- Можешь приходить в любое время, мой юный друг, ты всегда желанный гость здесь!

Нетрудно догадаться, к кому Денис направился в первую очередь.

- Могу обрадовать: удалось уговорить Мастера Халида скопировать его картотеку в машинную память. Считай, наш выигрыш уже в кармане. Пришлось, правда, немного попотеть, разыскивая неуловимого Брино.

- Ну, и кто же он?

- Увы, его формуляра там нет. Либо товарищ совершенно равнодушен к книжным премудростям, либо его вообще на свете не существует.

- А я что говорил – дерьмо вся твоя затея! Нашёл кого слушать – попугая!

- Ладно, будь по-твоему. Больше никого не потревожу своими сомнениями. По крайней мере, без веских оснований. Однако давай вернёмся туда, откуда начинали. Здесь ещё книга на старонемецком, и творчество какого-то учёного монаха из… забыл, какого аббатства.

- Да хоть из собора Парижской Богоматери. Нам-то какая разница? Главное, чтобы труд бессмысленным не оказался, обогащал, так сказать, копилку человеческих знаний, ну и заодно наши собственные карманы.

Насчёт пополнения упомянутой копилки есть сильные сомнения, но лучше о том пока не заикаться, иначе отношение к дешифрации записок будет соответствующим. Перевод, конечно, сделают, однако сроки выполнения могут оказаться отодвинутыми в неопределённое будущее.

- Как считаешь, кому из нашей компании лучше всего их препоручить?

- Спрашиваешь! Если на английском, тащи Лине.

- А почему не хочешь занести сам? С меня достаточно, что я забрал их из библиотеки.

- Ну, уж тебе-то она не откажет, - расплылся в скабрезной улыбке Славик.

Как ни старался Денис не афишировать свою личную жизнь, предпочитая отмалчиваться в разговорах, могущих так или иначе её затронуть, в их замкнутом мирке практически невозможно надолго скрыть что-либо. Его «любовный треугольник» наверняка не раз подвергался обсуждению – равно как симпатии и антипатии всех прочих обитателей замка, но Денису от этого легче не становилось. Ну как объяснишь остальным, что нежные чувства он реально испытывает лишь к Янлин, а с Ли Энн не более чем хорошие друзья? Чем активнее станет пропагандировать эту в общем-то нехитрую мысль, тем вернее окружающие уверятся в обратном. И он пока не видел идеального пути разрешения двусмысленной ситуации, в которой оказался: одну из сторон треугольника так или иначе требовалось принести в жертву. Беда заключалась ещё и в том, что бесконечно играть в неопределённость невозможно тоже, рано или поздно придётся делать окончательный выбор. В школьные годы ему доводилось читать романы, в которых герой или героиня после ночи безумной любви наутро равнодушно и даже холодно расставались со своими партнёрами, чтобы больше никогда не увидеться вновь. И, как ни пытался, никак не мог представить себя на их месте. По его понятиям, так могут поступать только биороботы, лишённые подлинных чувств и эмоций и подчиняющиеся заранее вложенным чужой рукой программам поведения. Ну неужели душа ничуть не страдает? Скорей всего, подобные типажи создаются писателями исключительно для развлечения невзыскательной публики, обожающей кипение страстей. В жизни, как правило, всё проще и спокойнее, оттого и тянет окунуться в омут нереальности, где возможности безграничны. А с другой стороны, вспомни себя – разве не по-настоящему страдал ты, оплакивая безвременную кончину первой влюблённости?

Вынырнув из водоворота мыслей и воспоминаний, Денис обнаружил, что приятель продолжает как ни в чём не бывало распределять обязанности:

- Книгу на немецком, так и быть, возьму на себя, Маша поможет. Придётся, конечно, и ей отстегнуть. Возражать, надеюсь, не станете? Всё равно никто из нас в германских наречиях не силён, а отказаться от перевода – так недолго вообще заказы потерять. А с рукописной латынью пусть разбираются Олаф с Фангом, у нас и своих забот хватает. Согласен?

- Вполне, - выдохнул Денис.

