— Угу, Раждэн, значит, — на губах сестрички появляется масленая улыбка. — Любовь, — элегантно протягивает мне руку.

Знакомы уже. Хотя она, слава Луне, об этом не знает.

— Очень приятно, — цежу сквозь зубы.

— Так что у нас с краном? — Люба небрежно бросает сумочку на пуфик. — Можете починить?

Даря набирает воздуха в грудь:

— Там ничего не…

— Я ещё не смотрел, — перебиваю её. — Только что пришёл.

Решаю задержаться. Так вышло. Глупо. И грубо. Я идиот, да… Надо всё объяснить девочке.

— Тогда проходите, пожалуйста, — быстро скинув обувь с ног, Люба берёт меня под руку. — Вот здесь, в ванной, — ведёт меня по коридору. — Моя сестра такая растяпа, — хохочет наигранно, — умудрилась сломать кран. Представляете?!

— Бывает, — захожу в ванную.

Рычажок холодной воды обломан. На стиральной машинке лежит новый для замены. Работы на пять минут.

— Пациент скорее жив, чем мёртв, или наоборот? — кокетливо каламбурит Любовь.

— Сейчас всё починю. Только не стойте над душой, хорошо? — скалюсь одновременно весело и агрессивно.

Сестра лапы считывает невербальную угрозу на раз-два. Нервно кашлянув, она ретируется в спальню.

— Спасибо, что подыграл. — Даря стоит в коридоре, ближе ко мне не подходит. — Не чини ничего, иди домой. Я придумаю, что сказать Любе.

Во взгляде холод. Тон — лёд. Девочку, которая десять минут назад полыхала, как огонёк свечи, теперь не узнать. Это я с ней сделал.

— Лапа, я сорвался. Вообще не то хотел сказать, — оправдываюсь тихо, чтобы её сестра не услышала.

— Всё в порядке, — улыбается натянуто. — Не стоило забирать тебя из бара и привозить сюда. И вообще я вела себя навязчиво с самого начала.

— Нет, хрень… Не то, — башка с похмелья гудит, соображаю медленно. — Я объясню, погоди.

— Давай я объясню, — встаёт на пороге ванной. — Ты благодарен мне за помощь, но не больше. Я всё понимаю, правда.

Тот случай, когда слова попали в цель, но при этом не отражают реальной картинки. Вообще! Я даже растерялся, если честно. Со мной такое нечасто случается.

— Как там кран? — из-за плеча лапы выглядывает улыбчивая Люба.

— Никак, — резко отрезает Дарина. — Раж не взял с собой нужный инструмент.

— М-м, жаль, — Любовь отклячивает нижнюю губу. — Но вы загляните к нам ещё раз? С инструментом, — играет бровями.

— Обязательно, — лапа отвечает за меня. — А сейчас Раждэну пора уходить.

Раждэну пора уходить — твёрдо, чётко, возражения не принимаются. Другими словами: пошёл на хрен, Раж. Уйти — я же этого хотел? Как говорится, послали — иди.

Сижу в ванной на полу, из крана хлещет вода. Пытаюсь не думать о том, что случилось. Только не получается. Никогда я ни за кем не бегала, не навязывалась, не помогала, если не просят.

Что со мной случилось? Оборотень случился. Точнее, не случился.

Я уже видела разводы истинных. Пары приходили ко мне с твёрдым желанием сжечь мосты любви. Семь кругов бюрократического ада, время на раздумья, и вот он — конец. Женщина получает порцию Тартарола, чтобы свести метку своего бывшего мужчины, а его самого — с ума.

Однажды оборотень-медведь разнёс почти в пыль стену в моём кабинете. Аффект. Он обезумил, когда связь с парой начала стремительно исчезать. Это страшная мука. В тот день я впервые задумалась о силе истинной любви. Но до сегодняшнего дня я не понимала всю глубину и мощь парности.

Я никогда не заменю Ражу истинную. И никто не заменит. Это против природы оборотней. Истинная пара в волчьей жизни одна, второй не будет. Оставшись в одиночестве, зверь потихоньку сходит с ума, а потом его жизнь угасает. Я так хотела, чтобы мой раненый зверь жил, что забыла о законах мироздания. В себя поверила, дурочка. Роковая женщина, ага.

Воздушные замки превратились в туман.

Розовые очки треснули.

Романтика — всё.

Ковыряю пальцем шрам на внутренней стороне бедра и ненавижу его. Это клеймо — напоминание о Раждэне. А мне надо забыть зверя. Отметина должна сойти, но почему-то не сходит. Бесит меня!

