«Прости и отпусти», — советуют психологи.

Какая наивная чушь.

Я лучше запомню и отомщу.

А потом, может быть, и прощу.

Знаете, как ужасно хрустит крапива, когда её сжимаешь в кулаке? Я вот узнала. Прямо в день своей свадьбы.

Чудесное открытие, не правда ли?

Я стояла посреди двора перед гостевым домом, прижимая к некогда белоснежному свадебному платью охапку крапивы. После того как я сорвала этот импровизированный «букет невесты», подол платья испачкался грязью, на юбке появились зелёные разводы от травы.

Только меня это совершенно не волновало.

Ещё утром я подозревала, что этот день изменит мою жизнь.

Но не настолько же!

Впрочем, давайте по порядку.

Наши родители заставили нас с Максимом пожениться. Как бы мы ни сопротивлялись, нам пришлось согласиться. Сначала, кажется, все шло хорошо.

Потом, после свадебного празднества, Максим, ничего не сказав мне, куда-то исчез. Как мы договаривались, я ждала его в своей комнате, чтобы обсудить дальнейшие наши действия. А он так и не пришел. Устав маяться от скуки, я пошла его искать.

Лучше бы я этого не делала.

Я нашла его в гостевом домике.

С моей свидетельницей!

Той самой, которая утром помогала мне расправлять фату и таскалась за мной брошенным котёнком весь вечер.

Картина, открывшаяся моим глазам, заставила меня застыть на пороге.

Максим, в небрежно расстёгнутой рубашке с обнажённым рельефным торсом, полулежал на кровати. Его безупречный пиджак валялся на полу. А сверху, оседлав его бёдра, восседала Светка в вызывающе коротком платье.

Они самозабвенно целовались, не замечая моего появления.

Ярость накатила волной, отдаваясь пульсацией в висках.

Внутри всё заклокотало.

— Я вам не помешаю? — мой голос прозвучал пугающе спокойно, даже для меня.

— Васька?! — Светка подпрыгнула на Максиме, как на батуте. Её глаза лихорадочно блестели. — Мы тут... это...

Слова застряли у неё в горле.

Я скрестила руки на груди, чувствуя, как ногти впиваются в ладони.

— Прекрасно вижу, чем вы тут занимаетесь.

Максим попытался подняться, но Светка, хлещи пиявки, вцепилась в него мертвой хваткой.

— Василиса, выслушай меня, — его голос звучал привычно сдержанно, будто мы обсуждали очередной деловой контракт. — Это не то, чем кажется.

— Неужели? — я изогнула бровь. — Дай угадаю. Ты устроил репетицию первой брачной ночи?

— Мы случайно упали, — выпалила Светка, наконец освобождая Максима от своих удушающих объятий.

— Разумеется. Одежда, полагаю, сама распахнулась? От удара, видимо?

Воронцов встал, методично застегивая рубашку и поднимая пиджак.

Его движения были такими же выверенными, как и весь день до этого.

— Василиса, ты должна меня выслушать.

— Я тебе ничего не должна.

Развернувшись, выбежала из домика.

Предательские слезы жгли глаза, но я не позволила им пролиться. Я пронеслась через двор, пока не заметила заросли крапивы.

И тут меня осенило.

Через пять минут я уже стояла у крыльца с увесистым пучком жгучей крапивы, ожидая появления новоиспеченного мужа.

Максим не заставил себя долго ждать.

Он вышел из дома, а в его руку намертво вцепилась Света.

— Милый, — проворковала она, хлопая ресницами, как оглушенная рыба. — Давай откровенно поговорим с Василисой? Мы любим друг друга, ей придется это принять.

Я вскинула бровь, глядя на парочку.

— Ого! Так у вас любовь? — переспросила я. — Как это мило. Вот вам мой подарок!

Размахнувшись, я хлестнула Максима крапивой по лицу.

Он не отшатнулся и не дрогнул. Только мышца на его челюсти напряглась.

На его щеке мгновенно проступили розовые полосы.

— Василиса, ты с ума сошла?! — взвизгнула Светка, и её загребущие ручонки потянулись к лицу Воронцова.

