что важно, — я сделал паузу, — член президиума ВСНХ.

— Тот самый Николаев? — уточнил Котов.

— Да, он курирует всю броневую программу. И насколько я знаю, у него особый интерес к нашим конкурентам.

Лебедев нервно поправил цепочку часов:

— А правда, что на заказ претендуют еще три завода?

— Уже два, — усмехнулся я. — «Красный путиловец» снял заявку после предварительных испытаний. Остались мы и «Металлообработка». И я знаю, что Крестовский задействовал все связи в наркомате.

Я поглядел на присутствующих. Все прекрасно понимали важность момента.

— Завтрашняя процедура стандартная, — продолжил я. — Сначала общее заседание, где мы представляем полный отчет. Затем комиссия разделяется на группы: техническая инспекция производства, проверка документации и, главное, контрольные испытания образцов. На все про все шесть часов.

— А решение? — подал голос Сорокин.

— Решение комиссия принимает сразу, в тот же день. Если больше половины членов голосуют «за», заказ наш. Но это если все пройдет гладко, — я взглянул на часы. — Василий Андреевич, через пятнадцать минут жду вас с документами в бухгалтерии. Остальные — по местам, проверить каждую мелочь.

Когда все вышли, я спустился по широкой лестнице заводоуправления. Шел снег, в лужах отражались заводские трубы.

В бухгалтерии пахло пылью, чернилами и кожаными переплетами конторских книг. Котов уже раскладывал документы на массивном дубовом столе. Напольные часы мерно отсчитывали время.

— С чего начнем, Василий Андреевич? — я придвинул кресло к столу.

— Вот смета на модернизацию мартеновского цеха, — главбух протянул мне толстую папку в коленкоровом переплете. — Здесь официальные цифры для комиссии. А вот, — он достал из внутреннего кармана потертую записную книжку, — реальные расходы.

Я взял обе сметы. В будущем такие документы давно уже существовали только в электронном виде, но принцип двойной бухгалтерии не менялся столетиями.

Я внимательно сравнивал цифры. Котов, как всегда, сработал безупречно. Официальные документы выглядели идеально, но при этом не вызывали подозрений. Слишком низкие затраты могли насторожить комиссию не меньше, чем завышенные.

— А вот данные по силезскому коксу, — Василий Андреевич достал еще одну папку. — Оформили как поставки через Ригу с наценкой двадцать процентов. Остальное провели через «Балторг».

Я кивнул. В девяностых мы использовали похожие схемы с офшорами, только тогда это называлось «оптимизацией налогообложения». Сейчас же приходилось маскировать реальные затраты, чтобы не привлекать лишнего внимания к источникам финансирования.

— Что с зарплатными ведомостями? — я перевернул страницу.

— Здесь интереснее, — Котов понизил голос, хотя в бухгалтерии мы были одни. — Премиальный фонд провели через профсоюзную кассу взаимопомощи. Товарищ Глушков помог оформить как материальную поддержку передовикам производства.

Старая школа, подумал я. В моем времени такие специалисты уже наперечет. А здесь еще живы традиции дореволюционной бухгалтерии, когда каждую копейку можно проследить, но только если знаешь, где искать.

— А это что? — я указал на странную запись в расходной книге.

— Расходы на «научно-техническую консультацию», — Котов чуть заметно усмехнулся. — Брат товарища Николаева из ВСНХ действительно получил оборудование для своих опытов в Промакадемии. Все официально, через научный фонд.

Я удовлетворенно кивнул. Да, связи решают все, что в будущем, что в прошлом. Главное грамотно их оформить.

Мысли невольно вернулись к предстоящему заказу. Крестовский наверняка тоже готовится во всеоружии. У него связи в наркомате, свои люди в банках. Но у нас есть то, чего нет у него — реальные технологические преимущества. Хотя… я вспомнил его намеки в театре. Он явно что-то задумал.

— Василий Андреевич, — я захлопнул папку, — пора проверить производство. Идемте в цеха.