Прижав ладонь к груди, где бешено стучало сердце, сказала мужчинам следовать за ней.

— Забирайте, — поставила подсвечник на барную стойку.

В последний раз всмотрелась в первые написанные ею и проданные картины. Ласкала их взглядом, запоминала, прощалась. На душе скребли кошки, вызывая странное чувство потери и необъяснимое сожаление. Будто вместе с картинами отнимали частицу её души. Если бы не события, предшествовавшие продаже, если бы их купил не Ренье Ван дер Ваал, может быть, тогда не было бы настолько грустно?

Ника наблюдала за работником ювелира, как тот неторопливо снял деревянные полотна и принялся их заворачивать в холст.

— Госпожа Руз, — Ван дер Ваал поднял глаза на стеклянную полосу со свечами над стойкой. — Не сочтите за дерзость… Могу я вас попросить показать мне, как выглядит сей подсвечник с зажжёнными свечами. Никогда не видел ничего подобного.

В полной тишине слушая звон цепей, Ника потихоньку опустила конструкцию, зажгла свечи и вернула светильник на высоту.

Кофейня озарилась мягким светом. По потолку и стенам заструились невесомые тени, запутались в ветках высоких растений, отразились в гладком зеркале чернильных окон, распластались под мебелью, рассеялись по углам.

«Красиво», — улыбнулась Ника своим мыслям. Скользила глазами по залу, сознавая, что кофейня ей нравится больше и больше.

Работник обвязал картины верёвкой, легко поднял их и направился к выходу.

— Вот и всё, — девушка придержала створку двери, выпуская мужчину с ношей и ожидая, когда следом за ним выйдет его хозяин.

А тот уходить не собирался. Вежливо отстранив Нику, он закрыл дверь на задвижку:

— Госпожа Руз, не угостите меня чашкой чаю? Юлиус говорил, что сегодня пил у вас необыкновенно вкусный чай. Хотелось бы его отведать и мне.

Ника отступила на шаг и посмотрела на Ван дер Ваала долгим изучающим взором:

— Поздновато для вечернего чаепития, не находите?

Тот поднял руки в защитном жесте:

— Признаюсь, лукавлю, — наиграно рассмеялся. — Ищу удобную причину, чтобы побыть в вашем обществе ещё немного.

— Желание испить чаю так себе причина, — усмехнулась девушка, оценив искренность мужчины. — Ещё одну попытку возьмёте? Только причина должна быть весомой.

— А как же, возьму, уж коль взять позволили.

Он торопливо достал книжицу, которую Ника не раз видела в его руках, и открыл нужную страницу.

— Могу я посоветоваться с вами касательно одного изделия? Вот, пришло на ум, когда был в вашей кофейне вечером. Уж больно мне не терпится услышать ваше мнение.

Он направился к барной стойке, краем глаз наблюдая за хозяйкой кофейни.

Та свернула к раздаточному окошку и постучала в него:

— Хенни, ты здесь?

— Тут, — створка с шумом распахнулась. — Тёкла и София ушли, а я… Вам чаю подать?

— С типсами, — Ника спрятала улыбку. Хенни не изменяла себе — подслушивала. Скорее всего, утром обо всём доложит тётушке. Та будет прыгать от счастья. — Господин Ван дер Ваал, чего-нибудь желаете к чаю? Печенье или…

— Просто чаю. С типсами, — улыбнулся он.

— Слышала? — уточнила хозяйка у служанки.

— Вам тоже подать чаю? — Хенни придирчиво осматривала припозднившегося гостя.

— Не нужно.

Ника не понимала, почему привечает мужчину и идёт у него на поводу.

Не понимала, почему не выпроводит его за дверь и не укажет ему на его место. Место как можно дальше от неё.

Быть может, именно сейчас необходимо чётко обозначить границы их общения? Обозначить тактично и осторожно.

— Вот, взгляните, — Ван дер Ваал сел на барный стул.

Дождавшись, когда девушка зашла за стойку, положил перед ней книжицу:

— Имею особое пристрастие к брошам и браслетам. Нет ничего вернее, чтобы подчеркнуть женские достоинства: глубину глаз, линию груди, изящество кистей рук, — с пристальным интересом бродил взором по собеседнице, по означенным частям женского тела. Говорил тихо, вкрадчиво. — Какую из брошей вы бы предпочли заиметь? Эта вот с жемчугом, а эта с аматистом. Люблю сей благословенный камень. Он имеет свойство улаживать распри и приносить удачу. Госпожа Руз, когда вы сердитесь, ваши глаза схожи с его цветом.

