Не удержавшись, я спросила:

— Надеюсь, ты говорил не о своем внедорожнике?

Воронцов лукаво усмехнулся, и его пальцы скользнули по моим плечам. Он наклонился еще немного и замер, давая возможность отстраниться, если я захочу.

Я не захотела.

Я жаждала этого поцелуя больше, чем воздуха, и вот, наконец, его губы накрыли мои. С такой невероятной нежностью, что я сначала не поняла, что произошло. Потом меня захлестнуло, и оставшиеся сомнения рассеялись.

В тот момент я забыла про тесную палатку, Светку с её чудачествами, холод...

Всё стало неважно.

Меня волновал лишь поцелуй Максима. Каждое его касание, каждое движение.

Через них он рассказывал мне о своих чувствах.

Я могла бы пытаться отстраниться. Могла бы даже возразить. Напомнить себе, что всё это неправильно, мы слишком разные, он из другого мира.

Но я не смогла.

Я знала — этот момент был только моим.

Пусть и ненадолго.

Даже если это была всего лишь минутная слабость.

Руки Максима продолжали скользить по моим плечам. Его прикосновения медленно опускались ниже. Мужские ладони уверенно забрались под одеяло, выуживая меня из него.

Дыхание Воронцова стало более тяжёлым. Пальцы задержались на моём боку, сжимая в кулак ткань импровизированной сорочки.

— На тебе моя футболка? — глухо произнёс он, отрываясь от моих губ.

Кивнула, чувствуя, как краска заливает мои щеки.

— Прости, я не взяла с собой пижаму.

— Не извиняйся, — поцеловал он меня в шею. — Тебе она идёт больше, чем мне.

Его руки заскользили по моей спине, изучая изгибы, лаская через ткань футболки кожу. Я выгнулась навстречу его прикосновениям, чувствуя, как по телу искорками разливается жар.

— Макс, — выдохнула я, стараясь сохранить свой обычный дерзкий тон, хотя внутри бушевал настоящий ураган, грозящий полностью меня поглотить. — Ты уверен, что нам стоит продолжать?

Воронцов остановился и внимательно посмотрел на меня.

Его губы в невесомой ласке продолжали касаться моих губ.

— Я уверен лишь в одном, Василиса. Я не хочу тебя терять.

— Получается, дело именно в этом? Ты привык ко мне?

Мои мысли путались, а в глубине души росло разочарование.

Максим совсем немного отодвинулся, и его пальцы нежно обхватили мой подбородок, не давая отвести глаза.

Посередине его лба проступила глубокая морщинка.

— Мне важно быть с тобой, принцесса. Не только сегодня, но и завтра, и послезавтра. Всегда. Я не могу оставить тебя и уехать. Ты мне нужна.

Его тёплые руки обхватили мои плечи, как будто он хотел защитить меня от всего плохого, что могло с нами произойти.

Сердце, не привыкшее к громким заявлениям, сжалось, но я тут же постаралась сохранить невозмутимость.

— А вдруг у нас ничего не выйдет? — обронила я, стараясь не выдать волнение, нарастающее в груди.

— Никто не застрахован от ошибок, — игриво и в то же время искренне улыбнулся Воронцов. — Не попробовав, мы не узнаем. Ты можешь довериться мне и рискнуть, поехав со мной. Или… Про вариант «или» ты и сама знаешь.

Уверенность в его голосе ощущалась настолько сильно, что я невольно задумалась над его предложением.

Очень скоро оглушающая тишина в палатке стала настолько невыносимой, что, собравшись с духом, пролепетала:

— Я согласна, — и тотчас себя со смешком одёрнула. — Будто согласие в ЗАГСе дала.

— Ничего, репетиция нам не помешает, — и Максим притянул меня к себе для нового поцелуя.

Я ближе прижалась к нему, обняв его крепкие плечи.

Поцелуй стал обжигающе глубоким, чувственным. В нём ощущалась сдерживаемая Максимом страсть, готовая вот-вот вырваться наружу.

Постепенно его прикосновения стали более напористыми, губы — более требовательными. Я млела от восторга, чувствуя, как притяжение между нами с каждым ударом сердца разгорается сильнее.

Я позволила горячему желанию целиком завладеть собой.

