Фрэнк заключил с Рейчел договор: она может играть с любыми игрушками Салли. Какими пожелает. Но сперва она должна кое-что для него сделать.

— В общем, он попросил, чтобы я взяла у него в рот, — сказала Рейчел. — Ну я и взяла.

Рейчел запомнился этот единственный случай. Возможно, были и другие, но она вытеснила их из памяти. И не вспоминала об этом, пока не вышла замуж и муж не попросил ее о том же. Молодой жене эта вполне естественная и здоровая просьба покачалась омерзительной; прошло много лет, прежде чем Рейчел наконец освоила этот вид сексуального контакта.

Всю гнусность того, что проделал с ней Фрэнк, она осознала уже через много лет после развода, наткнувшись в городской библиотеке на брошюру о растлении малолетних. Называлась брошюра «Он велел никому не рассказывать».

Фрэнк Ласалль велел Рейчел никому не рассказывать о случившемся. Но Рейчел и сама бы никому ничего не сказала. После того прерывания в больнице она поняла, что взрослым нельзя доверять. Они способны бросить тебя на несколько месяцев. Оставить тебя одну — одинешеньку и не говорить, когда можно будет вернуться домой. Да и дома по возвращении никогда не знаешь, что тебя ждет. То ли тишь да гладь, то ли очередной кошмар.

Рассказывая о том, что случилось почти сорок лет назад, Рейчел призналась мне: стоило ей обмолвиться матери о том, что проделал с ней Ласалль, как между нею и Рут словно выросла стена. Электрическая изгородь, к которой опасно подходить: ударит током. Она почувствовала, что мать закрылась. И Рейчел решила сменить тему на более безопасную. Она рискнула, попыталась, но у нее ничего не получилось. Лучшее, что можно было сделать (и что ей не раз доводилось делать в прошлом), спрятаться в панцирь, как черепаха. И больше никогда из него не выглядывать, не показывать свою уязвимость.

Но это значило, что им с Рут никогда уже не сблизиться. (Были и другие визиты, в том числе и общая встреча всех детей, кроме одного, в 1998 году, за шесть лет до смерти Рут.) Рейчел чувствовала, что мать, похоже, понимает, почему между ними снова возникла пропасть. Возможно, рассуждала Рейчел, мать помогла Салли Хорнер, поскольку знала, что не сумеет защитить детей от чудовища-соседа. Но думать об этом было слишком тяжело- Рейчел подозревала, что Рут никогда не позволяла себе размышлять о том, что отчасти повинна во вреде, который причинили ее детям.

Неудивительно, что Рут притворялась, будто этого разговора вовсе не было. Больше они об этом не говорили. Как и о «Лолите».

Безвременная кончина Салли Хорнер навсегда омрачила жизнь тех, кто знал и любил ее больше всего. Элла, которая и при жизни Салли старалась не обнаруживать своих переживаний, после гибели дочери и вовсе замкнулась в себе. Она не знала иного способа справиться с чувствами, кроме как скрыть их, но ей, по крайней мере, было с кем разделить горе. Рядом были Панаро. Элла могла наблюдать, как растет внучка Диана.

За год до смерти Салли Элла сошлась с новым мужчиной{256}. Артур Бёркетт был родом из Кэмдена, на пять лет младше Эллы. Сперва они вместе жили в доме 944 по Линден-стрит, но через год после аварии, в которой погибла Салли, перебрались в Пеннсокен, что в пяти милях от Кэмдена, а в начале 1960‑х переехали на запад, в Пало-Альто, штат Калифорния: отсюда было меньше часа езды на машине до трейлерного парка в Сан-Хосе, где освободили Салли. Бёркетт устроился смотрителем спортивной площадки в один из городских колледжей; в январе 1965 года Элла и Отт, как его звали, заключили официальный брак{257}.

