— Раж! — трясу волка за плечи, а он не реагирует. — Вы что творите?! — поворачиваюсь к дварфам. — С ума сошли?!

— Нам поступил сигнал, что в вагоне межмирового поезда оборотень пытался убить сотрудников МФЦ, — спокойно объясняет бородатый. — И нанёс материальный ущерб, — поднимает голову, смотрит на дыру в потолке. — Парни, зафиксируйте.

Похоже, в дротике было снотворное. Зверь спит. А я, кажется, знаю, как блюстители порядка здесь оказались.

— Вова, ты ничего не хочешь мне объяснить? — шагаю к напарнику.

— Что? Я действовал по протоколу, — он только плечами пожимает. — Этот псих напал на нас.

Вова послал межмировой сигнал в полицию Левенроса. Я должна была догадаться, что Володя так сделает, но всё мои мысли заняло брачное клеймо. Будь оно неладно!

— Эй-эй! Перестаньте! — бегу к Ражу и дварфам.

Пока я говорила с напарником, бородатые очертили оборотня мелом. Так делают в полиции Левенроса, когда хотят переместить обездвиженного преступника из точки «А» в точку «Б».

— Мисс, не мешайте правосудию, — дварф преграждает мне путь. — А то мы и вас в каталажку определим.

Пикнуть не успеваю, а низкорослые мужики исчезают вместе с моим волком.

— Ну, вот и всё, — подытоживает Вова, — можно идти работать.

Я в бешенстве! И больше всего бесит, что Вове ничего не предъявишь. Он на работе и действовал по протоколу. Но есть по закону, а есть по-человечески… Р-р-р!

— Иди работай, — нервно достаю из рюкзака пакет с документами, карту и отдаю Володе.

— А ты? — он растеряно таращит глаза.

— Я иду вытаскивать Ража из каталажки, — выдыхаю с раздражением.

— Серьёзно? — Вова в недоумении, поверить не может. — Оборотень чуть не убил нас, разнёс вагон, а ты побежишь к нему?

— Да, — отвечаю твёрдо.

Не брошу же я мужа, — добавляю про себя, и вздрагиваю от этой мысли. Я считаю Раждэна мужем? Ох…

— Приди в себя! — напарник повышает голос. — Нам домой через два часа! Ты опоздаешь на поезд!

— Плевать, — обхожу Володю и выхожу из вагона.

На перроне пусто. Почти. На лавке скучает дварф. Увидев меня, бородатый дяденька оживляется.

— Мисс, вам такси не нужно?! — встаёт.

— Нужно, — киваю. — До полицейского участка.

— Домчу с ветерком! — радуется.

Пара минут — и я уже еду с водителем-дварфом на раздолбаной колымаге по гравийной дороге спасать Ража. Только бы получилось. Я в законах Левенроса не разбираюсь и не знаю, отпустят буйного зверя или без суда не обойтись.

Через сорок минут в пути становится совершенно очевидно, что домой я сегодня не вернусь. Час двадцать до отправления поезда, а я ещё не добралась до полиции, и потом обратно на вокзал надо. Если Раждэна вообще отпустят. Я уверена только в одном — из Левенроса без него не уеду.

— Приехали. Оплачивайте, — требует дварф.

Отдаю ему деньги из командировочных и выхожу из машины. 

Полицейский участок — неприметное одноэтажное кирпичное здание, стоит посреди леса. Мне сюда.

— Добрый день, — обращаюсь к дежурному полицейскому в холле. — Не могли бы вы мне помочь?

Мужчина в форме принюхивается и одаривает меня брезгливым взглядом. Всё понятно — он оборотень. Волки Левенроса с пренебрежением относятся к людям. Для меня не сюрприз.

— Чего тебе? — невежливо спрашивает дежурный.

— Дело в том, что моего му-у-у… — не могу заставить себя сказать это.

— Хватит мычать, объясни нормально, — требует оборотень.

Сейчас, да. Я скажу это. Должна сказать.

— Моего… м-м-мужа задержали, — вытираю потные ладошки о платье. — Он у вас в участке.

— Имя, — волк открывает тетрадку.

— Раждэн, — говорю, а голос дрожит.

— Есть такой, — полицейский находит Ража в списке.

— Очень замечательно, — обмахиваюсь пятернёй как веером — жарковато тут у них. — Скажите, когда его отпустят?

— Лет через пять, — холодно бросает волк и закрывает тетрадь. — Нападение на сотрудников МФЦ и порча имущества — не меньше пяти лет работ в исправительной стае.

