Когда я оборачиваюсь, то замечаю его бедро. Он сделал жгут из ремня.

— Что случилось?

Я пытаюсь сдержать очередное рыдание, которое пытается вырваться наружу. Не сейчас. Нет, пока с ними не все в порядке.

Но он не отвечает мне. Он прижимает Джулеп к себе и спускается с лошади, а затем укладывает ее в траву, благоговейно поглаживая по голове.

— Ты молодец, девочка. Ты чертовски хорошо справилась, Джулс.

Все еще склоняясь над ней, он смотрит на меня, встает и подходит. Он не останавливается, пока не обхватывает меня руками. Я вдыхаю его запах, пока он целует мою макушку и волосы, потом лоб, а затем зарывается лицом в мою шею.

— Я пытался успеть. Я так старался, черт возьми.

— Но она это сделала, — говорю я, кивая на Джулеп. Ей больно, но она виляет хвостом, когда я опускаюсь ниже, чтобы погладить ее. — Она нашла меня, предупредила, а потом вцепилась в него, когда он поднял пистолет. Это и стало причиной пожара. Когда он выронил его, он выстрелил, — говорю я, глядя на рикхаус, который теперь полностью охвачен пламенем.

— Черт. — Он наклоняется, как может, чтобы снова погладить ее по голове.

— Он пнул ее, я думаю, и она сильно ударилась о землю. Она не может опираться на задние лапы.

— Мои храбрые девочки.

Грант держит одну руку на ее груди, прижимая меня к себе. Он целует меня в висок, позволяя своим губам задержаться там.

Я приседаю рядом с ним, и он отстраняется, заглядывая мне в глаза. Его руки поднимаются к моему лицу, обхватывают его и притягивают ближе, пока его губы не соприкасаются с моими. Мы целуемся как люди, которые понимают, насколько близки были к тому, чтобы никогда больше этого не сделать.

По его лицу текут слезы, когда он снова отстраняется и спрашивает:

— Он причинил тебе боль?

Он осматривает мое лицо и тело, убеждаясь, что со мной все в порядке.

— Я не мог до тебя добраться. — Он снова целует меня. — Вот черт, — говорит он, морщась, когда переносит вес тела, пытаясь встать.

Я смотрю вниз на его ногу, и мои глаза расширяются от серьезности его травмы.

— Боже мой. Грант? Твоя нога.

Он пожимает плечами и смотрит вниз.

— Это был чистый выстрел. Пуля прошла навылет.

— И ты просто целуешься со мной, когда у тебя в ноге дырка от пули?

Он усмехается, но, когда снова пытается пошевелиться, все равно морщится.

— Это ранение не такое болезненное, как то, что в боку.

Когда он поворачивается, чтобы посмотреть, даже это небольшое движение заставляет его шипеть сквозь зубы.

Он ухмыляется.

— Похоже, на какое-то время никаких катаний на спине.

Я фыркаю от смеха, но в моих глазах стоят слезы. Когда я опускаю голову на его плечо, мы оба начинаем терять адреналин, который удерживал нас на ногах и не давал развалиться на части.

— Эйс примчался, как только услышал выстрелы у нас дома. Я очнулся от того, что он бил меня по лицу. Мы быстро наложили жгут — я не истек кровью, так что артерию он не задел. И ничто не могло помешать мне добраться до тебя. Я забрался на лошадь, и с криками поскакал прямо туда, где, по его словам, осталась ты.

Я держусь за бок, поднимаясь на ноги, мои ребра болят от каждого вдоха, пока я смотрю на пламя. Джулеп лает, когда раздается звук еще одного взрыва. Нет никаких шансов, что этот пожар можно было сдержать или пережить. Темное небо заполняется клубами еще более темного дыма.

— Пожарные не смогут справиться с ним, пока все не выгорит дотла.

— Весь бурбон, — шепчу я.

— Посмотри на меня, — говорит он, отвлекая мое внимание от почти завораживающего зрелища. — Все это ни черта не значит. Ты в порядке. Мы в порядке. Это все, что имеет для меня значение.

— …но твоя семья. Все это время и…

Его теплые руки заставляют меня расслабиться, пока он убирает мокрые от пота пряди волос, прилипшие к моим губам.

— Ты — моя семья. И теперь ты в безопасности. Я с тобой.

