— Что? Не могу поверить, что никто из вас не догадался об этом раньше. Вы чертовы идиоты, если еще не поняли. — Он смотрит на меня, подмигивая. — Кроме тебя, дорогая.
— Пещеры возле водопада.
Линкольн перебивает:
— Ты меня разыгрываешь?
Грант качает головой.
— Я не говорил тебе, потому что наш бренд никогда не испытывал необходимости в этом. Я не хотел конкуренции. Я опасался, что кто-то из вас подумает, что я хочу прибрать к рукам то, на чем вы построили свою карьеру.
Я наблюдаю, как мастер-дистиллятор и генеральный директор бренда выглядят совершенно сбитыми с толку тем, что только что сказал Грант. Я не думаю, что они бы так себя чувствовали.
— У меня была карьера, и я оставил ее. Производство бурбона помогало мне двигаться вперед. Я делал то, чему нас учили. То, что было у нас в крови на протяжении многих поколений. — Я киваю головой в сторону Эйса. — Ты заставил меня. Я делал бурбон, но погрузился в процесс, в химию, в нюансы. Я делал его небольшими партиями, с разными вариациями, пока не нашел что-то стоящее. Это снова дало мне цель. Потребовалось много времени, чтобы улучшить мои навыки управления командой людей. — Я улыбаюсь, вспоминая, как в последнее время работает бондарня. — Но я хочу это. Это хороший, мать его, бурбон.
— О каком количестве идет речь, Грант?
— Плюс-минус 250 бочек.
— Ты, блядь, серьезно?! — восклицает Линкольн. — Но температура в таком месте должна сильно меняться. Действительно большие перепады? Или он охлажденный? Ты брал пробу? Он готов?
Грант слегка смеется, его лицо и шея покраснели от волнения.
— Я думаю, что да, но тебе придется проверить самому.
Эйс смотрит на Линкольна, и между ними происходит их привычный молчаливый диалог.
— Ты хочешь заменить им тот, который мы потеряли?
Гриз вклинивается:
— По правде говоря, большая часть того, что сгорело в этом рикхаусе, было ностальгией. Слишком много передержанных бочек. Может, половина того, что там хранилось, все равно отправилось бы на свалку.
Он смотрит на Эйса.
— Думаю, пришло время каждому из вас создать свой собственный бурбон. И я говорю не о том бурбоне, который был сделан в дни вашего рождения. Я говорю о сусле, которое станет вашим особенным. Если вы хотите чего-то нового, вдохнуть жизнь в наш бренд, вам нужно перестать искать ответы у меня.
Эйс с расстроенным видом взмахивает рукой.
— У тебя всегда есть ответы, Гриз. Трудно забыть об этом.
Игнорируя его слова, Гриз поворачивается к Гранту.
— Мне нужно попробовать.
Его губы приоткрываются.
— Я не против.
— Лейни, что ты думаешь? — спрашивает Эйс, слегка нахмурив брови. Но я вижу, что ему нравится идея.
Я достаю небольшую папку, наполненную идеями и разработками о том, как его назвать, как раскрутить и, самое главное, как сделать так, чтобы этот бурбон стал достойным конкурентом тому, о чем уже много лет ходят слухи.
— Есть множество способов раскрутить его. Но если ты думаешь, Гриз, что у твоих мальчиков должно быть свое собственное сусло, то для этого есть только одно название.
Глава 44
Грант
Месяц спустя…
— Все распродано.
— Что значит — распродано?
Эйс переводит взгляд с Линкольна на меня и обратно.
Линкольн фыркает от смеха.
— Я знаю, что я самый умный из нас троих, но здесь нет никакого скрытого смысла, Эйс.
Он кивает мне, чтобы я рассказал подробнее. В конце концов, это мой бурбон.
— Ковбойская серия «Фокс Бурбон» полностью распродана. Мы пошли дальше и создали коллекционное издание совершенно нового и оригинального бленда за один гребаный уик-энд!
Эйс широко улыбается.
Гриз бормочет:
— Я же говорил.
— Заткнись, старик, — говорит Эйс, все еще улыбаясь. — Сколько бутылок мы оставили?
