– Значит, братик сидит у тебя в животе? – успокоившись, спрашивает малышка Ларису и щупает ее живот. – Папа подарил тебе семечко и ты съела его? Теперь оно будет расти?

– Угу, – кивает Мурашка. – С каждым месяцем мой живот будет расти все больше.

– А он не лопнет?

– Нет, что ты! Когда придет время, малыш сам попросится на свет.

– А как он из тебя выйдет? – Юля косится на меня и родителей, протискивается ближе к Ларе. – Ты им покакаешь? – выдает шепотом, который, конечно же, все слышат.

Лицо Ларисы вытягивается, и я вижу, что она впадает в оцепенение, не зная, как ответить на вопрос Юли. Сдерживая смех, обнимаю своих девочек.

– Когда придет время, Лариса поедет в больницу, и врачи помогут малышу выйти из животика.

К великому счастью, дочь больше не задавала вопросов, на которые я и сам не уверен, что нашел бы ответы.

Вечером мы всей семьей пошли прогуляться по набережной города.

– Сынок, Лариса просто замечательная девушка, – тихо говорит мама, пока Лара и Юля унеслись в сторону ларька с мороженым. – Молоденькая совсем, но видно, что хорошая и к нашей маленькой батарейке со всей душой.

– Согласен. Весь день поглядываю за девочками, но там какая-то своя любовь, не знал бы, подумал, что наша Юля – родная дочь Ларисы. Удивительно, конечно, – говорит отец такие важные для меня слова.

– А ведь я при первой встрече выставил ее за порог, – усмехаюсь и качаю головой.

“Ну и дурак же я был” – думаю про себя. Если бы не случайно забытая Мурашкой сумка, нашей истории могло никогда не случиться…

_______________

*Фэмили (от англ. family) - семья.

Лара

После прогулки родители Миши вдруг сообщают, что уедут в гости к семейству Бессоновых.

– Так, молодежь! Без нас тут не шалить! Дверь чужим не открывать! – посмеивается папа Миши.

– Саша, ох уж эти твои шуточки, – тянет Виктория Львовна. – Давай скорее собирайся, Бессоновы ждут. Сто лет их не видели, – подходит и заключает меня в объятия, целует. – Моя дорогая девочка, спасибо тебе, что вошла в нашу семью. Мы с Сашей искренне рады тебе, – переводит взгляд на Мишу. – Ларису береги, понял оболтус?

– Ма…

После того как родители Горы уехали в гости, Миша пошел укладывать Юлю спать, а меня выгнал отдыхать в спальню.

На губах бродит улыбка, но внутри ощущаю небольшую тоску. Я попала просто в потрясающую семью. Такую… которой у меня никогда не было. Закусываю губу, поворачиваюсь набок и сворачиваюсь клубочком, подтянув к груди ноги. В моей жизни произошло столько событий, но моя родная мать не знает ни об одном из них. За все время не было ни единого звонка от нее.

Тишину комнаты нарушает мой всхлип. Рука сама тянется к телефону и набирает контакт матери.

– Да, – короткий ответ, грубоватый тон.

– Привет мам, – говорю тихим голосом.

Молчит.

– Я хотела сообщить тебе, что выхожу замуж. За Мишу. Ты видела его.

– Мне тебя поздравить надо?

– Было бы неплохо, – тихо выдаю и закусываю уголок губы.

– Хорошо. Поздравляю.

Безумно обидно. Просто невыносимо. Наши отношения никогда не были теплыми, но сейчас… Мне на самом деле захотелось поговорить с ней нормально. Поделиться. Но увы.

– Мам, у нас с Мишей будет ребенок. Пол мы пока не знаем, – выдыхаю с усмешкой. – Но он думает, что родится мальчик, – выдерживаю паузу. – Такие дела.

– На свадьбу не зовите, все равно не пойду. Не люблю эти гулянки, – быстро говорит, будто хочет скорее отделаться от меня.

– Матвей.

– Что?

– Имя твоего внука. Конечно, если это будет мальчик. Матвей, – повторяю имя и сжимаю нос, который щиплет от нахлынувшего желания разрыдаться. – Ладно. Пока, мам…

Убираю телефон на полочку и слышу за спиной тяжелый вздох. Приподнимаю голову и оборачиваюсь.

– Давно там стоишь?

– Достаточно, – выдает Миша. Мнется на месте, затем потирает подбородок и облокачивается о дверной косяк. – Сделать тебе чай?

