Она стягивает с себя свитер, комкает его и бросает в меня. Ловлю. И свитер, и моментальный приход от картинки, которую вижу. Вот они… трусики. И девочка-лапочка с шикарной голой грудью. Сосочки розовые острые так и манят облизать их. Да-а, я бы попробовал…

Засада, мать её!

— Девчуль, ты бы оделась, — протягиваю ей свитер. — Я не железный.

— Ты деревянный! — кричит на весь лес Даря, а из её глаз катятся слёзы. — Дуб ты!

От такого поворота я, мягко скажем, охреневаю. Дарина права — я дуб. Но и она не врубается, на что собирается подписаться сама и подписать меня.

Я не железный и не деревянный. Я, сука, живой! Живой голодный мужик, который хочет эту девочку так, как никого никогда не хотел.

— Нельзя мне, понимаешь? — шагнув к Даре, рычу ей в губы. — Нельзя. И тебе со мной не надо…

— Я люблю тебя… — закрыв глаза, шепчет и дрожит.

Взрыв у меня в груди почти ядерный.

Я люблю тебя…

После этих слов во мне что-то изменилось. Всё изменилось. А моя волчья ипостась радостно виляет хвостом, словно эти слова сказала не случайно спасённая мной девчонка, а моя истинная пара.

Я хотел услышать эти слова от Жанны. Она говорила о любви ко мне много раз, но не так. Дежурное «люблю» или «люблю», когда ей надо загладить вину, получить от меня деньги, подарки — всё фальшь. Я верил, а теперь не верю. Мои чувства к истинной угасли совсем. Как такое возможно? Я не знаю.

Да плевать.

Выдираю из рук девочки свитер, выбрасываю его в сторону и цепляю пальцами острый подбородок. Заглядываю ей в глаза и захлёбываюсь нежностью, страстью, желанием сделать её своей. Моя метка на тонкой шёлковой коже смотрелась бы идеально.

Моя девочка. Моя лапочка.

Набрасываюсь на неё с жарким поцелуем — ураганом, вихрем, бешеным чёртом, самим дьяволом. Я сейчас не могу ни думать, ни контролировать себя. Я уже ничего не могу. Только жёстко трахать сладкий ротик языком, прижимая к себе почти голую стонущую от моих ни хрена не ласковых порывов девочку и рычать.

Я — волк. И я страшно голоден.

Над головой серо-розовое небо, а под ногами фантастический тёплый снег. Вокруг нереальность, и в этой нереальности мы — зверь и человечка — одно целое. Крепко прижимая к себе девочку, падаю в мягкий тёплый сугроб и ловко перевернувшись, нависаю над ней. На эту красоту с блеском в глазах я готов смотреть вечно. Она такая нежная, такая желанная. Моя.

Даря подо мной как струнка — напряжённая, звенящая. Её стоны — музыка. И я знаю, что для девочки всё это — не случайный трах с почти незнакомым мужиком. Она любит меня. Любит, чёрт возьми! Оказывается, меня можно любить просто так.

От моих ласк божественный девичий аромат раскрывается как цветочный бутон. Теперь он ещё теплее, вкуснее, слаще. Вгрызаюсь в изящную шею рядом с пульсирующей жилкой и снова рычу, а девочка, всхлипнув от боли, почти загоняет мне коготки в спину.

Я пьян от вкуса Дариной крови: башка кругом — лес вертится как юла. Моё клеймо на шее лапочки… Обычная рана. Она заживёт, оставив шрам — напоминание о том, что я был. Прохожусь языком по ранке, останавливаю кровь, и слёзы текут. Мне больно. Грудь раздирает от проклятой боли!

Мы могли бы стать одним целым. Я бы хотел этого. Но «бы» мешает. Я давно и безнадёжно принадлежу другой. Той, которой нет до меня дела. Той, которую я не люблю.

Дарина собирает губами слёзы с моих щёк, целует и шепчет что-то — я не могу разобрать слов. Девочка вряд ли понимает, что со мной происходит, но искренне пытается успокоить. Плачу как истеричка какая-то. Да, я не смогу быть с Дариной, но хочу отпечататься в её памяти горячим мужиком, а не рыдающим на ней зверем.

Цепочкой жадных поцелуев спускаюсь от губ к груди, а она вздрагивает от каждого моего прикосновения, дышит часто и постанывает от нетерпения. Девочка хочет меня. Ух как хочет! Горячая такая, отзывчивая к моим ласкам. Это заводит и пьянит даже больше вкуса её крови.

