И тут я услышал юношеский ломающийся голос:

— Оба-на! Пашка! А я думал, ты уехал!

Все повернули головы и посмотрели на Бузю, несущего ведро воды, где плескались тряпки для мойки машин. Казалось, за несколько недель парнишка посвежел и подрос, во взгляде появилась осмысленность.

— В пятницу ночью вернулся, — честно сказал я.

Бузя покосился на ментовский бобик и спросил:

— А че тут было?

Друзья начали наперебой рассказывать про вооруженный налет на рынок, и глаза у паренька круглели, круглели. Когда услышал про белую «копейку», он аж подпрыгнул.

— Прикиньте, я ее видел! Нет, не совсем ее, но и ее тоже! Сто пудов это была она!

— Гонишь, — выдохнул Памфилов, видимо, потрепанный и неблагополучный вид Бузи не располагал к доверию.

А мне подумалось, что мойщик машин вполне мог заприметить подозрительную тачку.

— Пусть говорит, — сказал я и повторил: — Итак, белая «копейка», три пассажира и водитель.

— Да-да-да! — закивал Бузя, поставил ведро и нервным жестом выгнул руки, весь задрожал, но быстро пришел в норму и продолжил: — Короче, возле остановки там, — он кивнул в сторону моря. — Вижу, стоит джип. Такой весь грязный. А ваще темно-серый, короче. Мокрый асфальт. Ну, цвет такой. Чухан, а не джип, как с гор спустился, где в грязи буксовал, и аж номер не виден, только две последние цифры. Ну, мы ж иномарки ловим, эти с баблом и платят. Ну, короче, я поставил ведро и давай его мыть, а тут мужик вышел и как заорет на меня! Как погонит! Я аж зассал, у него волына на поясе.

— Какие последние цифры номера? — сделал стойку я.

— Шесть, семь…

— Сука, это ж наш джип! — Памфилов припечатал кулак к ладони. — Те же быки! Ну, которые базу…

На самом деле «Джип» — торговая марка, у быков был «Шевроле-Субурбан», но в наших краях джипами называли все внедорожники.

— А при чем тут «копейка»? — прогудел Чабанов.

— Да тише вы, — шикнул я на Дена и обратился к Бузе: — Продолжай.

И он продолжил, почесав отросшие светлые вихры:

— Ну, я помыл пока «москвича». Домываю, значит, а сам на джип смотрю. Странный он. Ну и крутой. И странный. Огромный такой! И мужик сидит за рулем, нервничает, пальцами вот так по рулю! — Бузя, возбудившийся от всеобщего внимания, растопырил пальцы и задвигал ими, как паук — лапками. — И тут вдруг приезжает белая «копейка», там четыре мужика…

— Она! — воскликнула Наташка. — Мужики — в масках, в пятнистых куртках?

Бузя мотнул головой:

— Не, в майках! Это странно, холодно ведь уже. Короче, двое вышли, положили мешки в багажник джипа… Четыре мешка! И такие… э-э-э… такие штуки, завернутые в куртки.

— Автоматы, сто пудов! — сказала Наташка. — А дальше?

— «Копейка» уехала, там остались двое. И джип уехал, в другую сторону, из города. Развернулся там, где нельзя, чуть аварию не сделал. — Помолчав немного, Бузя развел руками: — Ну, все.

С полминуты все молчали. Тишину нарушил Ден Памфилов:

— Это что же, иногородние быки, которые захватили нашу базу, напали на рынок? Зачем?

— Им мало станиц, — ответил я. — Расширяются. А то как-то мирно у нас в городе, все поделено между группировками, никаких разборок со стрельбой…

А было ли это в той реальности, что осталась в моей памяти? Там грек, который возил девчонок за границу, должен был остаться жить, и я не помню ничего, похожего на налет на рынок. Это что же, свято место пусто не бывает? Если лечить организм антибиотиками, на место бактерий приходят патогенные грибки. Так же с бандитами. Останься Костаки, не появились бы «Славяне», еще более ужасные и беспринципные.

Сделалось жутковато.

Или я-прошлый просто не интересовался тем, что происходило в городе, тем более — криминальными разборками, и этот налет был?

— Надо рассказать ментам, — прогудел Чабанов. — Пусть обыщут наш подвал. Вдруг там оружие или наркота?

— Надо, — поддержал его я. — Но — своим ментам, а не кому попало.

