Вроде Илья воспрянул, поздравил меня, и я отключился. В мое сознание просочилось взрослое желание отметить событие хорошим коньяком, или вискарем, или портвейном, аж челюсти свело, и рот наполнился слюной. Но я — растущий организм, да и Боре с Наташкой не стоит подавать дурной пример.
— Можно мне позвонить? — взмолилась Наташка, я кивнул, она набрала кого-то и сказала: — Привет! Прикинь, у меня теперь есть телефон. Да, только что провели. Не стояли в очереди, платно провели. Ну-у, не знаю, брат и мать занимались.
К этому моменту рабочие вышли, принялись одеваться, я отсчитал каждому по пятьсот рублей.
— Спасибо вам огромное! Вы нас спасли.
Мама не видела этого жеста щедрости, Наташка заметила и злобно прищурилась. Рабочие не поверили в свое счастье, попытались отказаться, но я не дал, и они буквально упорхнули он нас, счастливые и довольные.
— Лучше бы мне отдал, — проворчала Натка. — И так башлял, и теперь еще — не жирно ли?
На языке вертелось колкость, что Андрея я кормить не намерен, но удалось сдержаться.
— Башлял я начальнице. Эти люди не получат ни копейки. Им задерживают зарплату, и если вдруг случится чудо, и ее выплатят, то лишь через пару месяцев, когда они смогут купить на эти деньги килограмм мяса. Я считаю, что любой труд должен быть оплачен. Это правильно. Точка.
— Нудный, как дед, — бросила Натка.
Из кухни выглянула мама, подошла к телефону, кивнула на него.
— Можно?
— Ну что за вопрос! — улыбнулся я и протопал в кухню, где мама выложила на тарелку вторую партию пирожков, уже для нас.
— Люда, привет! — донеслось из прихожей. — Это я, Оля. Мы телефон провели, представляешь? Да, дорого. Сын озаботился. Деньги откуда? Свёкор передал, по внукам скучает. Да, записывай…
Знала бы она, что я вышел на доход в тысячу долларов в месяц, и останавливаться не планирую! Нужно ковать железо, пока горячо. Еще лет семь, и с нуля вообще не раскрутишься. Корпорации все подомнут под себя.
— Вот представь, от деда толку больше, чем от мужа было… — продолжила мама жаловаться на отца. — Ой, не говори! Так помогает! Не-не-не, на работу не вернусь. Да хоть если сама Жо попросит! И к Ромке не вернусь… — воцарилась тишина, и мама отчеканила чужим голосом: — Как женится⁈ На этой своей? Послезавтра… Что??? Вот скотина!
Видимо, мама узнала, что у отца в воскресенье свадьба, задышала так шумно, что стало в кухне слышно.
— Что?!! Три месяца⁈ Ну не уроды, а?
А это ей рассказали про беременность Лялиной. Странно, что до сих пор новости до нее не дошли, все-таки поселок небольшой, вести разносятся быстро. Зная Лялину, предположу, что она пыталась скрывать беременность до последнего. Откуда сплетни? Из поликлиники. Ей же надо к гинекологу на учет встать. Даже если врач промолчит об интересном положении Лялиной, медсестра растреплет. Тем более, мама в той поликлинике работала.
Когда я учился в одиннадцатом, а Фадеева ушла промышлять на дорогу, о том, что она подцепила сифилис и заразила родителей, двух сестер и брата, знало все село. Причем слух пошел оттуда же, из поликлиники.
Мама прервала связь. Донеслись голоса из зала, а когда я туда заглянул, мама рыдала, а Наташка гладила ее по голове и приговаривала:
— Ну а ты что хотела? Он дегенерат. Ненавижу! И его, и лялинскую кодлу!
— Как так? — Мама обратила ко мне заплаканное лицо. — Восемнадцать лет! Так обидно, ну чем я хуже? Чем вы хуже ее дочери? Почему он так себя вел?
— Только Лику больше не трогай, ладно, — прервал я Наташкин сеанс ненависти. — Она от него уже получила в глаз и прячется, ненавидит его, как и ты.
Сестра засопела, но промолчала. Вот и настала пора сказать правду.
— Отцу нельзя заводить семью. Он уже гуляет от Лялиной с какой-то малолеткой. Как поженятся, так и разведутся. Дело не в тебе, мама. Дело в нем.
— С малолеткой? — вытаращила глаза Натка.
