Услышав это, супруг решил остаться здесь почти до наступления нового года, который, судя по проявившимся воспоминаниям тела, приходится на Ахем. Период, когда наступает разлив Нила, а звезда Сотис[5] восходит на утренней заре. Поразительно, но египтяне уже многие тысячелетия, считая даже от этого времени, имеют календарь и знают точное количество дней в году. Но тот разбит не на привычные четыре, а всего лишь на три сезона.

«Наводнение» – Ахем – если судить по воспоминаниям моего нового тела, самое жаркое время года. Определила его расположение где-то с июля по октябрь. Как понятно из названия, в этот момент и происходит разлив Великой реки.

«Посадка» – Перет – примерно с ноября по февраль. Вода спадает, оставляя на берегах плодородный ил, в который торопливо высаживаются семена. В этот сезон случаются частые пыльные бури.

Ну и «Засуха» – Шему – время, на которое приходится сбор урожая. Самая весна, с марта по июнь. Хотя, если бы земля была более плодородной, а вокруг не располагалась бы пустыня, урожай можно было снимать и дважды.

Вот такой вот заковыристый год, совершенно отличный от знакомого мне. Самое смешное, что он делится на традиционные двенадцать месяцев, ровно по тридцать дней.

Вы спросите, куда девались ещё пять? А никуда. Они не входят ни в один месяц. Просто перед новым годом, в конце месяца Месут-Ра, считаются дни Хериу-Ренпет, или «те, что вне года». И празднуются как дни рождения богов – Осириса, Гора, Сета, Исиды и Нефтиды. Дни большой пятёрки.

Вот до праздника рождения Осириса мы и должны были оставаться на Пи́лаке, «острове конца», на самой южной границе царства с Нубией. Местный жрец настоял на этом, обещая незабываемое зрелище. Здесь этот день праздновали с размахом. По преданиям, именно тут, на острове, и были погребены части тела Осириса.

На вопрос «Какого чёрта фараон делает так далеко от столицы?» ответил чуть позже Аапехти. Последнюю пару недель моя предшественница чувствовала себя плохо. В местный знаменитый храм Хатхор царственная чета прибыла на время родов, надеясь получить благословение богов. Ведь предыдущие завершились мёртвым младенцем. Но боги не помогли.

Так вот, мне пришлось заявить мужу, что Бастед через Великую Миу приложила руку к моему спасению. Что, впрочем, было совершенной правдой. И упросила супруга оставить при мне жреца из Бубастиса, чтобы он ежедневно возносил со мной благодарность богине. Местным храмовникам моё желание пришлось не по вкусу. Зато Аапехти теперь мог беспрепятственно находиться рядом с Та-Хемет-Несу, служить которой считалось невероятной честью.

Тутанхамон хотел и сам присоединиться к нашим молитвам, но тут настоятель храма Хатхор не выдержал, требуя присутствия «повелителя обоих земель» в храме. Что в принципе меня устраивало.

Расположиться нам предложили в доме главы города, так как дворца наместника тут не было. Куда при этом переехал сам глава, мне было неизвестно. Хотя, по идее, мы могли бы вернуться на корабль, что с небольшой флотилией сопровождения стоял у причалов.

«Ванна», куда меня, наконец, привели, конечно, нечета храмовой. Даже не бассейн в полном смысле слова. Просто полутораметровое мелкое изразцовое «корыто», утопленное в полу, с проточной водой. Хотя, надо признаться, фрески на стенах были довольно красивые и яркие.

А вот «туалет» меня вчера впечатлил. Небольшое плетёное кресло из тростника с крупной «дыркой» по центру сидения, установленное через искусственную «реку», проходящую сквозь дом. Вначале она текла через бассейн, следом проходила «оросительным каналом» по саду и в нём, перед самым «выходом» было построено несколько уединённых «беседок» с вот таким удобным креслицем. После использования по назначению требовалось «омовение». Для этого дела рядом всегда находился небольшой удобный кувшин.

У меня же для помощи была служанка, избавиться от которой не было возможности. Она просто не понимала моих настойчивых просьб отойти. Или хотя бы отвернуться. Так и просидела рядом на коленях. От расстройства психанула и приказала смотреть вниз. Та и уткнулась лицом в землю. Чувствовала я себя при этом «препоганейше».