Кто сказал, что быть студентом легко и просто? Весело – да, тут едва ли кто-либо осмелится возразить, особенно те, у кого студенческая юность уже подёрнулась сизой дымкой ностальгии. Конечно, если вуз в родном городе, и живёшь на всём готовом, особых проблем не возникнет, кроме как с самой учёбой. Но рискнувшим получать знания в отдалённых краях – тем, кому повезло поступить и получить местечко в общежитии, - предстоит столкнуться с немалым числом житейских сюрпризов и испытаний. Придётся научиться заботиться о своей физической оболочке, дабы вовремя получала подкрепление, была прилично и по сезону одета, и поддерживалась в надлежащей чистоте. А проживание в больших городах недёшево, да ещё и соблазнов полно. Где взять средства, если родители небогаты? Придётся искать подработку, да ещё такую, чтобы худо-бедно сочеталась с учёбой, ради которой, собственно, и приехал сюда. Особенно если одержим идеей стать высококлассным (и, разумеется, высокооплачиваемым) специалистом в облюбованной профессиональной сфере. Ну как тут везде успеть? Выручают лишь юмор и верные друзья-товарищи, такие же завзятые оптимисты, как и ты.

А потому на первый взгляд среднестатистического студента-трудяги, впряжённого в две телеги сразу, и не теряющего надежду не мытьём так катаньем выбиться в люди, Академия могла показаться сущим раем. Вкусная и питательная жратва три раза в день, не чета предлагаемой общепитовскими тошниловками, и главное – бесплатно; одежда, пусть стандартного фасона и без наворотов новомодных дизайнеров – по первому требованию, да ещё и занятия (не считая латыни) далеко не каждую неделю. Короче, ешь, пей, веселись в своё удовольствие, вдыхая чистый, не загаженный цивилизацией воздух, регулярно принимая солнечные и морские ванны, попутно укрепляя нервную систему, измученную постоянными стрессами борьбы за выживание в современном мире.

Но так ли оно на самом деле? Известно ведь - кому много даётся, с того многое и спросится. Колдовская наука никогда не относилась к числу осваиваемых с полпинка, как говорится, между телом и делом. Можно всю жизнь грызть её гранит, обломав на нём не только зубы, но и челюсти, а научиться лишь искусству с умным видом читать манускрипты, делая вид, что понимаешь написанное, да с грехом пополам произносить простейшие заклинания. Лишь единицы рождаются с даром сразу стать Мастерами магии. Да и те подчас, не обретя возможности реализовать талант, о котором не имеют ни малейшего представления, уходят в поэзию, живопись, скульптуру – туда, куда зовёт требующая выхода жажда творчества. Остальным, увы, придётся попотеть, протирая штаны за прилежным изучением древних языков да неустанной медитацией, которая сама по себе требует немалого напряжения организма. Попробуйте-ка просидеть неподвижно перед кристаллом хотя бы пару часов! И повторяйте такое упражнение каждый день.

Да ещё добавьте сверху нудную и кропотливую работу над переводами книг, изобилующих уже вышедшими из употребления словами и понятиями, устаревшими оборотами речи и словосочетаниями, не имеющими аналогов в современном языке, да приплюсуйте необходимость изготовления свитков – и вы поймёте, насколько сильно ошибались в поспешных суждениях о беззаботности существования на Алмейо. Стремящимся достичь настоящего профессионализма никогда не бывает легко. А ведь надо выкраивать время и на личную жизнь, иначе вообще завянешь от тоски!

Поэтому позавидовать Денису можно лишь с изрядной долей условности. Особенно после того, как ко всему вышеперечисленному добавилась операторская деятельность на библиотечном компьютере. И, чтобы хоть немного облегчить тяжесть свалившейся нагрузки, пришлось поспешить с компьютерной обработкой картотеки, благо к урокам по основным видам магии пока готовиться не нужно.

Но даже полностью сконцентрировавшись на работе с клавиатурой, ему потребовались две недели, прежде чем был составлен окончательный вариант списка читателей. Мог бы управиться и побыстрее, но увы – чернильные записи на многих старых формулярах выцвели или расплылись, а кое-где вообще стёрлись, так что даже Мастер Халид с трудом разбирал точные написания имён. Под предлогом корректировки возможных ошибок Денис сделал распечатку, отредактированную копию которой преспокойно утащил с собой.