Когда я оказываюсь в дверном проеме и смотрю в сторону кухни, я снова замечаю ее. Ее длинные волосы спускаются до середины спины. Они теплого медного цвета с несколькими светло-золотистыми прядями, которые напоминают мне цвет, заставляющий металл гнуться. Она смотрит в сторону, изучая что-то на стене, а ее голые ноги раскачиваются взад-вперед по обе стороны барного стула, на котором она сидит. Интересно, слышала ли она наш разговор отсюда, или витает в своих собственных мыслях? Она выглядит невинной, но судя по тому, как она разговаривала со мной сегодня утром, не сдерживаясь и не подбирая слов, я думаю, что она из тех женщин, которые подпускают поближе, а потом съедают мужчин на завтрак. Я не могу перестать смотреть на нее, как будто не видел женщин годами — честно говоря, может, и не видел. Я давно перестал смотреть.

Что она до сих пор здесь делает?

Я отступаю обратно на крыльцо, позволяя двери мягко закрыться, и спрашиваю:

— Кто она?

Но вместо ответа Гриза сзади раздается голос моего брата, поднимающегося по ступенькам крыльца.

— Подруга.

— Вот как? — Я сдерживаю улыбку, ведь слово «подруга» можно использовать в разных смыслах.

— Можешь сделать мне одолжение и не задавать вопросов? — Он потирает затылок, давая понять, что ему некомфортно. Мой брат не заводит отношения. Он никогда не делал этого по многим причинам, но есть одна самая важная. Я видел множество женщин, которых выпроваживали отсюда по утрам, и ни одна из них не задерживалась. Я должен оставить это. Остановиться, пока я не задал еще больше вопросов и не пошел дрочить снова. Но все равно продолжаю допытываться.

— Она немного молода, тебе не кажется, Эйс?

Гриз прерывает меня очередным заливистым смехом.

Я поворачиваю голову в его сторону.

— Что в этом смешного?

— Ты никогда не спрашиваешь о женщинах. Я ни разу не видел, чтобы ты хотя бы посмотрел на одну из них. — Он качает головой и улыбается: — Вот черт, это будет весело.

Я указываю на Гриза, прищурив глаза.

— Не начинай. Я всего лишь задал вопрос.

Но Эйс не отвечает мне, а просто меняет тему.

— Где ты был сегодня утром? Мне нужно было открыть коттедж, и Джулеп была единственной, кто отозвался, когда я постучал в твою дверь. А потом она убежала.

Черт. Мне нужно просыпаться раньше, если я хочу съездить на лошади к водопаду. Они тише, чем квадроциклы. Но я не готов к тому, что он узнает, чем я там занимаюсь. Поэтому я выдаю ему свою обычную ложь.

— Не мог уснуть. Решил прогуляться с Тауни. Немного проветрить голову.

Когда он спрашивает:

— Снова начались кошмары? — У меня внутри все переворачивается. Его беспокойство о том, что я снова впадаю в депрессию, мгновенно заставляет меня почувствовать себя полным дерьмом. Меньше всего я хочу вкладывать ему в голову такие мысли, ведь именно он, приложив титанические усилия, помог мне выкарабкаться из этого состояния. Именно он заставил меня с кем-то поговорить. Убедил, что принимать лекарства от депрессии — то не то, чего стоит стыдиться. Сказал, что попытка сделать что-то, что поможет мне почувствовать себя лучше, что-то вроде инструмента поддержки, который поможет мне функционировать, не выглядит для него как поражение. Это было сражение. А я всегда был бойцом. Не таким, как мои братья, но мы все были ими в каком-то смысле.

Я отрицательно качаю головой. И это правда, кошмаров не было уже долгое время.

— Просто у меня много забот с новыми парнями, которые начнут работать на этой неделе. — Я потираю дубовую занозу, которая впилась в мой большой палец этим утром. — К тому же, позже будет слишком жарко, чтобы кататься верхом.

Это правда. Влажность рекордно высокая для начала лета. Тауни — хорошая лошадь, но все лошади, которые живут здесь, вопреки здравому смыслу, чувствуют себя днем гораздо счастливее в своих затененных загонах.

— Хорошо. — Он берет меня за плечо и сжимает его. — Линкольн и девочки придут позже на ужин, ты будешь?

— Это вечер пятницы. Я буду здесь.