— Даря, выходи уже! — сестра вероломно дёргает ручку на двери. — Поговорить надо!

О чём? Снова про Серёжу втирать мне будет? Своих проблем хватает, а тут ещё Люба с вагинальными страданиями. Как же всё достало!

Смываю с лица следы слёз, вытираюсь и щёлкаю шпингалетом. Сестра, как верный пёс, ждёт меня под дверью. Что, настолько надо поговорить?

— Чаю пойдем попьём, — Люба почему-то нервничает.

Хм, ну пойдём. На часах полночь, а мы чаёвничать будем. Очень замечательно.

— Что случилось? — сажусь за стол.

— Это ты, моя дорогая, расскажи, что случилось? — грохает на столешницу кружку, бросает в неё чайный пакетик. — Как ты докатилась до жизни такой, м? — хватает чайник с кипятком, нервно льёт в кружку.

— Я не понимаю, о чём ты, — убираю коленки подальше от опасной струи.

— Всё ты понимаешь, — плюхается на стул напротив меня. — Сколько этому сантехнику лет?

— Э-э… Ты про Раждэна спрашиваешь?

— Да-да! — Люба таращит на меня глаза. — Сколько?

— Не знаю, — пожимаю плечами. — Лет сорок пять.

— Прекрасно! Замутила с мужиком, который тебе в отцы годится! Может, он ещё и женат, а?! — забрасывает меня обвинениями. — Ты хоть представляешь, что с твоей матерью будет, когда она узнает?! Тётю Олю в тот же день на скорой в райцентр увезут! С инфарктом! — нагнетает.

— Стоп! — хлопаю ладошкой по столу. — С чего ты взяла, что я с ним замутила?!

— Даря, я похожа на дуру?! — возмущается сестра. — Сорокапятилетний мужик пришёл чинить кран молодой девке! Жена его знает об этом?!

— Блин, какая жена?! Нет у Раждэна жены! — тоже перехожу на крик.

— Правда? — Люба резко меняет настроение — улыбается едва заметно. — Он разведён? Или вдовец? А дети есть?

— Какие ещё дети? — сижу в полном шоке. — Нет никаких детей.

— Квартира своя?

— Вроде бы, — пожимаю плечами.

— Золото, а не мужик! — довольно заключает сестра.

— Ты же сказала, что он старый, — растеряно моргаю.

— Дарюш, это для тебя он старый, а мне пойдёт.

И тут до меня доходит, что это был техничный развод. Вагинальные страдания сестры переключились с Серёжи на Раждэна. Но это гиблое дело. Только Любе об этом неизвестно.

— Без шансов, Люб, — качаю головой.

— Курочка моя, у меня шансов больше, чем у кого-либо. Я знаю, что нужно мужчине, и могу ему это дать, — поправляет волосы, грудь. — Если ты не будешь вставлять палки в колёса, я его быстро в бараний рог скручу, — рассуждает мечтательно. — Кем он там работает?

Я уже соврала Любе, что Раж мой коллега. Наше секретное учреждение — официально архив, где хранятся никому не нужные бумажки. Крайне неперспективное место для кандидата в Любины мужья. Осталось только придумать Раждэну должность.

— Раж работает дворником у нас в архиве, — откидываюсь на спинку стула, жду разочарования сестры.

— Врёшь! — грозит мне пальцем. — Я породистого кобеля от двортерьера отличить могу. У него бабла хватает.

— Это ты по запаху перегара поняла? — хмыкаю.

— Он был странно одет, от него пахло алкоголем, но я вижу глубже, — черпает рукой воздух. — Настоящие богачи часто выглядят немного бомжевато. Это сейчас в тренде.

Погодите, я челюсть со стола подниму. Не перестаю поражаться Любиной фантазии.

— У тебя с Ражем ничего не получится, — пытаюсь вправить сестре мозг. — Он пережил тяжёлое расставание с женщиной и не готов к новым отношениям.

— А кто говорит про отношения? — Люба смотрит на меня как на дуру. — Можно просто трахаться. Главное — залететь от него.

— Чего?! — у меня глаза на лбу. — Сестрёнка, у тебя крыша поехала?

— У Серёгиной бабы получилось. Чем я хуже?

Вопрос риторический. Я не собираюсь продолжать этот разговор.

— От меня ты чего хочешь? — вздыхаю устало.

— Сведи нас, а? — сестра оживляется. — Пригласи Раждэна ещё раз. Мол, надо с краном разобраться. Ты куда-нибудь уйдёшь, а я его встречу. В халатике, под которым только я, — у Любы едва губы не рвутся от улыбки.