— Послушайте, я была в том вагоне. Я одна из сотрудников МФЦ. Минуточку… — роюсь в рюкзаке, ищу документы. — Вот возьмите, — отдаю волку удостоверение.

— Золотова? — читает фамилию и поднимает на меня глаза.

— Да, это я. Раждэн не собирался никого убивать, он… — кусаю губы, пытаясь придумать — что он. — Он просто ревнивый. Это наши личные дела, понимаете?

— Старейшины в суде разберутся, — оборотень непреклонен.

— Войдите в положение, прошу вас, — умоляю полицейского. — Мы прибыли из другого мира, нам нужно вернуться домой.

— Не мои проблемы, — фыркает волк.

— Тогда позовите начальство, — я не собираюсь сдаваться.

— Пошла вон, — равнодушно бросает дежурный.

То есть я сейчас распиналась, выдавливала из себя «муж», чуть инфаркт не схватила, и всё зря?! Да я его!.. Я ему!..

— Я сяду на порог и с места не сдвинусь, пока вы не отпустите моего мужа! — кричу в сердцах.

— Садись, чо! — хохочет наглый оборотень.

Сказано — сделано. Сажусь на порог полицейского участка. Не уйду отсюда, пока Раждэна не отпустят.

— На выход!

Тяжёлая дверь камеры с лязгом открывается, и я щурюсь от яркого дневного света. На выход так на выход. Шуршу, а цепи на стальных кандалах звенят. Не знаю, куда меня поведут. Да и пофиг, если честно. Настроение — говно.

Лапа где-то с гусём этим, а я здесь. Не исключено, что застряну в Левенросе не на один год. Следак сказал, мне светит пятюня. Дела, мягко говоря, не очень.

Выхожу в коридор, а оборотень-полицейский открывает ключом замки на моих кандалах. Не понял.

— Я свободен? — решаюсь спросить.

Волк почему-то смеётся. Прям от души так ржёт.

— Жена твоя пришла, такой концерт нам закатила! Всем участком смотрели! — объясняет и хохочет. — В конце концов девчонка добилась встречи с начальником участка и он разрешил выпустить тебя под залог. Можешь идти, — утирает слезу веселья.

Лапа? Она здесь? Мотор в груди радостно тарахтит. Стоп. Откуда Дарина взяла деньги? Не знаю, но скоро узнаю.

Иду по коридору, громко топая тяжёлыми ботинками на шнуровке. Нарядили меня шикарно. Засаленная серо-буро-малиновая роба и сильно поношенные берцы — я похож на пьющего сантехника из ЖЭКа.

Выхожу в холл полицейского участка, а там жена-лапочка своего мужа-преступника ждёт. На её платье мятного цвета засохшие пятна моей крови — напоминание о приключении в поезде, а белоснежные кеды теперь совсем не белоснежные. Но Даря всё равно красавица. Лучшая девочка во всех мирах!

— Привет, — подхожу к ней, улыбаюсь однобоко.

— Привет, ага, — бурчит сердито.

Понятно. На горячий поцелуй рассчитывать не приходится. По роже не схлопотал — уже неплохо.

— Где деньги для залога взяла?

— Где взяла, там уже нет, — фыркает. — Из командировочных взяла.

— Ясно, — хмурюсь. — Пошли отсюда, — беру жену под локоть и веду на выход.

Я как-то не привык, чтобы женщина за меня платила. На душе гадко. Наломал я дров — хрен разгребёшь.

— Пусти! — на улице Даря выдёргивает руку из моей лапы. — Лучше не трогай меня! — выставляет вперёд указательный палец.

— Лапа, прости, — вздыхаю тяжело.

Мне, возможно, впервые в жизни по-настоящему стыдно.

— Так, ладно… Всё потом, — расхаживает взад-вперёд. — Надо думать, как вернуться домой. Поезд, на котором я рассчитывала уехать, уже не догнать, а денег у меня нет, — замирает, поднимает взгляд в небо и хнычет. — Мне на работу завтра…

Я на свободе, а значит я решаю проблемы. Этим и займусь.

Принюхиваюсь, до вокзала дварфов расстояние приличное. Пешком доберёмся только к вечеру. Надо быстрее.

— На волках каталась когда-нибудь? — стягиваю с себя рубашку.

— Что?.. Ё-моё… — выдыхает тихо лапа, и её взгляд липнет к моему обнажённому торсу. Отворачивается. — Что ты задумал?

— До вокзала поедешь у меня на спине. Там разберёмся, что делать, — снимаю штаны, берцы. — Вещи мои в рюкзак сложи.