Не спрашивает ни о чем, как и обещал. Внутри так щемит, что хоть волком вой.

– Подойди, давай поговорим, – говорю на выдохе.

Сначала мне было до слез сложно, раскрывать свои детские травмы. Рассказывать о том, что Толик домогался до меня, когда я была еще ребенком. До совершеннолетия. Это было мерзко, отвратительно и ужасно больно вспоминать, но я выворачивала все свои воспоминания. Рассказала и о том, что мама никогда мне не верила, а считала, что я сама провоцирую на что-то. На что? Я была ребенком! Какой же бред. И конечно же, то, что было в досье на меня. Я действительно часто попадала в больницу с травмами, но Миша уже и так понял, кто мне их наносил. Мои родные совсем не идеальны.

Когда закончила свой бесконечно длинный рассказ, Гора, кажется, уже постарел лет на десять. Сидел с посеревшим лицом, меж его бровей пролегла глубокая морщина.

– Зачем ты вообще ей позвонила? – выдает первый вопрос после долгого молчания?

– Не знаю просто… она моя мать, – пожимаю плечами.

– Иди ко мне, – он придвигается ко мне ближе и сгребает в объятия. Покрывает поцелуями, гладит по волосам и немного покачивает из стороны в сторону.

– Осуждаешь меня?

– Нет. Тебя нет. Толика так просто не оставлю, говорю сразу. Ты же понимаешь, что он извращенец с ненормальными наклонностями и садист? Ты была ребенком. Да и потом он не останавливался. Это же уголовка.

– Да, – отзываюсь осипшим голосом.

– Насчет твоей матери. Мур, прибил бы, как и Толика, но вижу, что для тебя она все равно…

– Все равно мать… – зажимаю рукой переносицу и вновь проливаю слезы.

– Я подумаю, что делать. Для начала ей бы от алкогольной зависимости вылечиться, чтобы немного в себя пришла.

– Насильно ведь не заставишь, а уговоры она и слушать не станет.

– Смотря как уговаривать.

– Теперь ты все знаешь обо мне.

– И тебе совершенно нечего было стыдиться. Это не ты не такая, а твои мать и Толик поехавшие. Так бы и… – Гора сжимает руку в кулак, который я тут же накрываю своей.

– Не надо, Миш, не связывайся. Там полное болото.

***

Утром, когда я открыла глаза, Мишки рядом со мной не было. На его подушке лежала записка: “Уехал по делам, Юлька на тебе. Если будет сложно, позвони няне” – далее указан номер телефона Зои Николаевны.

От того количества слез, что я вчера вылила, голова немного побаливает, но вместе с тем, на душе стало легко. Сейчас понимаю, что во мне просто-напросто сидели установки моей матери: что это я какая-то не такая, что во всем и всегда виновата – я. Когда выговорилась лучшей подруге, мне стало значительно легче, но сейчас, после откровений с Мишей, я будто полностью освободилась от этого, скинула с себя этот тяжелый груз.

Я ни в чем не виновата.

Встаю с кровати, первым делом иду проверять Юлю. Осторожно заглядываю в ее комнату. Малышка сладко спит. Прикрываю дверь и несусь в душ. А после, топаю на кухню и готовлю завтрак для нас – девчонок. Улыбаюсь, думая о том, что наконец-то приобрела семью, поглаживаю свой живот, и в этот момент как раз появляется маленькая засоня.

– С добрым утром! – подхожу к Юле и заключаю ее в объятия, целуя в щечку.

– Привет! А где папа?

– Папа уехал по делам. Мы сегодня с тобой вдвоем будем. Думаю, можно и не переодеваться. Устроим пижамный день. Но почистить зубки и умыться – это не обсуждается. Так что, бегом в ванную!

Юля убегает, а я завершаю сервировку стола. Позже мы завтракаем, делаем уборку, занимаемся английским языком и выходим на прогулку.

– А ты чувствуешь, как семечко внутри тебя растет?

– Нет, пока не особо ощущаю. Оно еще слишком маленькое.

– Когда мой братик родится, он будет называть тебя мамой? – Юля вдруг задает вопрос, от которого в моей груди все сжимается.

Понимаю, к чему она ведет. Наверное, это моя с Мишей ошибка, что мы не поговорили на такую важную тему с ребенком. Кем я теперь стану для нее. Пытаюсь вспомнить свое детство и называла ли я Толика когда-либо отцом. Память старательно затирает эти воспоминания. Думаю, когда-то обращалась к нему так, но потом…