От одного дуба к другому натянуты гирлянды. Они развешаны над импровизированным танцполом перед сценой, где выступают самые разные группы, исполняющие сет-листы, варьирующиеся от кавер-версий до блюграсса⁴⁴. По-прежнему тепло, но солнце уже село, и теперь больше чувствуется влажность. Все, кто провел сегодня время на ярмарке, заработали солнечные ожоги.

— Пожалуйста, скажи мне, что эти ковбойские сапоги не перебор?

Хэдли смотрит на мои новые черные сапоги и переводит взгляд на короткое цветочное платье А-силуэта, на которое я положила глаз в магазине «Loni's».

— Мне кажется, ты выглядишь как южная богиня. Я знала, что это платье будет смотреться на тебе просто охренительно. Осталось найти тебе красивого ковбоя.

Я не могу сдержать фырканье, которое вырывается у меня из-за ее слов. Я потеряла его еще до того, как он у меня появился. И, несмотря на то, что я не могу понять, о чем, черт возьми, он думает, я все еще хочу его увидеть. Я осматриваю большое открытое пространство, заполненное группами людей. В основном новые лица, и лишь некоторых я узнаю — Прю сидит с Роми и несколькими другими женщинами из книжного клуба, выпивая за столиками для пикника. Дел и Маркус пьют пиво и наблюдают за танцполом. Когда они ловят мой взгляд, то оба поднимают свои бокалы в знак приветствия. Эйс стоит за высокими столиками вместе с несколькими коллегами с винокурни и женщиной, которую я не узнаю. Но Гранта нет.

— Похоже, в его ротации появилась новая девушка, — хмыкает Хэдли.

— Признайся, что он тебе нравится.

— Нет. — Вместо того чтобы развить тему или позволить мне сказать что-то еще по этому поводу, она хлопает в ладоши. — Мне хочется танцевать до упаду. Может, выпьем по рюмке, а потом пойдем на танцпол?

Она достает из-под юбки фляжку.

— У тебя там была фляжка?

— И что? Думаю, я могу стать женщиной, которая носит фляжку на бедре.

Я смеюсь.

— Наверняка. Хэдли, мне кажется, ты можешь быть любой женщиной, какой захочешь.

— Ты мне подходишь, — говорит она, искоса поглядывая на меня и улыбаясь. — Ты ведь знаешь это, правда? Я думала, что возьму тебя под свое крыло и покажу тебе, как надо жить, но это ты заставляешь меня чувствовать себя крутышкой.

— Ты такая и есть.

Я отпиваю из ее маленькой полированной серебряной фляжки, на которой нанесены ее инициалы.

— Ты тоже, детка.

Я снова оглядываю площадку.

— Это Гриз? — спрашиваю я, наблюдая, как мой друг растягивает аккордеон, а его пальцы танцуют по клавишам. Барабанный ритм и непрерывные переливы банджо поддерживают быстрый и легкий темп музыки. Его низкий голос рычит в микрофон, когда он поет о поезде, идущем в Мемфис.

— Конечно. Просто подожди, — говорит она, не отрывая глаз от сцены. — Это своего рода традиция.

Гриз заканчивает песню и начинает наигрывать что-то более медленное.

— Для следующей песни мне понадобится небольшая помощь. — Он обводит взглядом толпу и находит место, где стоит Эйс. — Мой внук, Грант Фокс, дамы и господа. Давай, сынок, для этой песни нам понадобится губная гармошка. Тащи сюда свою задницу.

Я его там не заметила. Но теперь смотрю, как он застенчиво кивает, пробираясь сквозь толпу, которая уже начала улюлюкать и кричать, чтобы он поднялся на сцену. Он переоделся, сменив свою потрепанную футболку на одну из тех черных, которые, кажется, идеально облегают его руки. Она заправлена в джинсы, пряжка его ремня блестит, и то, как он заставляет все головы поворачиваться ему вслед, во многом связано с его манерой держаться. Уверенность, исходящую от этого человека, следует разливать по бутылкам и продавать. К черту бурбон. Он мог бы зарабатывать на этой развязности и энергии «мне на все насрать», которая тянется за ним. Я стараюсь не обращать внимания на то, как его задница выглядит в джинсах, но я могла бы поспорить, что больше половины людей в радиусе двадцати футов, не могут оторвать от нее глаз.