— Раж… я не могу больше… — захлёбываясь рваным дыханием, хнычет лапочка.

Отрываюсь от острых розовых сосочков и заглядываю в мутные от страсти глаза Дари. В них космос. Туманность Андромеды, чтоб её! Я даже потерялся на пару мгновений в этой невесомости.

Я тоже больше не могу. Хочу её.

Матерясь, трясущимися от переполняющих душу эмоций руками рывками сдираю с Дари трусики, кое-как справляюсь с пуговицей и молнией на моих джинсах и развожу стройные девичьи ножки. Даря красивая такая. Идеальная. Пусть только на сегодня она моя, но моя. И хрен я остановлюсь — совесть может хоть глотку сорвать, крича о морали. Я аморален, и мне похрену.

Оба хрупких девичьих запястья легко помещаются в моей лапе — прижимаю руки Дарины к снегу над её головой. Член гудит, предвкушая первые, самые острые ощущения, и я резко вхожу в неё. Шёлковая влажная теснота сжимается вокруг каменного ствола, и у меня из горла рвётся стон удовольствия, а Даря кричит. И точно не от кайфа.

Я замираю с членом в девочке и боюсь пошевелиться. Дурак старый… со шпалой между ног. Хрупкая тонкая веточка, а я с ней так грубо.

— Больно? — шепчу в приоткрытый ротик красавицы. — Прости. Я постараюсь аккуратнее.

— Нет-нет… Просто ты… первый, — на припухших от поцелуев губах Дари мелькает слабая улыбка. — Снова…

— Как это? — её слова окончательно сбивают меня с толка.

— Ты мой первый и единственный, — выдыхает.

Она мне только что душу вырвала и запустила к Луне. Я умер. Всё. Нет меня. Пропал.

Ты мой первый и единственный…

Я люблю тебя…

Первый и единственный…

Люблю…

Что же ты со мной сделала, девочка? Я теперь не смогу без тебя.

Уставшие, промокшие, после долгих жарких кувырканий в тёплом снегу, но абсолютно счастливые, мы с Дарей, обнявшись, идём к порталу. Я бы продолжил многочасовое эротическое безумие с девочкой, но пора возвращаться. Сегодня у меня много важных дел.

— Не жалеешь? — робко спрашивает Даря.

— С ума сошла?! — крепче обнимаю её за талию. — Ты лучшее, что случилось со мной в жизни!

Искренностью и нежностью Даря пробила стену, за которой я прятался, думая, что ничего в жизни уже не исправлю. Ещё как исправлю! С этой девочкой я почувствовал себя любимым и нужным. Я забыл обо всём, кроме неё. Как это работает? Не знаю. Но Дарину мне подарила сама Луна, я уверен. Я так долго её ждал, и вот теперь она моя. Моя и точка.

— Смотри не передумай. — Даря кусает губки и поглядывает на меня.

— Это ты не передумай, — хмурюсь.

— И не мечтай, — хихикает, — не передумаю.

От эмоций распирает в груди. Сердце полно мечтами и предвкушением новой жизни. Я завязываю с парным рабством и с Жанной соответственно. Хватит. Я досыта нажрался отношениями с волчицей. Как? Кажется, можно оформить развод или что-то в этом роде. Я не шарю в бюрократии, надо узнавать.

После развода с Жанной я буду подыхать от душевной боли. Но лучше так, чем гнить заживо в отношениях с нелюбимой волчицей, медленно сгорая от тоски по моей девочке-лапочке. Я всё переживу, если Дарина будет рядом.

Пришло время покидать блуждающий мирок. Я мысленно благодарю студента-демиурга за уютный лес с тёплым снегом, и мы с Дариной на четвереньках лезем в портал. Пара мгновений — и мы снова в кухне.

Ля-я, а за окном рассвет! Доброе утро.

Даря первым делом идёт проверять наличие сестры дома. Но я и без этого носом чую, что мы здесь одни.

— Не хочешь, чтобы сестра знала обо мне? — спрашиваю, когда лапочка возвращается в кухню.

— Не совсем, — она вздыхает. — Просто это Любина квартира, и она просила не приводить сюда парней.

Парней! Я расцветаю — плечи расправил, грудь колесом. Давненько меня не называли парнем. Даря даже в такой мелочи умудрилась попасть в десятку. Порадовала старика.

— Какая ты у меня… — от восторга не могу подобрать эпитет и сгребаю девчонку в охапку.