— Лакрица. Есть еще? — Я меняю тему и заглядываю в сумку, набитую конфетами, а на ее губах появляется легкая улыбка.

— Есть.

Глава 23

Лейни

На ощупь они теплые. Я пытаюсь удержать ее на ногах и идти с таким большим весом. Я не ожидала, что клочья ткани и кожи окажутся такими теплыми. Я не знаю, где ее держать, чтобы не было больно. Но это неважно. У меня только одна мысль. Бежать. Бежать. Бежать. Моя рука такая мокрая. И эти стоны. Они не прекращаются.

Я моргаю и открываю глаза, когда Джулеп лижет мою ладонь, успокаивая меня. Ее тело раскинулось на матрасе, оставляя мне ограниченное пространство и одеяло.

— Привет, милая девочка. Ты здесь спала?

Я двигаюсь слишком быстро, сажусь и тут же жалею об этом. Голова болит, левый глаз жутко дергается, в горле пересохло и вкус отвратительный. Я опускаю взгляд и вижу, что под пушистым пуховым одеялом на мне небрежно обернуто темно-синее полотенце. Я не помню, как я сюда попала. И эта мысль вызывает у меня улыбку. Думаю, я заснула на улице.

Когда я смотрю на свою пушистую подругу, которая совсем не двигается, светлые глаза смотрят на меня в ответ, пока я глажу ее по макушке.

— А где же твой красавчик-папочка?

Я улыбаюсь, чувствуя, что все еще немного нервничаю из-за того, что произошло прошлой ночью. Купание нагишом на его заднем дворе, рассказ о Филиппе. И решила умолчать об остальном. Он знает, что это не все. Я практически сказала ему об этом, но он не стал настаивать. Грант был полицейским, и это заставляет меня нервничать. Один из братьев Фокс, который мне не доверяет. Но прошлой ночью он был моим барменом. Моим психотерапевтом. Моим… другом.

Из кухни раздается серия звуковых сигналов. И как только они прекращаются, я слышу журчание воды. Я приподнимаюсь и оглядываюсь, так как это не так уж далеко от моей кровати, и улыбаюсь, когда замечаю ее. Кофеварка. Его кофеварка. Та, что стояла у него на столе и выглядела так, будто ей никогда не пользовались. Время — 7:10 утра, то есть я еще успею принять душ перед встречей с Линкольном на винокурне для уточнения деталей.

Через несколько минут в комнату проникает запах кофе. Наслаждаясь ароматным кофе и запахом круассанов с маслом, который витает в воздухе за пределами моего нового дома, я делаю паузу, осознавая, насколько счастливой я себя чувствую.

Я вспоминаю все, что Грант сказал мне вчера вечером. Мелочи, о которых я и не подозревала, что должна услышать. Важные вещи, в которых мне необходимо было признаться вслух тому, кто выслушает. И он сделал это. Он выслушал, и мне стало легче. Потом мы говорили о музыке, любимых фильмах и его семейном бизнесе. И отголоски того, что спровоцировало мое пристрастие к пицце и конфетам, растворились в свете нового дня.

— Тебе нравится здесь работать или ты хочешь заняться чем-то другим?

Я рассказала ему, что мне нравится узнавать о бурбоне. О том, что, когда я не занимаюсь организацией мероприятия, посвященного 100-летию, я подрабатываю в дегустационном баре или помогаю кому-нибудь из новых гидов с экскурсией, если они просят.

— Это именно то, чем я хочу заниматься. А как насчет тебя? Тебе нравится то, что ты делаешь?

Прежде чем ответить, он уставился в яму с огнем, действительно обдумывая свои слова.

— Долгое время я думал, что мне суждено заниматься чем-то другим. Но это во многом исцелило меня. Помогло мне найти новую версию того, кем я был.

Джулеп так и не сдвинулась с места, когда я встала, чтобы сходить в туалет. Когда я, шаркая, иду на свою маленькую кухню, рядом с кофейником стоит кружка, а под ней лежит записка.

У меня не получается хороший кофе, поэтому, скорее всего, он будет отвратительным, но кофеварка в твоем распоряжении, если она тебе нужна. Джулеп не хотела уходить после того, как я перенес тебя. Надеюсь, ты не против, что она чувствует себя как дома. Зайди ко мне, когда закончишь с работой.