Я не должна чувствовать себя такой разогретой. Я почти не танцевала. Солнце зашло, но, черт возьми, Грант Фокс заменил его, расположившись в центре сцены. Я чувствую себя так, будто попала под поезд в тот момент, когда его глаза встречаются с моими. В целой толпе людей ему удается найти меня. Только на этот раз он не отводит взгляд. И я тоже.

Его губы и пальцы извлекают из металлической губной гармошки великолепную мелодию, и ведут за собой остальных участников группы. Он выглядит как прирожденный музыкант. Гриз наблюдает за ним, и они подыгрывают друг другу. Я сглатываю от сухости в горле и делаю большой глоток пива, стоящего передо мной. Потому что пока я наблюдаю за ним, ко мне приходит осознание, что впервые в этом маленьком городе я начинаю желать того, к чему никогда не стремилась раньше.

Когда темп нарастает, Хэдли хватает меня за руку и тащит к танцполу.

— Мы танцуем. И что бы между вами ни происходило, это можно выяснить, когда мы еще немного выпьем и вспотеем.

Несколько официанток из «Midnight Proof» уже там. Большинство из них танцуют какой-то групповой танец, о котором я понятия не имею, но Хэдли перекрикивает музыку:

— Это похоже на «electric slide»⁴⁵, только добавь немного движений бедрами. У тебя получится.

Когда я оглядываю танцпол, меня встречают улыбающиеся лица. Все в разной степени опьянения, и невозможно не раскрепоститься рядом с ними. Всего несколько минут уходит на то, чтобы понять, как они двигаются. И вот уже я потею, смеюсь и совершенно забываю о мужчине, который все еще не сводит с меня глаз.

Глава 27

Грант

Пот от воды, которую я пью, так же приятен на моих руках, как и вода при попадании в горло. Я киваю Маркусу, который похлопывает меня по спине, когда я спускаюсь со сцены. Я улыбаюсь людям, которые говорят: «это было замечательно» и «вы с Гризом на сцене навеваете старые воспоминания». Гриз всегда был немного выпендрежником. Поэтому, когда он научил своего единственного внука играть на губной гармошке, можно было не сомневаться, что я окажусь с ним на сцене на любой ярмарке, которая проходит в округе. Это делает его счастливым, поэтому я не отказываю. В противном случае, я мог бы обойтись без того, чтобы все взгляды в нашем городе были устремлены на меня. Кроме одного. В ту секунду, когда я поднял глаза, я поймал ее взгляд. И, черт возьми, я не мог оторваться от нее. Нет, этот взгляд заставил меня выступить на высшем уровне.

Я не мог посмотреть на нее раньше. Я так зациклился на том, что забыл о дне рождения Фионы и обещаниях, данных Делу, что не знал, как вести себя с ней. Я годами испытывал чувство вины за то, что потерял Фиону, за то, что меня не было рядом и я сам не нашел того, кто сделал это с ней. Мне было проще просто отгородиться от всех. До нее.

Когда она назвала меня ковбоем, я не смог сказать ей, что не могу разобраться, что со мной происходит. Что я все еще наказываю себя за то, о чем она ничего не знает, и что она несправедливо страдает от последствий этого. Я не знаю всей ее истории, но знаю, что она тоже прошла через многое.

То, как она смеется с Хэдли, сражает меня. Черт, эта женщина смеется всем телом. Она ничего не делает наполовину. И вот я здесь, в полной заднице из-за того, что, как бы сильно я ее ни хотел, я не знаю, как мне быть с ней. Как мне сдержать обещание помнить кого-то и при этом жить дальше? И в глубине души я боюсь, что не смогу уберечь Лейни, особенно от того, что смерть, кажется, витает где-то рядом со мной.

Я провожу ладонью по затылку, одновременно получая удар по спине, который выбивает все мысли из моей головы. Линкольн ставит передо мной пиво.

— Похоже, ты слишком много думаешь о ком-то, братишка.

Я ухмыляюсь, потому что он не ошибается. И отрицать это не стоит. Он может быть придурком, но он точно знает, на кого я смотрю. Он просто хочет, чтобы я признал это.

— Неплохо получилось с Гризом. Не думал, что ты еще способен играть перед публикой. Девчонки разозлятся, что пропустили это.