Я сама приняла решение и не собиралась за него ни перед кем извиняться.

Остановилась на том, что я никому ничего не должна.

Времени на приведение мыслей в порядок не оставалось. Нужно было срочно одеваться и готовиться к неизбежному разговору.

Накинув на себя футболку Максима, тихонечко выскользнула из палатки и направилась в уединенное местечко на пруду.

Прохладная вода немного помогла прийти в себя. Жаль, не смогла избавить от тревоги, поселившейся где-то в районе солнечного сплетения.

Вернувшись к лагерю, застала картину, достойную кисти художника-экспрессиониста.

Мой всегда сдержанный отец в порыве гнева отшвырнул протянутую Женьком кружку с чаем, словно это была не посуда, а ядовитая змея. Горячая жидкость окатила землю, источая пар.

— Простите, — вместо отца пробормотал извинения Женек, опасаясь попасть под горячую руку начальства.

Мой родитель вообще не обратил на его блеяние внимания, буравя взглядом Воронцова-старшего.

Бледный как полотно Женек, видимо, опасаясь стать следующей жертвой гнева моего отца, попятился к потухшему костру.

В отличие от него Максим стоял с вселенским спокойствием перед моим лютующим родителем, выслушивая тираду о том, какой он негодяй и как низко пал.

Его лицо при этом оставалось непроницаемым.

Я не могла и дальше стоять в стороне.

Чувствуя себя главной обвиняемой на процессе века, присоединилась к импровизированному трибуналу.

Светка, стоявшая неподалеку, выглядела так, будто съела лимон целиком.

При виде меня она гадко усмехнулась.

— Я всегда знала, что ты только прикидываешься тихоней, Василиса! — выпалила она, бросая на меня злобные взгляды. — Дождалась подходящего момента и сразу в койку к незнакомцу прыгнула.

Я почувствовала, как мои ногти впиваются в ладони.

Сделав глубокий вдох, досчитала до десяти и разжала пальцы.

Не стоило устраивать публичную казнь прямо сейчас.

Успею придушить подруженьку позже.

Сообразив, что сморозила глупость, Светка опомнилась и попыталась неуклюже исправить положение, заступившись за меня:

— Ой, кажется, я сильно погорячилась. Василиса не такая, она с кем попало не спит.

— Да уж, спасибо за поддержку, подруга. Она оказалась просто неоценимой, — съязвила я, стараясь сохранить внешнее спокойствие.

Приняв мои слова за чистую монету, Светка попыталась улыбнуться, но только улыбка вышла кривой и неискренней.

— Доченька, неужели мы тебя дождались? — недовольно гаркнул родитель. — Теперь я дождусь от вас объяснений, что здесь происходит?

Отец перевел взгляд с меня на Максима и обратно.

Воронцов-старший, решив взять ситуацию в свои руки, спокойно сказал:

— Давайте не будем горячиться и спокойно обо всем поговорим.

— Чего?! — вновь вспылил мой отец. — Мне среди ночи звонят и говорят, что моя дочь занимается непотребством, а ты просишь меня не горячиться?! — он кивнул в сторону Женька, выдавая его. — Приехав сюда, я застаю свою дочь-блудницу голой в постели с твоим сыном!

Перед глазами запрыгали круги.

Женя? Зачем он позвонил отцу?

Мысль била набатом в голове, не давая спокойно вздохнуть.

До этого момента хранивший молчание Максим потерял свою обычную выдержку и сорвался с места. Он схватил горе-ухажера за грудки и хорошенько встряхнул.

— Ты что наделал, придурок?! — прорычал он. — Как ты посмел опозорить Василису?

Женя в испуге проблеял:

— Я... Я выполнял просьбу Василисы.

— Что?! — воскликнули мы с Максимом одновременно.

— То! — набравшись смелости, огрызнулся Женек. — Она сама попросила меня позвонить ее отцу. Василиса давно планировала соблазнить тебя, Максим. Я, как дурак, попался на ее уловку. Я же люблю ее. Ради нее я готов совершить любую подлость.

В его последних словах мне послышалась некая двусмысленность. Как будто за его словами скрывалось нечто иное.

Повисла тяжелая пауза.

Взгляды собравшихся скрестились на мне.

Максим медленно повернулся, и наши взгляды встретились.

