— Договорились. — Алексей протянул тысячу, которую я дал ему чуть раньше. — Спасибо.

— Жду вас в четверг с девяти до десяти вечера, — сказал хозяин, успокаиваясь и возвращая не съеденный нами сахар в коробку.

— А что за святой изображен на иконе? — спросил я то, что давно хотел, но забывал.

— Апостол Павел, — ответил реставратор. — Автор четырнадцати посланий, потому он изображен с книгой.

— Какое совпадение! — воскликнул Каналья.

А я понял, что не хочу продавать эту икону, сколько бы она ни стоила. В том, что святой Павел оказался в моих руках, мне виделся символизм.

— Ну что, оставляете икону? — уточнил реставратор.

— Да. До вечера пятницы, — кивнул Каналья.

Распрощавшись со Львом Семеновичем, мы отправились по домам.

Когда учился в одиннадцатом классе, я в прошлой жизни придумал вопрос и отослал его на «Что? Где? Когда?» Звучал он примерно так: «Из семи братьев и сестер она — самая желанная. Назовите её имя». Видимо, мой вопрос сочли недостаточно мудрым или остроумным.

Когда повзрослел, понял, почему тот вопрос забраковали: он слишком поверхностный, не раскрывает всей сути, и правильнее так: «90% населения, начиная с трехлетних детишек, которым пришла пора идти в сад, и заканчивая теми, кто ждет выхода на пенсию, состоит в Ее тайном культе. Ее ждут, как демобилизацию, как выздоровление, как зарплату или — как любимую женщину после долгой разлуки. И все потому, что за тысячи лет, с тех самых пор, как появился первый раб и первый господин, изменился только антураж. Она — подписанная вольная, долгожданный щелчок карабина на ошейнике, хлопок открытой бутылки шампанского. Назовите Её имя».

Имя Ей — Пятница. Пятница-тяпница, пятница-развратница, когда каждый подневольный рвется на свободу и пьет ее, как драгоценное вино, как многолетний виски так, словно она никогда не закончится, и в понедельник реальность не обрушится снова.

Я еле дождался окончания классного часа и рванул домой, потому что бригада из «Ростелекома» уже приехала, и прямо сейчас воплощается мечта, недостижимая в той реальности: нам подключают телефон! Вот теперь жить станет легче!

Аппарат — обычный, дисковый, бежевого цвета, я вчера купил у старьевщиков, сегодня он воцарился на тумбочке в прихожей, и все ходили вокруг него, как возле новогодней елки — чудо ведь! И главное — как быстро обещали провести! Соседка второй год стоит в очереди!

Все три дня я мучился выбором, как поступить: поменять деньги на доллары и отправить их в Москву, набрать товара, или все вбухать в акции «МММ», которые за неделю прибавили в цене и стоили теперь 6500.

Хоть разорвись! К счастью, сцепление на «форд-скорпио» удалось реанимировать, и четыреста баксов остались со мной, слава токарю-кулибину Анатолию!

За неделю 70 000 принесли фрукты. Автомастерская — 140 000, без учета стоимости запчастей, а если с ними — 200 000. На кофе я заработал — 290 000 чистыми, 754 000 — всего. Итого на данный момент у меня на руках 1 024 000. Миллион! Чуть меньше тысячи баксов, и это за неделю! Продам остатки кофе, получу 468 000, 180 000 чистыми.

Мне нужны три пака кофе, это 650 000.

Тысяч на четыреста Каналья выпишет счет.

Вот миллион и уйдет на товар. Да, его будет больше, чем раньше. Больше товара — выше прибыль. Четыреста тысяч останется мне. Можно набрать на них товар, но он будет просто лежать, потому что больше, чем продается сейчас, я не продам. А деньги должны работать.

Значит, надо придумывать что-то новое… Зачем придумывать, когда это новое есть? «МММ» только-только развивает активность и будет активно минимум два месяца. Почему бы не превратить 400 000 в полтора миллиона? Сердце пропустило удар, от адреналина в горле стало горячо, как перед дракой. Риск всегда есть, ведь между реальностями уже начались расхождения, но вряд ли «МММ» закроют прямо сейчас. Или могут? Тогда мои деньги сгорят.