Кстати, служанки – это вообще отдельная тема. Понятно, что моей «царственной особе» прислуживали не рабыни, и некоторые особы порой происходили из довольно-таки состоятельных и известных семей. Служба эта являлась большой милостью и почётом. Да и выполняли они в основном нетрудную и негрязную работу. Так, подай – принеси.

Другое дело в простых семьях. Вот здесь – да, трудились рабы. И чаще всего совершенно голые. При том как мужчины, так и женщины. К наготе тут относились совершенно спокойно. Одежда не столько закрывала от взглядов, сколько была показателем статуса.

Естественно, в помощь к моим девушкам хозяева дома приставили несколько нагих рабынь. Большая часть которых была абсолютно чёрными, что вполне понятно: Нубия под боком.

Итак, водные процедуры рано утром, это я вам скажу, бодрит, однако. Далее «наведение красоты» и одевание. А вот в косметологии, как оказалось, «мы впереди планеты всей». Десятки кремов и мазей для каждой части лица и тела. На выбор несколько баночек с помадой разных цветов и запахов. Не говоря уже о притираниях из благоухающего масла. Правда, боюсь представить, из чего это всё сделано. Учёные в моё время заявляли чуть ли не о полной таблице Менделеева внутри подобных средств.

Но я стоически выдержала сначала бритьё головы, потом все положенные косметические процедуры. В этот раз мне на выбор принесли несколько париков. Скорее всего, доставили с корабля. Выбрала более короткий, с меньшим количеством украшений (мне это всё на себе носить). В специальное же углубление на макушке положили благоухающий конус.

Одна из девушек хотела было подать мне отполированное серебрёное зеркало, но я отказалась. Пока ещё осознавать себя в чуждом отражении не готова.

Одеяние сегодня было особенно красочным – небесно-голубым. Всё тот же лён прекрасной выделки и почти прозрачный.

Ну вот и всё, можно идти завтракать… а, нет. Несут украшения. Браслеты на предплечья и кисти рук, кольца почти на каждый палец и неширокий усех[6] с головами ястреба по краям. Это ожерелье по сравнению с теми, что видела на богах, было намного скромнее.

Наконец девушки кланяются, приглашая пройти на скромную террасу. Здесь меня ожидает хозяйка. При моём появлении та падает на колени, уткнув голову в пол.

– Вы можете её отослать, – слышу я шёпот неожиданно появившегося за моей спиной Аапехти.

– Мы гостим в её доме, это неудобно.

Жрец посмотрел на меня удивлённо. Кивнув каким-то своим мыслям, продолжил:

– Если будете говорить с ней сами, то этим окажете великую милость.

– Мне теперь что, через кого-то постоянно с людьми общаться? Да и лишить хозяйку завтрака… в её же доме…

– Скажите ей, что позволяете подняться и разделить с собой трапезу, – заявил жрец, явно не испытывая одобрения происходящему.

Повторив подсказку, с важным видом устроилась в плетёном кресле, слава богу, без всяких дыр. Дама при этом расположилась на полу, застеленном ковром. Рабыни подложили под неё ещё несколько небольших ковриков для мягкости. Слева для удобства поставили свёрнутый из чего-то чурбачок, на который та оперлась.

Хозяйка оказалась женщиной под сорок, полненькой и круглолицей. Широкий чёрный трёхчастный парик придавал ещё больший объём её голове. Плиссированный верхний халат был чисто белым. Ожерелье менат, состоявшее из многочисленных нитей с круглыми бусинами синего и бирюзового цвета, украшало её грудь. По центру нитей свисал манхет, к которому они крепились. Выполнен тот был в виде стилизованного женского торса, завершающегося коровьей головой с рогами.

Рядом с ней опустилась на ковёр Пия. И раз она сделала это, ничего не сказав, то, скорее всего, мы всегда вместе принимаем пищу.

Накрытый стол, в отличие от вчерашнего, не впечатлял. Пару видов сыров наподобие брынзы, салаты и зелень разных сортов. Несколько тарелок явно каких-то овощей, из которых я смогла распознать только огурцы и редис. Зато большое блюдо спелых фруктов радовало.