Его челюсть выглядела напряженной, в глазах появилась отстраненность. На мгновение его взгляд дрогнул, приоткрывая мне глубокую трещину, появившуюся в его неприступной броне.

Его пальцы сжались в кулаки с такой силой, что побелели костяшки, как будто он пытался удержать что-то невидимое, ускользающее от него.

— Он соврал? — спросил он глухо, однако в его голосе слышалась сталь.

— Да! — воскликнула я, чувствуя, как утопаю в панике. — Женя, умоляю, скажи, что всё неправда!

Мой несостоявшийся ухажер, глядя на меня с каким-то мученическим выражением лица, медленно произнес:

— Хорошо, признаюсь, это неправда, — а затем мстительно добавил, глядя на Максима:

— Я правильно сказал, любимая? Ты не рассердишься на меня?

Мой идеальный мир дал трещину и начал рушиться на глазах.

Воронцов, глядя то на меня, то на Женю, казалось, пытался разгадать какую-то сложную загадку.

— Моя любимая принцесса, — наконец горько усмехнувшись, произнес он холодным как сталь тоном. — Я думал, ты особенная, не похожа на других. Верил, что могу доверять тебе. Как же я ошибался.

— Ты не ошибался! Я не предавала тебя! Максим, пожалуйста, выслушай меня... — Но он не дал мне договорить, перебив резким жестом.

Сжав в гневе губы, Воронцов взмахнул рукой, предлагая мне замолчать.

— Не утруждайся, я не настолько глуп, чтобы вновь поверить тебе. Я немедленно возвращаюсь в столицу. Без тебя.

Его глаза, обычно теплые, сейчас напоминали две льдины.

Он окружил себя несокрушимой стеной.

Максим развернулся и направился к своему внедорожнику. Я стояла, не в силах пошевелиться, глядя, как он удаляется, оставляя меня позади.

— Стой! — внезапно раздался голос моего отца. — Ты никуда не поедешь, пока не женишься на моей опороченной дочери!

Максим остановился, его плечи напряглись.

— Я не собираюсь жениться на той, что меня предала, — холодно ответил он.

— Максим, — вмешался Воронцов-старший, — подумай хорошенько. До тебя она была невинной девицей. Ты должен поступить благородно.

— Ничего я не должен. Мы не в средневековье живем.

— Ошибаешься. О последствиях нужно было думать раньше. Своим отъездом ты опозоришь девушку на всю деревню. Как ей людям после этого в глаза смотреть?

Наблюдая за мужчинами, я особо остро чувствовала свою беспомощность.

Они обсуждали мою судьбу, не интересуясь моим мнением.

— Не нужно, не останавливайте его, — собрав волю в кулак, сказала я, чем притянула к себе негодующие взгляды обоих отцов.

Максим вообще не обратил внимание на мои слова. Он, судя по его мрачному лицу, вел внутреннюю борьбу.

Наконец, Воронцов коротко кивнул:

— Хорошо. Я согласен на свадьбу, только сейчас мне нужно побыть одному.

С этими словами он запрыгнул в свой внедорожник и, подняв клубы пыли, умчался прочь.

Я стояла, оглушенная происходящим. Казалось, весь мир вокруг меня рушится, а я не могу ничего сделать, чтобы это остановить.

— Василиса, — раздался сбоку голос Женька без тени раскаяния. — Можно с тобой поговорить?

Находясь будто в трансе, я кивнула и отошла с ним в сторону.

Мое нутро переполняла боль, но я даже не могла заплакать — настолько была разбита.

— Послушай, — начал Женя, когда я повернулась к нему. — Я знаю, что поступил неправильно, но моему поступку есть оправдание. Я сделал это ради нас, ради нашего счастья. Забудь про столичного хлыща, выходи замуж за меня!

Я смотрела на него и не верила своим ушам.

Он серьезно?

Ничего не говоря, размахнулась и влепила ему звонкую пощечину.

Звук удара глухим хлопком разнесся по поляне.

— Никогда, слышишь, никогда больше не приближайся ко мне, — процедила сквозь зубы и развернулась, намериваясь уйти.

Светка, которая крутилась поблизости, подбежала ко мне:

— Вась, ну ты чего? Может, оно и к лучшему, что вы расстались с Максиком? Женька-то давно в тебя влюблен. Уж лучше он, чем озлобленный муж.