Он брезгливо отстранился, не позволяя ей прикоснуться к себе.

Это его движение принесло мне какое-то извращенное удовольствие.

— Ошибаешься, дорогая подруженька, — растянула губы в ядовитой улыбке. — Я как раз в своем уме, а что творится в твоей голове — весьма интересно.

Наши громкие голоса привлекли внимание.

Отовсюду начали стекаться люди. Припозднившиеся гости и любопытные соседи спешили на представление.

В конце концов, что еще делать в деревне долгими летними вечерами?

— Василиса! Светлана! — прогремел голос отца, разрезая гомон толпы. — Почему вы кричите? Чего опять не поделили?

— Всё в порядке, пап, — обернулась я. — Иди отдыхать. Мы сами разберемся.

— Олег Степанович! — Светка метнулась к отцу. — Ваша дочь обманывает вас! Без вас нам никак! Она украла моего жениха и насильно женила на себе!

Отец побагровел. Его взгляд метнулся к красным полосам на лице зятя.

— Ты изменил моей дочери с этой вертихвосткой? — взревел он. — Вон отсюда! Немедленно!

Максим попытался что-то сказать, но отец не дал ему и слова вставить.

— Я запрещаю тебе с ней разговаривать! Убирайся! Чтоб духу твоего здесь не было!

Максим посмотрел на меня, в его глазах промелькнуло что-то похожее на сожаление:

— Василиса, пойдем со мной. Поговорим спокойно, я тебе все объясню.

Я было шагнула к нему, но Светка оказалась проворнее.

Извиваясь ужом, она повисла на его руке:

— Любимый, я пойду с тобой хоть на край света. Только позови!

Её приторный голос отрезвил меня.

Я отвернулась, чувствуя, как рушатся последние иллюзии.

О чем я только думала?

После увиденного я не хотела ни о чем говорить с Воронцовым, ни видеть его, ни думать о нем.

Он постоял еще мгновение, потом развернулся и ушел.

Вскоре раздался рев мотора.

Он уехал.

Толпа загудела, как растревоженный улей. До меня начали доноситься обрывки шепотков:

— Бедняжка... Муж изменил в день свадьбы... Какой позор!.. Я говорила, что этот столичный хлыщ до добра не доведет...

Слова сплетниц жалили больнее крапивы.

Я стояла, опустив голову, чувствуя, как пылают щеки от стыда и унижения.

И на меня снова снизошло озарение.

Мне нечего стыдиться!

Воронцов повел себя как последний подлец, пусть он и краснеет.

Я выпрямилась и обвела взглядом собравшихся:

— Всем лучше разойтись! — произнесла твердо. — Вам здесь делать больше нечего. Первым поездом я уезжаю в Москву!

Толпа вновь загудела.

— Зачем? — прозвучал чей-то голос.

— Чтобы как следует попрощаться с блудным мужем.

Посчитав разговор законченным, я развернулась и направилась к дому, чувствуя на себе изумленные взгляды односельчан.

Несмотря на уговоры родителей, ещё до рассвета я села в поезд, который направлялся в столицу. В сумке лежало несколько комплектов одежды, деньги, банковские карты и адрес офиса Максима Воронцова, который я успела выведать у его отца.

Андрей Иванович предпочел остаться в стороне, сказав, чтобы мы разбирались сами.

Что ж, именно этим я и собиралась заняться.

У нас часто любили в деревне повторять:

«Любовь зла – полюбишь и козла».

Но никто не говорил, что этого козла нельзя проучить.

А как все начиналось…

Все началось с того, что в тихую деревеньку Ромашкино, где жил мой отец, приехал столичный бизнесмен. Высокий, широкоплечий, с точеными чертами лица и пронзительным взглядом карих глаз.

Само воплощение мужественности и успеха.

Он приехал по делам к моему отцу, но слегка заплутал.

Видимо, привык ходить налево.

В тот день я, как обычно, отправилась на речку. Жара стояла невыносимая, и прохладная вода буквально манила искупаться.

Я и подумать не могла, что мое невинное желание освежиться обернется крупными неприятностями.