Все-таки велика вероятность, что кто-то сливает бандитам информацию. Это подтверждает их отъезд за минуту до того, как прибыли правоохранители.

— Так по горячим следам пусть берут! — воодушевился Памфилов. — А потом фиг поймаешь!

— Ты дебил? — Гаечка постучала себя по лбу. — Это надо официально давать показания. Кто их даст? Мы. Если у бандитов свои менты, они сольют наши адреса и фамилии. А потом вдруг — обыск в подвале. Не факт, что там найдут что-то противозаконное. Но виноватым кто окажется? — Она в упор уставилась на Дена, он повел плечом.

— Да никто, их всех закроют!

— Каретниковы! — догадалась Наташка и добавила: — «Славян» много. Этих посадят, другие будут знать, кто навел, и отомстят.

— Вот так они в страхе всех и держат, — проворчал Минаев. — Все боятся связываться и терпят. Терпилы, блин!

— Жить хотят, — поправила его Гаечка. — Это же мафия! Ты как будто «Спрут» не смотрел.

— Не просто много, их становится больше и больше, — развил я Гаечкину мысль. — Бездействовать нельзя, это правда. Но нужно продумать, как, что и кому рассказать, чтобы не навлечь беду на родителей Ильи.

— У тебя отец мент, вот и думай, что кому говорить, — посоветовал Ден.

У отца сегодня будет трудный день и не менее трудный вечер. А потом приеду я со своими новостями, потому что придумалось кое-что интересное.

— Ты ща домой? — спросил Бузя, подошел к стволу платана и вылил воду, одну за другой отжал тряпки. — Автобус скоро.

— Не, нам всем надо кое-что купить, — ответил я, вспомнив, что посоветовал друзьям приобрести акции «МММ». — Да и я, вон, на мопеде.

Я кивнул на Карпа.

— Хотел на хвост упасть, — вздохнул Бузя. — Прокатиться…

— Увы, мне в другую сторону. Рад был увидеть. Давай! — Я поднял кулак. — Лидии, Светке, Ване привет. Передай, что я заскочу на днях.

Бузя поплелся к остановке, я посмотрел на ментов, возле «бобика» опрашивающих пожилую женщину. Менты — как тот суслик, которого не видно, но он есть. Вообще мышей не ловят, даже гопоту не гоняют.

— А мы что? — спросила Наташка.

— Акции будем покупать. Кто со мной?

Сестра вздохнула:

— Я не могу, мне нужны деньги.

Ясно. Купит продукты Андрею. Вскипела злость, но я ее пригасил. Мне с Андреем еще дела делать, икону реставрировать. И в дальнейшем он может сгодиться как реставратор, буду ему платить, и на еду им с Наткой хватит.

— Ты уверен? — спросила Гаечка, которая не любила выбрасывать деньги на ветер.

— За два месяца акции подорожают минимум в четыре раза, вот и решайте. Сейчас стоят пять тысяч триста. Было пять станет двадцать.

Саша вздохнула.

— Эх, накопила десятку, думала, ботинки куплю.

— Через месяц продашь ту акцию, будет десять тысяч, — сказала Наташка. — Надо же, мать что-то дельное откопала. Я думала, бред очередной…

— Где их продают? — спросил Денчик, сунул руку в нагрудный карман, вытащил смятые купюры, пересчитал. — У меня четыре семьсот сорок. Хватит?

— Курс был 5350, всем добавлю, если надо, — пообещал я. — Идем за акциями. Кто с нами?

Димоны переглянулись. В их головах жаба насмерть сцепилась с осторожностью.

— Я иду, — буркнул Чабанов.

— Я домой, — сказал Минаев, развернулся, чтобы уйти, сделал два шага и обернулся. Спросил с надеждой:

— А в воскресенье их продают? Вдруг выходной?

— Должны, — ответил я и направился в сторону моря.

Подумав, Минаев увязался за нами.

По дороге, то и дело останавливаясь и опираясь на мопед, я рассказывал, как работает финансовая пирамида, и почему важно продать акции через два месяца. Все молча внимали.

Наконец мы добрались до магазина, в котором обустроили пункт купили-продажи акций, и вошли внутрь, а Натка отправилась на репетицию в театр.

Пункт был открыт, двое мужчин стояли в очереди. Я посмотрел курс: он был таким же, как и прежде: 5350 покупка, 5300 продажа. Наверное, в выходные он не менялся — повезло.