— Ничего, спасибо за попытку. — Я забрал у него Карпа и крикнул: — Народ, Илья остается за главного, я вернусь через час, максимум — через два.

Где обитали бездомные, я понятия не имел, знал только, что это подвалы, закутки под мостами — места сырые и холодные. Потому поехал к Лидии, чтобы взять Ваню или Светку, и они показали, где искать беспризорников.

Но на калитке висел замок, ключа от которого у меня не было. Видимо, Лидия была на работе, а дети… Я постучал. Потом позвал Лидию, но никто так и не вышел.

Тогда я двинулся вдоль забора, подошел к самому дому и крикнул:

— Эй, это Павел. Есть кто дома?

Ответила тишина. Где они, интересно? Что ж, придется наведаться вечером, а сейчас самое время звонить водителю, говорить, чтобы приезжал к перекрестку у школы в три дня, а уж оттуда — к бабушке, с которой я договорился предварительно, но она восприняла идею нанять водителя скептически. Уперлась рогом, что не стоит тратить деньги, лучше она их себе заберет — все в семью.

Но я считал, что Каналья прав: бабушка за рулем — это риск. Не потому, что она женщина, я знал отличных водителей-женщин. Все-таки возраст берет свое — это раз, два — должна быть предрасположенность к каким-то видам деятельности, так вот у бабушки получалось управлять транспортным средством как нельзя скверно.

Ближайший телефон находился… у нас дома, и я заскочил туда и спросил с порога у Наташки, которая кормила щенка из пипетки:

— Мама вернулась?

Сестра приложила палец к губам и прошептала:

— Тс-с! Спит. Пришла, как вор, закрылась в комнате… Интересно, какой он, ее хахаль? Боря видел «Волгу». Ваще круто! Я аж зауважала ее.

Подумалось, что такой кавалер, скорее всего, женат, и мама будет страдать, но я промолчал. Пусть хоть немного побудет счастливой.

Закончив со щенком, сестра поднялась и проговорила:

— У меня товар заканчивается… Вот деньги, что я тебе должна. Можешь заказать больше?

Я забрал долг, он сейчас нужен как никогда, кивнул.

— Уже. Подумал и добавил в список мужских вещей.

Наташка просияла и обняла меня так, что аж спина хрустнула.

— Спасибо огромное! Обожаю тебя!

А я подивился переменам в ней. Она стала взрослой и рассудительной — по сути, шестнадцатилетняя девчонка играет роль главы семейства и тянет на себе взрослого мужика.

Я погладил ее по спине, отстранился и набрал номер Антона Анатольевича. Тот сразу взял трубку, и я подтвердил, что он сегодня нужен. Подумав немного, позвонил Лялиной — она тоже оказалась на рабочем месте, и поинтересовался, что с нашими вещами, которые нашли при обыске базы.

— Много всего, — ответила Анна грустным голосом. — Мелочь — ладно. Думаю, не будет проблемой забрать боксерские перчатки и чашки, но там обнаружились телевизор и видик. Они тоже ваши?

— Это друга моего, — обрадовался я. — Их родителей ограбили, но они боятся писать заявление…

— Пусть не боятся. Некого бояться, — сказала она.

— Славинов… тю-тю? — Я невольно улыбнулся.

— Да. В общем, пусть пишут заявление как можно скорее, но нужны документы, подтверждающие, что это их вещи.

— Понял! Спасибо огромное.

По пути к друзьям я думал, что жизнь-зебра: за черной полосой наступила белая.

А когда прибыл на место, обалдел: к имеющимся ящикам хурмы прибавилось еще столько же, и до трех дня было еще два часа!

— Двадцать килограммов! — гордо отчиталась Саша. — Это мы с Алисой добыли! И еще Памфилов работает, примерно столько же будет.

— Круто! Вы — герои. — Я отсчитал им деньги и засомневался, что такой объем влезет в «жигули».

Ну вот и отлично. Все сыты, все целы. Осталось развезти все это добро, и дело в шляпе.

К трем часам дня высилась гора из деревянных ящиков. Все приобретения я записывал: без восьми килограммов центнер! Деду дней на десять. Буду отправлять понемногу, для ассортимента, ведь виноград еще есть. И вечером надо узнать у деда, как пошло мамино вино.

Антон Анатольевич, совершенно лысый мужчина пенсионного возраста, приехал минута в минуту, пожал мне руку, присвистнул, глядя на нагромождение ящиков.