— Хочешь кофе? — Он указывает внутрь, и я снова быстро качаю головой. Если он не хочет, чтобы я задавал вопросы, то лучше мне вообще избегать этой ситуации. Я все равно больше никогда ее не увижу. Именно так Эйс ведет себя с женщинами, которых приводит домой, — нечасто, но они никогда не повторяются. Для него это упрощает ситуацию и позволяет избежать нелепого проклятия Фоксов, о котором так любят сплетничать в Фиаско. Мы все в это верим. Для каждого из нас потеря — это ритуал посвящения. Каждая женщина, которую любил мужчина Фокс, в итоге умирала. И каждый из нас однажды усвоил урок. Этого было достаточно. Не думаю, что кто-то из нас захочет пережить еще одну потерю, подобную тем, что мы понесли.

Я перевожу взгляд за плечо Эйса и смотрю в арку. Мне не нравится, что я делаю это, но не могу удержаться. Меня охватывает чувство вины за то, что я хочу увидеть ее еще раз. Мне понравилось, как она разговаривала со мной — ни тени смущения. Просто незнакомка, которая не давала мне спуску.

Я тяжело вздыхаю. Я не планировал так начинать свой день. Не собирался думать об этих красивых голубых глазах и пухлых губах.

Я засовываю ладони в задние карманы джинсов. Когда я поворачиваюсь, чтобы уйти, направляясь обратно к дорожке, которая соединяет мой дом с главным, я замечаю, что Гриз улыбается мне.

Чертов разжигатель дерьма.

Его глаза морщатся, а усы приподнимаются.

Проходя мимо, я тыкаю в него пальцем.

— Не надо.

— Я молчу. — Он поднимает руки. — Я уже все сказал. Самая красивая женщина, которую я когда-либо видел.

Глава 6

Лейни

— Конюшни находятся по другую сторону от главного дома, примерно в полутора милях отсюда, — говорит Эйс, указывая на поле светло-зеленой травы с деревьями, стоящими через каждые пятьдесят или около того футов друг от друга. Стрекот цикад всегда казался основным саундтреком лета, но здесь их гул кажется еще громче. Они заставляют вибрировать траву, и это мгновенно расслабляет мышцы. Созданный природой белый шум, который успокаивает все мое тело. Два больших дуба на дальнем краю этого участка — идеальное место, чтобы повесить гамак. Я закрываю глаза и позволяю солнцу на мгновение согреть мое лицо. Даже находясь так близко к конюшням, воздух пронизывает лишь терпкий, сладковатый запах.

Приятно дышать, зная, что вдохнешь что-то сладкое. И несмотря на то, как началось это утро, сегодня я чувствую себя хорошо. У меня пока нет ни работы, ни обязанностей. Но Фиаско, штат Кентукки, может стать той жизнью, которая мне нужна. Идет последний год моего третьего десятка, и идея читать книгу в гамаке, привязанном к этим двум деревьям, кажется мне идеальным завершением.

— Это больше, чем я ожидала, — говорю я ему, рассматривая уходящий вдаль пейзаж. И правда, после упоминания защиты свидетелей у меня не было никаких положительных ожиданий. Эта идея казалась чрезмерной. Они поймали плохого парня, и девушка, которую он держал в плену, была в безопасности. Но как только в деле появилась агент Харпер, я все поняла. До этого я встречала ее всего один раз, когда она приезжала на Кони-Айленд по случаю окончания мной школы. Я запомнила ее потому, что именно из-за нее моему отцу пришлось уйти на работу. Остаток праздничного барбекю я провела с нашими соседями. И с Филиппом.

— У тебя здесь будет достаточно места для уединения. Мой брат живет прямо напротив. Он отремонтировал это помещение. Добавил кровать-трансформер, подумал, что так будет просторнее, если кровать можно будет убрать.

Возможно, это одна большая комната, но она хорошо продумана, а отделка придает ей изысканный вид. Как и в главном доме, мебель выполнена в современном мужском стиле. Черная металлическая фурнитура на ящиках комода, матовые золотые кольца, подчеркивающие встроенные светильники. Из-за высоты потолков кажется, что эта комната намного больше, чем скромные 450 квадратных футов, о которых упоминал Эйс. Подобное жилье там, откуда я родом, стоит недешево. Если бы здесь был швейцар и бассейн, это считалось бы роскошным местом.