Через пять лет Бёркетта не стало{258}. На него упал садовый трактор, на котором он косил траву на крутом холме на территории колледжа. В больнице, пока он оправлялся от травм, доктора обнаружили у него запущенный рак желудка с метастазами в печень. После его смерти Элла вернулась в Нью-Джерси, поближе к семье; в Пало-Альто ее ничто не держало.

Навещая родных, она никогда не упоминала о Салли. Она вообще мало говорила о прошлом. Что толку тревожить болезненные воспоминания, рассказывая о прошлом тем, кого на момент описываемых событий и на свете-то не было. Элла предпочитала играть в карты (особенно любила кункен) и обсуждать прочитанные книги. Например, детективы.

О том, что случилось с Салли, молчала не только Элла, но и ее дочь с зятем. Диана лишь подростком узнала{259} о похищении тети Салли. Ей рассказал об этом отец; подробностей девушка не помнила, но разговор продлился недолго. Наверное, отец перечислил основные факты; за несколько лет до гибели Салли похитил незнакомец, выдававший себя за ее отца. Остальное Диана вольна была додумывать как хотела.

Когда Салли погибла, Диане было всего четыре. Больше всего ее родители заботились о том, чтобы у дочери было счастливое детство, и тщательно скрывали боль, какой бы глубокой ии была рана. Поэтому Сьюзен не рассказывала о том, что сталось с ее младшей сестрой, а Эл — о том, что ему довелось пережить на Второй мировой. Им казалось, что лучше держать прошлое взаперти и молчать о семейной трагедии.

— Мне до сих пор не верится, что все это было с моими родными, — призналась мне Диана. — Я не помню тетю Салли. И мне очень жаль, что в то страшное время я не могла поддержать маму.

К этому времени у Панаро уже был сын: Брайан родился в 1968‑м, через двадцать лет после Дианы. От теплицы Сьюзен и Эл отказались задолго до его рождения (беременность была незапланированной: у Сьюзен несколько раз случались выкидыши, и супруги полагали, что у них больше никогда не будет детей). Из Нью-Джерси они переехали в Южную Каролину, потом к ним на некоторое время присоединилась Элла; правда, в середине 1970‑х они вернулись в родной штат. Сьюзен досвятила себя семье. Много занималась садом (для души, не для заработка), помогала в церкви, заботилась о родных.

Когда Панаро вернулись в Нью-Джерси, Элла осела в Нью-Иджипте{260}, где провела почти все детство и где жила после рождения дочери, а потом перебралась в дом престарелых в Пембертоне, где и скончалась в 1998 году в возрасте девяносто одного года. Сьюзен не стало в 2012‑м; Эл умер в феврале 2016 года{261}.

— То есть вы хотите сказать, что Салли Хорнер послужила прообразом Лолиты?{262} — уточнила Кэрол Старте в самом начале первой нашей беседы в декабре 2016 года, когда я объяснила ей причину своего неожиданного визита. Было очевидно, что она мне не поверила. Как было очевидно и то, что она восхищается покойной подругой.

— Она произвела на меня неизгладимое впечатление. Салли многому меня научила. После ее гибели я пошла на курсы моделей, чтобы научиться вести себя как леди. Потому что Салли была именно такой. Я хотела быть как она. И у меня это получилось. Закончила курсы: нас там учили, как нужно ходить, сидеть, стоять и так далее. Я замечала все: движения, жесты, манеру одеваться, мне все это очень нравилось, потому я могла стать как Салли. Я ведь выросла в бедном районе. До нее подражать мне было особенно и некому.

Сильное впечатление, которое Салли произвела на Кэрол, женщина пронесла через всю жизнь. В восемнадцать лет она из Кэмдена переехала в Калифорнию и в первый раз вышла замуж. Взяла фамилию первого мужа, Тейлор (и была рада-радешенька, что наконец избавилась от девичьей фамилии, из-за которой ее в школе все время дразнили). Кэрол еще трижды выходила замуж и разводилась; у нее родились четверо детей. Она скончалась 30 октября 2017 года в Мельбурне, штат Флорида, куда переехала к одной из дочерей. Кэрол было восемьдесят лет.