— Влезет? — спросил я с сомнением, увидел багажник на крыше автомобиля и сам понял: все поместится.

— А то! — выпятил грудь мужчина и принялся складывать ящики в багажник.

Если еще пару дней запасаться хурмой, на первое время вопрос с товаром решен. И с водителем — решен. Я посмотрел на клубящиеся над горами облака. Остался только вот этот вопрос, но погода не в нашей власти.

— А давай мы еще поработаем? — предложил Памфилов, ударник труда. — Ты это все отвези, потом за второй партией приедешь, тут хурмы немерено! Зуб даю… нет — глаз! Что будет столько же или больше.

Подтверждая его слова, вдалеке появилась Гаечка, возглавлявшая шествие. За ней Кабанов и Рамиль тащили ящики с хурмой. Вот теперь точно сто килограммов!

Я посмотрел на Антона Анатольевича.

— Вы как? Время есть?

Смущенно отведя взгляд, тот прошептал:

— Еще семьсот… пятьсот рублей — и все сделаем. До девяти я свободен.

Рассчитавшись с друзьями за еще двенадцать килограммов, я обратился к Илье:

— Дружище, тут такое дело… Поступила информация, что Славинова пристрелили.

Слушавший нас Ян издал возглас радости и побежал по дороге самолетиком.

— Собаке собачья смерть, — прошипела Гаечка.

Подождав, пока друзья утихомирятся, я продолжил:

— Это присказка, а сказка вот в чем. На базе нашли видик и телевизор, возможно, Илья, ваши. Чтобы их забрать, твой отец должен написать заявление в милицию. Ну и предоставить паспорта изделий. Надеюсь, они сохранились. Только я тебе ничего не говорил.

— Видик вернется! — улыбнулся Ян и подпрыгнул.

— Паспорта есть, — кивнул Илья.

— Поговори с отцом, и чем раньше, тем лучше, а то менты себе заберут, — посоветовал я и сказал друзьям: — Работайте, братья! Илья, вот двадцать тысяч, надеюсь, хватит, чтобы расплатиться. Я поехал, буду не раньше шести вечера.

Все это время я ловил на себе заинтересованный взгляд армянина, который отказал Гаечке и наблюдал за нами из-за забора. Давай, дедуля, созревай! Еще килограммов тридцать собрать — вообще песня будет.

Я уселся на переднее сиденье, поджав ноги, назвал бабушкин адрес и, опустив стекло, крикнул Илье:

— Карп на тебе.

Сейчас поеду к бабушке, познакомлю ее с Антоном Анатольевичем, мы отнесем в подвал хурму, потом повезем товар на вокзал, я выйду на рынке, а дальше сяду н автобус — и к друзьям. Затем бабушка отправится на вокзал, передаст фрукты проводникам, вернется домой, а мы с водителем сгоняем за второй партией хурмы. После я на Карпе заберу Бузю, и мы повезем вещи детям, как раз все будут на месте. Еще неплохо бы им круп и тушенки привезти… нет, тушенку не стоит — сразу съедят. А на крупах три дня продержатся, пока непогода не утихомирится.

Когда выехали на главную дорогу, Антон Анатольевич сказал:

— Тебя мне Бог послал, честное слово! Пенсия маленькая, работы нет, Валечка у меня лежачая, деньги нужны — просто край.

— Что с ней? — спросил я для поддержания беседы.

— Перелом шейки бедра, — вздохнул он. — Она молодая еще, пятьдесят пять лет. Операцию бы… Но дорого. Очень дорого, не хватит, даже если все продать. — Подумав немного, он продолжил: — На самом деле работа в мастерской от звонка до звонка даже хуже. А тут и деньги, и свобода. Хозяйство ведь тоже на мне. А сыновья… Помогают, конечно. Но не для того мы их растили, чтобы привязать к себе и превратить в сиделок. Пусть вьют гнезда, строят свою жизнь.

Я слушал и кивал, вспоминал приятеля, который всю сознательную жизнь посвятил матери и нес свой крест, как знамя. В итоге ни профессии, ни семьи, ни детей. И тут дело даже не в том, молодец он и заботливый сын или рохля, позволяющий вить из себя веревки, а в родителях, которые уловками и манипуляциями воруют жизни своих детей и привязывают их к себе.