Грант

Я перечитываю записку по меньшей мере еще три раза, прежде чем громкий свист заставляет меня повернуться и выглянуть в окно.

Из-за прозрачных белых занавесок почти ничего не видно, но я догадываюсь, что это Грант, судя по звуку его грузовика. Джулеп тоже услышала его — грузовик заводится, потом раздается свист, а затем ленивый утренний посетитель в считанные секунды вскакивает и оказывается у двери. Ее передние лапы бьют по центру двери, а затем по ручке, стремясь выбраться наружу. Когда я открываю дверь, меня встречает яркое солнце и влажный воздух, готовый атаковать любого, кто осмелится выйти в него. На другом конце лужайки, все еще усыпанной полевыми цветами, стоит Грант рядом со своим работающим на холостом ходу грузовиком с открытой дверью. Джулеп устремляется прямо к нему. Она запрыгивает в кабину, перебирается через переднее сиденье и забирается в кузов, где, как я полагаю, ее ждет ремень, чтобы пристегнуть.

Я скрещиваю руки на груди и прислоняюсь к дверному косяку.

— Доброе утро, — приветствует он меня.

— Доброе утро, ковбой, — улыбаюсь я и слегка поднимаю руку, чтобы помахать.

На нем его обычная одежда. Пара поношенных джинсов и рабочие ботинки, один из вариантов синей футболки, которая плотно облегает его бицепсы, чтобы весь остальной мир знал, что этот мужчина может поднимать тяжелые предметы. Сегодня на нем нет кепки, но его темные волосы все еще влажные на концах, что создает иллюзию, что если бы они были достаточно длинными, то были бы волнистыми. Щетина на его лице подстрижена одинаково — усы, которые при первой встрече казались длиннее, теперь такие же. Сначала они щекотали мне губы, но, когда он меня поцеловал, мне стало приятно. Мои щеки вспыхивают от одной мысли об этом. А потом мне становится интересно, будут ли они щекотать или царапать меня между ног. Ужасно ли это с моей стороны — хотеть, чтобы борода жгла мои бедра? Может быть.

Он улыбается мне в ответ, как будто знает, о чем я думаю. А может, и нет.

— Спасибо за кофеварку.

— Это избавит тебя от необходимости ездить в город каждое утро.

Он внимателен. И я совсем не против этого.

То, что я влюбилась в Гранта Фокса, наверняка написано на моем лице, когда я смотрю, как он выезжает со своей подъездной дорожки и поворачивает к винокурне. Моя улыбка не сходит с лица до тех пор, пока я не делаю глоток кофе и не закашливаюсь от горечи. Но потом я смеюсь. Что, черт возьми, он в него добавил?

Я быстро выливаю остатки из кружки и кофеварки в канализацию и вспоминаю о том, как он ждал, что я скажу больше прошлой ночью. Я упираюсь руками в стойку и опускаю голову. Он должен быть хотя бы в курсе того, что знают Эйс и Гриз. Как я сюда попала, и кто именно меня привез. В принципе, я уже говорила ему об этом, когда напилась и выболтала все, что могла.

Вопрос только в том, когда, а не если, я расскажу ему остальную часть своей истории. И о том, что в происходящем в Нью-Йорке все еще есть что-то тревожное, что заставляет моего куратора из программы защиты свидетелей оставаться начеку. Эйс попросит меня уйти при малейшем намеке на неприятности. Черт, я сама не хочу оставаться здесь, если это будет означать, что кто-то из них может оказаться в опасности. Я глубоко вдыхаю и считаю до трех, потому что, если я буду переживать из-за неизвестности, это не поможет мне рассказать ему правду.

Особенно если есть вероятность, что это может поставить под угрозу мое вновь обретенное счастье.

— Я поцеловала его, — бормочу я, глядя в бинокль.

— Тебе придется уточнить, потому что есть несколько Фоксов, которых ты можешь иметь в виду, — говорит Хэдли, набивая рот попкорном.

Я откидываюсь назад и наблюдаю, как она запихивает в рот еще одну горсть, даже не закончив жевать предыдущую.

— Не может быть, чтобы мистер Высокий, Темноволосый и Флиртующий не был в тройке. — Она смотрит в видоискатель своего телескопа и показывает пальцем. — Мне просто необходимо знать. Я буду так ревновать, если у цветочницы, которая на самом деле была очень милой в старших классах, сегодня будет секс втроем.