Я наношу три удара подряд, а затем прислоняюсь к мешку и смотрю на него.

— Почему ты просто наблюдаешь за мной?

— Продолжай. Та же комбинация, но в конце добавь колено.

— Ответь мне, — огрызаюсь я, задыхаясь.

— Я наблюдаю за тобой, потому что ты чертовски хорошо выглядишь, когда бьешь по мешку.

Я не хочу, чтобы он заигрывал со мной. Я потею и выкладываюсь по полной, а он просто наблюдает. Джулеп тоже.

— Значит, я здесь только для того, чтобы доставить тебе удовольствие?

Я провожу два джеба и левый хук.

Когда он ухмыляется, это заставляет меня остановиться.

— Это не работает.

Я стягиваю перчатки.

— Скажи мне, что тебе нужно.

Он наклоняет голову набок, оценивающе глядя на меня.

— Фантастический вопрос. Почему бы тебе не сказать мне.

Мои глаза прищуриваются, когда он прикусывает нижнюю губу, пытаясь удержаться от улыбки.

— Тебе нужен кто-то, кто бросит вызов твоему остроумному рту?

— Ты не думал, что это остроумный рот, когда он давился твоим членом.

Он разражается смехом, а я проглатываю свой. Я не планировала говорить это.

Представляю, как я сейчас выгляжу. Мои волосы выбились из поникшего хвоста, на одежде проступили мокрые пятна пота. И я затеваю драку.

— В последнее время ты был слишком мил со мной. В чем дело? Весь твой пыл направлен на то, чтобы понять, что делать дальше?

Даже когда мой живот начинает сводить, я снова с остервенением бью по тяжелому мешку.

— Что это вообще значит, Грант?

С каждой минутой облако правды сгущается над моей головой. Каждый удар — это как бой, который я веду сама с собой. Мы договорились больше не лгать, но мой секрет нужно сохранить, несмотря ни на что. Что бы с нами ни случилось. Это может подвергнуть его такой же опасности из-за того, что он узнает, как и меня из-за того, что я живу этим. Как я могу так поступить?

— Я говорю тебе, что, если тебе что-то понадобится, я буду рядом.

Он подходит ближе, и это успокаивает меня.

— Если ты хочешь колотить эту грушу все утро, чтобы справиться с каким-то дерьмом, хорошо. Или можем прогуляться до конюшни, лошади всегда помогают мне забыть о том, что слишком беспокоит. Если тебе нужно, чтобы я оставил тебя в покое, потому что ты нуждаешься в пространстве, то я и это могу сделать.

У меня сжимается грудь, и я хватаю его за предплечье, чтобы притянуть ближе.

— Только не это.

Из всех вещей, которые я перебирала в уме, чтобы понять, что мне нужно сделать, чтобы выбраться из этого кризиса, отдаление от него не было одним из вариантов.

Больше никакой лжи.

Я прочищаю горло и на мгновение закрываю глаза, прежде чем посмотреть на него.

— Ты уже знаешь, что я не из Колорадо.

Он тихо хмыкает и прислоняется к тяжелому мешку.

— Я знаю.

— Я оказалась не в том месте и не в то время. Я рассказывала тебе о той ночи на складе с Филиппом.

Кивнув, он переплетает свой палец с моим мизинцем. Ему хочется прикоснуться ко мне, но он дает мне пространство.

— Продолжай, детка.

И одних этих слов достаточно, чтобы я выдохнула то, что так долго сдерживала.

— Я была расстроена тем, что произошло. Но потом я услышала крик…

Я рассказываю ему всю историю. Как я помогла женщине спастись от монстра, и о последовавших за этим часах хаоса, которые привели меня на крыльцо дома Эйса.

— Я не знаю, что будет дальше. Я даже не могу с уверенностью сказать, в безопасности ли я. — Я качаю головой. — Я просто знаю, что доверяю тебе свою историю.

— Я понимаю, что значит хранить такую тайну. Какое доверие ты должна испытывать ко мне, чтобы поделиться этим.

Он заправляет выбившуюся прядь волос мне за ухо, и обнимает мою щеку ладонью. Пристально глядя в мои глаза, он обещает:

— Со мной безопасно. Ты в безопасности со мной.

С глазами, затуманенными непролитыми слезами, я выдыхаю:

— Я знаю.