— Два ящика. Все остальное мы отправили на дегустацию, которая начнется — Линкольн смотрит на часы, — примерно через час. Все, что осталось, разберут посетители. Если они не выкупят свою бутылку в течение двадцати четырех часов, то она отправится кому-нибудь из нашего список ожидания.
— Думаешь, стоит продолжать его делать? Пусть этот выпуск будет эксклюзивным, а потом поменяем бутылки?
Я смотрю на своих братьев, а потом на Гриза.
— Ты спрашиваешь меня?
Эйс пожимает плечами.
— Твой бурбон, твое решение.
Я бросаю взгляд в сторону конюшен, где Лейни гуляет с Лили и Ларк. Они о чем-то говорят, размахивая руками, девочки смеются. Она не соврала, что чертовски хорошо умеет устраивать большие вечеринки. В передней части винокурни установлены карнавальные аттракционы, где развлекаются дети и семьи. На главной сцене за винокурней весь день выступают местные группы. А затем VIP-гости и любители бурбона расходятся гулять по всей территории. Дегустации от местных шеф-поваров проводятся совместно с дегустациями всех наших блендов60 на Бурбон-бранче. В довершение всего сегодня вечером «Crescent De Lune» приготовили VIP-дегустацию десертов. На дегустации только для взрослых также представлены шоколадные конфеты «Romey’s Hemp Chocolates», а Марла только на один день открыла ресторан «Hooch» для туристов, которые хотят попробовать настоящий кентуккийский ужин.
— Давайте сделаем это.
Линкольн прочищает горло.
— Значит ли это, что к моей команде присоединится еще один мастер-дегустатор?
— Только если ты захочешь, чтобы я был рядом. Это твоя работа, старший брат.
Я хлопаю его по плечу и сжимаю.
— Я хочу, чтобы ты был рядом. И точка.
— Горжусь вами, мальчики, — говорит Гриз, вставая с табурета, на котором просидел большую часть дня. Он стоит в самом центре винокурни, и его видно со всех сторон благодаря тому, что двойные двери вокруг помещения открыты. Гриз сказал, что он — такая же достопримечательность, как и сам бурбон. Это правда.
Эйс сказал ему отвалить, но люди стояли в очереди, чтобы пожать ему руку и поговорить с ним о том, каково это — расти и видеть, как его семья процветает в этом бизнесе.
Он хватает Линкольна за плечо и ухмыляется.
— Я знал, что эта девушка нам подходит.
Эйс допивает свой бокал.
— Грант, больше никаких секретов, подобных этому. Может, это начиналось не как наш бизнес, но ты спас нас от фиаско в этом году после потери того рикхауса.
Он хлопает меня по плечу и сжимает. А затем делает то же самое с Гризом. Впервые за долгое время я горжусь тем, что помог создать.
— За то, чтобы больше не было секретов.
Линкольн поднимает свой бокал, и мы звонко чокаемся.
— Какого черта, как это я осталась в стороне от этого круга ублюдков? — смеется Хэдли из дверного проема.
Эйс ворчит и отворачивается, чтобы уйти куда-нибудь, а Гриз начинает хохотать.
— Хэдли Джин, тащи свою задницу сюда, — говорит ей Гриз.
Линкольн дарит ей дурацкое рукопожатие, которое они практиковали десятилетиями, и уходит со мной, чтобы найти наших девочек на конюшне.
— Папа! Ты должен попробовать круассан с начинкой, который Лейни приготовила для нас, — говорит Лили, когда мы подходим ближе.
Лейни приветствует меня своей милой улыбкой. Каждый раз, когда она это делает, у меня в груди теплеет, и я не могу не прижаться к ней. Как она отказывалась покидать меня, пока заживала моя нога, как она ухаживала за Джулеп, когда та вернулась домой от ветеринара в гипсе со сломанной задней лапой. Я обнаружил, что Лейни была не просто забавной и красивой. Она была сексуальной и доброй. Она была заботливой и дерзкой. Она стала моим партнером во всех отношениях. И с каждым днем я люблю ее все сильнее.
Она обхватывает меня за шею, а я обнимаю ее за талию. Я приподнимаю ее над землей, чтобы поцеловать.
— Вы, ребята, просто отвратительны, — говорит Ларк, и они с Линкольном отправляются на поиски чего-нибудь сладенького в завершение вечера.
Мы улыбаемся друг другу в губы. Она откидывает голову назад.