Он прижимается своим лбом к моему.

— Я не знаю, ковбой. У меня такое чувство, что прямо сейчас это я с тобой, потому что ты опираешься на меня.

Он улыбается.

— Да, наверное, так и есть. — Проводя пальцами по моей голове, он заправляет прядь волос за ухо. — Ты такая чертовски храбрая.

Мой подбородок дрожит, а в носу снова покалывает от его слов.

— И я люблю тебя, моя храбрая девочка, — говорит он, продолжая прижиматься ко мне. — Я так сильно тебя люблю. И я подумал… — Он делает паузу и глубоко вздыхает, прежде чем находит нужные слова, чтобы закончить. — Я подумал, что это случится снова. Что я не смогу добраться до тебя вовремя. И что я, — он целует меня, слезы текут по его щекам, — потеряю тебя. Сладкая, я не могу тебя потерять. Пожалуйста, останься со мной. Я хочу этого. Нас. — Он еще раз прерывисто вздыхает. — Больше, чем чего-либо еще в своей жизни.

Моя грудь наполняется страстным желанием, когда я провожу пальцами по линии его волос. Если бы мужчины мурлыкали, это было бы то самое место Гранта. Я сжимаю в кулак переднюю часть его футболки, чтобы убедиться, что он меня слышит.

— Ты сказал, что я твоя. Так что, если ты не пошутил, я тоже так считаю. Для меня это просто. Я выбираю быть твоей так же, как ты выбрал быть моим. Я никуда не уйду, ковбой. — Я улыбаюсь ему со слезами на глазах.

Уверенное прикосновение его губ ощущается так, будто мы скрепляем свои клятвы после пережитого кошмара. Он улыбается мне в губы, его рука лежит на моей груди, прямо над сердцем.

За его спиной продолжает гореть огонь, и, наблюдая за ним, я хочу верить, что он сжигает страхи нашего прошлого, которым мы позволяли управлять нашими жизнями. От этой мысли у меня в животе медленно распутываются оставшиеся узлы. То, что держало нас обоих в удушающем захвате. Монстр и проклятие. Я смотрю, как пламя танцует над зданием, чувствую его руки, крепко обнимающие меня, его губы, касающиеся моей кожи, я понимаю, что все закончилось.

— Не думаю, что ему удалось выбраться оттуда. Никто не мог выжить после того взрыва.

Грант смотрит через мое плечо на пламя.

— Я тоже.

— Джулеп с ним справилась, но там была гремучая змея, которая…

Прибывшие врачи скорой помощи отрывают нас друг от друга, чтобы осмотреть раны Гранта. Я начинаю говорить им, что со мной все в порядке, но он возражает:

— Все равно осмотрите ее.

Он откидывает голову назад, вспоминая, что я сказала перед этим.

— Стоп, стоп, стоп. Гремучая змея?

Я киваю.

— Она укусила его, наверное, три, а может, и четыре раза. Только так я смогла забрать Джулеп и убежать.

Я смотрю на нее, а она наблюдает за нами. Моя защитница. Она спасла мне жизнь. И теперь, когда угроза миновала, у нас нет причин уезжать. От осознания этого меня охватывает облегчение.

Он игнорирует врача скорой помощи, который спрашивает его, может ли он идти, и вместо этого обхватывает рукой мою шею и быстро и резко притягивает к себе, шепча мне в губы:

— Моя жена.

Я прикусываю его нижнюю губу.

— Почти.

Глава 43

Лейни

Потребовалось четыре дня, чтобы потушить пожар. Пять округов и неизмеримое количество пожарных боролись за его ликвидацию. Огонь так и не добрался до других рикхаусов на этом участке владений Фоксов, что само по себе было чудом. Огонь полыхал так жарко, что от монстра, которого я убила, и от кошмара, который я пережила, остались только зубы и осколки костей.

Он был стерт из памяти. Я искала в себе грусть, но не находила. Ценой этого стали две ночи моей жизни, которые, как я знала, никогда не покинут меня полностью, но дело было сделано. Это, по крайней мере, принесло мне утешение. Я помню, как однажды спросила отца, все ли с ним в порядке. Это было после дела, из-за которого ему пришлось уехать — из-за него он пропустил День открытия⁵⁸ в том году. Когда он вернулся, я поняла, что дело было тяжелым.