Если он имел намерение смутить Нику, то она ничуть не смутилась. Она даже не порозовела. Изучив рисунок, невозмутимо ответила:

— Обе броши красивы. Мне не к чему придраться, — вернула книжицу на стойку. — А вот вам скажу со всей ответственностью: желание получить совет по поводу дизайна украшения причина не настолько уважительная, чтобы нанести поздний визит незамужней девице. За советом вы могли прийти в кофейню завтра.

— Мог, — качнулся мужчина на стуле. — Но когда представилась возможность увидеть вас сегодня ещё раз, ничего не смог с собой поделать.

— Не смогли поделать в силу слабой воли или не захотели? — усмехнулась Ника.

— Не захотел, — ответно улыбнулся Ван дер Ваал.

— Тем самым намеренно поставив меня под удар, — девушка огорчённо вздохнула, понимая, к чему он клонит.

— Удар? Не понял. Простите, какой удар? — насторожился нувориш.

— Удар сплетнями по моей доселе безупречной репутации.

— Помилуйте, госпожа Руз, нас никто не видит, — наигранно заозирался он.

Ника повернула голову к угольно-чёрным окнам. В них как в зеркалах отражался зал кофейни, светильник с горящими свечами, хозяйка и её гость, разместившиеся по обе стороны стойки.

— Вы уверены? — спросила девушка задумчиво. — Если стоять в отдалении напротив окна в ночи, то мы для подглядывающего видны как на ладони. Мы его не видим, зато он отчётливо видит нас, видит, что мы делаем. Если он умеет читать по губам, то знает, что сейчас мы говорим о нём.

Она замолчала и представила, что во тьме стоит таинственный незнакомец или незнакомка. На миг показалось, что из темноты за ними, действительно, наблюдают.

Девушка зябко передёрнула плечами и отвела глаза от окон. Всё же стоит как можно быстрее заказать и повесить на них тяжёлые плотные портьеры. Подходящую ткань она видела в швейной мастерской, когда заказывала шторы в гостевые покои.

— Госпожа Руз, оставьте, — возразил Ван дер Ваал, прикипев прищуренным взором к окну. В его нарочито расслабленной позе угадывалось напряжение. — Кому я могу быть интересен, чтобы за мной подглядывать?

— Вы, возможно, не интересны, а вот я…

Заметив выступивший румянец на скулах мужчины, Ника сдержанно рассмеялась. Неужели ей удалось его смутить?

— Ваш чай! — послышалось от раздаточного окошка. Неплотно прикрытая верхняя створка половинчатой двери с грохотом распахнулась и Хенни, тараща глаза, с придыханием уточнила у хозяйки: — Вы же закрыли парадную дверь, не забыли? Калитку я заперла, когда уходила Тёкла.

— Закрыла, не забыла, — успокоила её девушка, забирая чайную пару.

Проследив за хозяйкой, окинув позднего гостя недобрым взором, служанка предупредила:

— Я тут. Мне ещё надобно снести на ледник два подноса со слоёными пряниками.

— Медовиками, — поправила её Ника. — При случае не забудь напомнить мне, чтобы я засахарила цветы. Через три дня у нас заказ на приготовление большущего медовика. У господина судьи званый обед. У меня есть идея, как украсить торт.

Она поставила перед Ван дер Ваалом чай:

— Прошу.

— Благодарствую, — отозвался он с улыбкой. С наслаждением вдохнул аромат горячего напитка. — Значит, выбрать одну из двух брошей вы отказываетесь.

— Изготовьте обе, — ответила девушка. — Поверьте, вы продадите их быстро.

— Пожалуй, — согласился мужчина, осторожно отпивая из чашки. — Право слово, вкусно, — закивал одобрительно. — А что вы скажете вот об этом?

Он ловко соскочил с высокого стула и прошёл к Нике за стойку. Склонившись над книжицей, полистал её, открыл нужную страницу:

— Вот браслет с рубинами. Как вы считаете, он подойдёт для молодой женщины?

— Насколько молодой? — уточнила девушка, взяв книгу, рассматривая рисунок.

Широкий жёсткий незамкнутый браслет-манжета с плоской фоновой филигранью с цветочным мотивом, инкрустированный крупным камнем, выглядел элегантно и презентабельно — в духе этого времени.