Мама отвела ладони от лица и приоткрыла рот.
— С чего ты взял?
Ну вот, сейчас начнется «Что? Где? Когда?»
— Сам видел. Все, тема закрыта, это теперь проблемы другой семьи. Так что, ма, забудь и отпусти. И живи своей жизнью.
— Как забыть? — Мама вскочила и заходила по комнате туда-сюда. — Восемнадцать лет бок о бок! Как я могла не видеть, кто… что… что за… существо рядом со мной?
Наташка пришла на помощь и направила ее истерику в правильное русло:
— Ты лучше про зарплату расскажи.
Маму будто подстрелили, она дернулась, сбавила шаг и сказала:
— С ноября меня переводят в цех, а зарплату будут выдавать вином. Как тебе такое?
— Почем бутылка? — заинтересовался я. — Узнай, привяжут цену к розничной или оптовой стоимости.
— Не знаю. Но ты представь, что всем работникам завода выдадут вином! Куда это девать?
Я потер руки.
— Узнай, почем бутылка и можно ли разнообразить ассортимент.
— Куда ты это… — мама смолкла, моргнула пару раз и догадалась: — В Москву деду? И где он будет продавать спиртное? Милиция отберет!
— Ты не видела, как бабки торгуют самогонкой и водкой из спирта прямо с пола? Никто ничего не заберет. Тебе задание: узнать, что я сказал, а потом решим. Твоя зарплата точно не пропадет, я вино выкуплю. А если цена нормальная, то можно и перекупить.
Причем, скорее всего, качественную продукцию нашего винзавода рабочие будут сбывать за полцены. Вот и решена проблема, чем торговать зимой. Очень надеюсь, что директор винзавода пожалеет рабочих и выдаст зарплату, оценив вино как для оптовой продажи.
После того, как поговорил с мамой, я набрал бабушку, но трубку никто не взял. Наверное, возится в огороде или со скотиной. Таких трудоголиков, как она, надо поискать. Потом я позвонил в диспетчерскую, заказал звонки с дедом, Олегом, Алексом и Чумой, все примерно в одно время, с семи до восьми вечера.
Принес новый ежедневник — вносить свои планы, чтобы ничего не забыть, и возле телефона оставил блокнот, куда по памяти записал самые важные номера телефонов — бабушкин, дедов — с последовательностью действий, как заказать междугородние переговоры, Каретниковых.
Вряд ли я забуду эти номера, но казалось, что так правильно.
— Ма, внеси сюда свои контакты, — сказал я и вписал номер Андрея.
Но она была занята: жаловалась Наташке на отца и получала поддержку в виде ругательных реплик. Наконец Наташка нашла в матери единомышленницу.
— Я говорила, что он козлина вонючая! — разорялась сестра. — Еще три года назад! А ты что? «Что мы будем ку-у-ушать». И-и?.. Вкусно жрем, сладко спим! Лучше, чем раньше.
Мама что-то пробормотала.
Я ушел на кухню, взял ежедневник, оставил первые страницы для особо важных контактов, открыл его на завтрашней дате, но передумал, перевернул лист назад, написал:
«Позвонить насчет кофе». Затем разрезал чистую тетрадь, промаркировал по типу ежедневника и на страницу, где все на букву «К», написал: «Кофе» — куда перенес контакты из потрепанного блокнотика. Мое первое дело будет решаться по моему новому телефону! Его можно оставлять клиентам, чтобы они звонили и делали заказы. Как же удобно!
Первый шаг к улучшению качества жизни сделан. Теперь надо подыскивать земельный участок, они сейчас ничего не стоят. На них даже видики менять не хотят.
В промежутке между пятью и семью вечера я готовился к урокам, накладывая память взрослого и его способность логически мыслить на гибкость юного мозга, где нейронные связи формируются куда быстрее. Все это время мама и Наташка вспоминали, что им надо кому-то позвонить, и делали набеги на аппарат. Даже Боря соблазнился, набрал Эрика, учителя живописи, уточник, все ли в силе завтра.
В полвосьмого я начал обзвон клиентов, закончил через полчаса. Заказали двадцать две пачки, примерно так и получится. А во вторник, после того, как в понедельник приведем спортзал в божеский вид, мы с Ильей снова поедем в областной центр, но теперь пройдемся не по мелким точкам и рынкам, а по предприятиям, на которые в выходные не попасть, школам, садикам и больницам.