Казалось, воздух вокруг нас сгустился, отрезая от окружающего мира.

Мы погрузились в свой собственный безграничный космос, в котором не существовало ничего, кроме нас двоих.

Уложив меня на спину, Максим, не раздеваясь, опустился сверху. Его горячее дыхание обжигающим жаром прокатилось по моей коже, отчего ее начало покалывать, а я заёрзала в сладостном предвкушении.

Расстегнув пуговицы на рубашке Воронцова, я с увлечением исследовала каждый его мускул. С удовольствием погрузила пальцы в его волосы, наслаждаясь их мягкостью.

Жар, исходящий от его тела, затуманивал мой разум, а я не сопротивлялась.

Издав громкий стон, запрокинула голову назад, подставив обнажённую шею под град жадных поцелуев Максима, и его губы заскользили по коже, оставляя горячий влажный след.

Я отчётливо ощутила, как сильнее разгорается голодное пламя желания.

В тот момент, когда горячие ладони Макса сомкнулись на моих набухших грудях, я услышала снаружи какой-то шорох. Но стоило ему сжать тугие, чувствительные вершинки, как все посторонние звуки перестали иметь значение.

Пальцы Максима ласкали, мяли, перекатывали горошины, вызывая трепетные ощущения внизу живота. Затем его ладонь заскользила по разгорячённой коже живота к томительно пульсирующему бугорку между моих разведённых ног. Не давая мне передышки, он принялся медленно и настойчиво поглаживать нежные складочки сквозь тонкую кружевную ткань трусиков, заставляя меня выгибаться и постанывать от наслаждения. Будто в бреду я металась в медленной мучительно-сладкой агонии.

Мысли разбежались, оставив лишь пульсирующее возбуждение.

Жаркие волны желания накатывали на меня нарастающими приливами.

Забыв обо всём, я потянулась к нему, с неконтролируемой страстью ловя губами его поцелуи. Наши языки сплелись в жарком противостоянии, напоминающем первобытный танец.

Заведя руки за голову, Макс вжал меня в узкий лежак и ловко стянул футболку, оставив ощущение лёгкого скольжения ткани по коже, от которого по всему телу прокатились мурашки. Холодный воздух коснулся обнажённой груди, создавая острое ощущение уязвимости и возбуждения.

Очутившись наполовину обнажённой, я постаралась отогнать внезапную робость, упиваясь голодным взглядом Максима, обращённым на меня.

Всё, что было раньше: стеснение, робость, — оно испарилось. Осталось только напряжённость в воздухе, которая быстро нарастала, как электрический разряд перед грозой.

В его глазах полыхала жажда обладания, усиливающая пульсацию между моих ног.

Не желая более оттягивать неизбежное, Воронцов склонился и обхватил губами вершину набухшей груди. Он ласкал её ритмичными, дразнящими движениями, пробуждая во мне волны томительного удовольствия.

Рука Макса, оставляя за собой огонь от прикосновения, уверенно скользнула ниже и бесстыдно забралась под резинку моих кружевных трусиков. Ощутив его пальцы на самом сокровенном, я закусила губу, пытаясь контролировать собственные ощущения. Но дерзкие ласки Максима лишали меня этого контроля, тело предательски выгибалось навстречу ему.

В бессилии цепляясь за него, впилась ногтями в его спину.

Дыхание постепенно сбилось от нарастающего возбуждения.

Я не могла думать, не могла сопротивляться, осталась только томительная череда острых, концентрированных ощущений, которые захватывали моё тело и разум.

Макс навис надо мной и будто заполнил собой всё пространство. Его крепкое тело источало жар, глаза лихорадочно блестели от страсти. Одним уверенным движением он избавил меня от оставшейся последней преграды, и я оказалась полностью обнажённой перед ним.

Внутри повторно вспыхнуло острое чувство уязвимости, смешанное с волнением.

Моё сердце заколотилось пойманной птицей, едва Макс склонился и оставил первый поцелуй на моём животе. На этом он не остановился. Оставляя дорожку из поцелуев на моей коже, он спустился к внутренней стороне бедра. Меня накрыла волна томительного ожидания.

Сколько не старалась, не смогла сдержать порывистый вздох, когда его губы добрались до самого сокровенного.