Или рискнуть? Все-таки это не последние деньги, а мой чистый заработок, бизнес никак не пострадает. На вырученные деньги, тысячу пятьсот баксов, можно купить большой участок земли где-нибудь неподалеку. А если добавить еще две штуки баксов, которые за два месяца заработаю, получится три тысячи, а это целый дом!

Рискну, пожалуй, куплю акции, но не на все деньги. Ведь это не олл ин.

Дом брать не буду, в новом году построю такой, как надо — огромный, со спортзалом и гостевыми, настоящую усадьбу. А поможет мне в этом «МММ».

Распахнув дверь в квартиру, я чуть не сбил сотрудника «Ростелекома», тянувшего кабель под маминым надзором, извинился, скинул ботинки и просочился в зал. Наташка повернулась ко мне и спросила:

— Уже все?

— Какой там! — улыбнулся я. — Но уже скоро.

— Ка-айф! — закатив глаза, выдохнула сестра. — Теперь видик бы — и вообще крутыми станем.

В ее возрасте и я измерял видиками степень крутизны, теперь же понимаю, что богатство — знания. Борис глянул на меня через плечо, зашуршал альбомными листами. Обычно он хвастался художествами, теперь же вел себя скрытно. Наверное, и правда рисовал голых женщин.

— Как успехи? — спросил я у Наташки. — Как четверть закончила?

Сестра сморщила нос.

— Есть трояк по химии. И по русскому.

— Твою мать! — выругался я. — Ты в Москву все еще хочешь? В театральный?

Наташка повела плечом.

— Не знаю даже. Не потяну, наверное.

— Так и знал, что струсишь и сольешься, — взял ее на слабо я. — Ну что, понятно: дома спокойнее. Кстати, я узнал, что в нашем театре нет ставки «актер», так что педучилище или медуха покатят. И напрягаться не надо, плыви себе по течению.

— Как говно, — буркнул Борис.

— Сам ты говно! — огрызнулась она и аж вскочила.

Боря развернулся к ней вместе со стулом.

— Я — нет. Я уже сейчас серьезно готовлюсь поступать в Питер, у меня одна «четверка» по физике, но думаю подтянуть. Да и не влияет она, нужна история и русский. Но больше всего влияет творческое задание. Попытаюсь сам, без взятки.

Натка фыркнула.

— Без взятки — ага!

— Каждому по способностям, — сказал я, достал дневник и отнес маме.

Она глянула на мои «пятерки» и благодарность от имени директора «За активное участие в жизни школы» — приложила ладони к щекам и посмотрела задумчиво.

— Павлик… Молодец. А я не верила. Сегодня приготовлю праздничный ужин!

Сегодня Каналья отдаст мне заработок, я выплачу ей зарплату авансом — пусть покупает акции, сам завтра их нагребу. Как рыбак, закину удочку и буду ждать.

Два рабочих «Ростелекома» вышли на улицу, потом вернулись. Знали бы они, как облегчают нам жизнь! К тому же я сэкономил десять тысяч на взятке.

Потому в полпятого вечера, когда из прихожей донеслось долгожданное «Готово», я вышел принимать работу, снял трубку телефона, услышал протяжные гудки, звучащие, как самая приятная мелодия, и распорядился:

— Без меня не звонить! Я должен быть первым.

— Правильно, пацан! — оскалился печальный морщинистый рабочий. — Правило первой ночи!

— Спасибо вам огромное! — улыбнулась мама и открыла дверь на кухню: — Пирожки с настоящим кофе! Проходите!

Рабочие переглянулись, но потом скинули грязную одежду прямо на пол и прошли в кухню. Если они и собирались отказаться, стесняясь, то кофе склонил чашу весов в свою пользу. Где они еще отведают растворимого кофе, который стоит столько, сколько они получают в месяц⁈

— С творогом! — щебетала мама. — Вот с мясом, угощайтесь, домашняя свинина!

Я прикрыл дверь и под надзором Наташки и Бориса позвонил Илье, крикнул, как только он снял трубку:

— Илюха, привет! У меня теперь есть телефон! Записывай! — Я продиктовал номер и добавил: — Заканчивается, как наш адрес: 23–46!

— Круто, — вздохнул Илья и произнес траурным голосом: — Теперь вообще видеться перестанем.

— Что за глупости! — Я хотел сказать, что у меня нет человека ближе, чем он, но не стал — Наташка с Борей обидятся. — Ты мой самый лучший друг, я ни на кого тебя не променяю, и дела нам не помешают!