Обхватив меня за талию, он притягивает меня к себе.

— Я вся мокрая, — смеюсь я, пытаясь отстраниться. Но он не дает мне этого сделать.

— Замолчи, — говорит он, прижимая меня к себе еще крепче. Затем облизывает мою шею. Подчеркнуто нежно, прямо там, где выступили капельки пота, и, клянусь, что чувствую это между ног.

— Думаешь, немного пота может меня отпугнуть?

Приподняв меня так, что мои ноги оказались в нескольких сантиметрах от земли, он целует меня в губы и проводит по ним зубами.

— Какая конфета твоя любимая?

Я смеюсь:

— Что?

— Скажи мне, какая твоя любимая.

— Это сложный вопрос.

— Все равно скажи.

Он улыбается и легонько щиплет меня за бок.

— Красная лакрица и мармеладные червяки с кислинкой, и, может быть, те штуки — Моджескас. О, и еще мармеладные мишки в шоколаде.

Он обратил на это внимание. Он уже знает, что мармеладные мишки — лучший выбор. На прошлой неделе я нашла нераспечатанные пакетики в его буфете и на прикроватной тумбочке. Он сказал мне, что они «на случай непредвиденных обстоятельств».

— Ты для меня — как все эти сладости. Мои любимые вкусы. — Он снова целует мои губы. — Твой рот. — Он целует мою шею. — Пот. Слезы. — Он проводит губами по моей челюсти. — Твоя киска. Когда она становится влажной для меня. Какой у нее вкус, когда она хочет меня. Какая она после того, как я был в ней. Все это.

Я не могу не улыбнуться, хихикая от его слов. Мое тело мгновенно разогревается, готовое к его прикосновениям, когда он опускает меня на пол и встает передо мной на колени.

— Спасибо, — мягко говорит он.

Я пытаюсь понять по выражению его лица, что он имеет в виду, но он смотрит на меня с таким обожанием, что у меня на глаза наворачиваются слезы.

— За что, малыш? — Я улыбаюсь.

Он поднимает мою руку, целует мое запястье и просто говорит:

— За тебя.

Из всего того дерьма, что привело меня сюда, даже если мне нужно напоминать об этом время от времени, мораль всего этого в том, что… Я оказалась здесь. Перед мужчиной, который хочет быть причиной, по которой я останусь.

Мужчиной, который сейчас буквально стоит на коленях, чтобы заставить меня чувствовать себя чертовски хорошо.

Глава 35

Грант

Я прислоняюсь к дальней стене винокурни — той, откуда открывается лучший вид на место начала и окончания экскурсий. Прямо перед дегустационным баром. Мне еще нужно завершить несколько дел, но я слышу ее смех, и это прерывает поток моих мыслей. Она очаровывает небольшую группу людей, даже не осознавая этого. И она знает, о чем говорит, когда наливает дегустационные порции.

— Это 1936 год. У этого бурбона более насыщенный и богатый вкус, потому что он двухкомпонентный, — говорит Лейни пожилой паре, которая только что вернулась с экскурсии.

— А это один из моих фаворитов. — Перевернув бутылку самого свежего купажа, она разливает его и зарабатывает несколько аплодисментов.

Я дал ей обещание, когда сказал, что со мной она будет в безопасности. Черт, это было обещание и самому себе, потому что это было единственное, чего я действительно боялся не выполнить. Однажды я уже потерпел неудачу, и я не позволю этому случиться снова. Несмотря ни на что.

— Ты понимаешь, что пялишься и улыбаешься как идиот?

Я бросаю взгляд на деда, который каким-то образом оказался рядом со мной и стоит, прислонившись к той же стене.

— Откуда ты взялся?

— Наблюдаю за тобой в последнее время.

Я делаю глубокий вдох, а на выдохе отталкиваюсь от стены, чтобы вернуться к работе.

— Почему, Гриз?

— Я всегда обращаю внимание, Грант. Твоим братьям нравится быть в центре всего этого, но мы с тобой знаем, что именно производство бочек, ежедневная работа, а не необходимость быть в центре внимания, заставляет все двигаться вперед.

Он скрещивает руки и оглядывает помещение, бренд, который он превратил в то, чем он является сегодня. Он всегда умел посмотреть на ситуацию в целом.