В «Вулворте» Салли схватила первую же тетрадку, которую увидела на блестящей белой никелированной полке. Сунула в ранец и направилась прямиком к выходу, стараясь не оглядываться. Но на улицу выйти так и не успела: у самых дверей кто-то схватил ее за руку.

Салли подняла голову. Над ней навис худой седеющий мужчина с серо-голубыми глазами; резкие черты лица придавали ему сходство с хищной птицей{11}. На голове у незнакомца мягкая широкополая фетровая шляпа. На правой щеке у самого носа виднелся шрам{12}, другой шрам выглядывал из-за воротника рубашки. На кисти, сжимавшей руку Салли, белел серповидный след от старого ожога. Взрослый сказал бы, что мужчине на вид лет тридцать-сорок, но десятилетней Салли он показался древним стариком.

— Я агент ФБР, — сообщил он. — Ты арестована.

Салли сделала то же, что и большинство девочек в подобной ситуации: разревелась. Съежилась от страха. Ей было ужасно стыдно.

От ледяного взгляда и тихого голоса незнакомца она застыла на месте. Он указал на ратушу, самое высокое здание в Кэмдене. Вот где разбираются с такими, как ты, сказал он. Салли сперва не поняла, что он имеет в виду. Он пояснил: в наказание за воровство ее отправят в исправительное заведение.

Об исправительных школах Салли толком не знала, но поняла, что ничего хорошего ей это не сулит. И снова заплакала.

Строгий незнакомец вдруг смягчился. Тебе повезло, девочка, сказал он, что тебя поймал именно я, а не какой-нибудь другой агент ФБР. И если ты согласишься время от времени отчитываться передо мной, я тебя отпущу. Избавлю от страшной участи. Проявлю снисходительность.

Салли перестала плакать. Он ее отпустит. И ей не придется звонить из тюрьмы маме — бедной маме Элле, которая работает не покладая рук и до сих пор не оправилась от самоубийства мужа-алкоголика{13} (тот покончил с собой пять лет назад); Элла трудится швеей, и Салли частенько возвращается после школы в пустую квартиру.

Об этом Салли и подумать не могла. Тем более теперь, когда ее вот-вот отпустят. Облегчение от того, что ей не придется пережить страшное, пересилило желание во что бы то ни стало подружиться с теми девчонками.

Салли понятия не имела, что это временная передышка. И что закончиться она может в любой момент — и безо всякого предупреждения.

Шли месяцы, а от «агента ФБР» не было ни слуху ни духу. Весна 1948 года сменилась летом, Салли закончила пятый класс средней школы северо-восточного Кэмдена. Разумеется, с высшими баллами: снова вошла в список отличников. По-прежнему участвовала в Юношеском клубе Красного Креста, помогала в городских больницах. Классная руководительница Сара Хэнлин{14} выделяла Салли как «чудесную девочку… прекрасную ученицу, умную и воспитанную». Салли удалось выйти сухой из воды. И она должна была быть благодарна за каждый день свободы.

Кэмден времен детства Салли существенно отличался от сегодняшнего. Эмма Ди Ренцо, одноклассница Салли{15}, вспоминала, что это был «прекрасный городок». «В Кэмдене тогда было просто замечательно, — говорила она. — Сейчас рассказываешь об этом, и у людей глаза на лоб лезут». Школьники собирались в ратуше перед спортивными соревнованиями, чтобы подбодрить любимую команду; в Юношеской христианской ассоциации устраивали разные развлекательные мероприятия. Девочки на улицах прыгали, играя в резиночку, а лестницы в домах были из мрамора. Здешние жители гордились своими районами и общинами: и итальянцы в южном Кэмдене, и ирландцы на севере города, и немцы в восточной части Крэмер-Хилла, и поляки, что селились вдоль Маунт-Эфраим-авеню и регулярно выстраивались в очередь в лавку Яскольского за домашней колбасой или за свежим хлебом в булочную «Мортон». Их вовсе не тянуло перебраться куда-нибудь в пригород: им это было совершенно ни к чему.

Салли жила в доме номер 944 по Линден-стрит, между девятой и Десятой улицами. В нескольких кварталах к востоку — Корнелиус-Мартин-парк; к западу, если немного пройтись пешком, — центр города, и в нескольких минутах ходьбы — мост Бена Франклина, который связывает Кэмден с Филадельфией. Словом, тихий район неподалеку от оживленного центра. Сейчас этого квартала уже нет: таунхаус, где жила Салли, давным-давно снесли, а те дома, что остались на улице, совсем обветшали, двери и окна заколочены досками.

Впрочем, жизнь Салли в Кэмдене идиллией не назовешь. Девочке было одиноко, хотя с первого взгляда и не догадаешься. Она прекрасно умела себя обслужить, однако нельзя сказать, чтобы ей этого хотелось. Ей не нравилось после уроков возвращаться в пустой дом, потому что мама работала допоздна. Салли невольно сравнивала свою жизнь с жизнью сверстников, у которых были и отец, и мать. Она делилась печалями с классной руководительницей Сарой Хэнлин: они часто ходили вместе домой после школы.

Неизвестно, были ли у Салли близкие подружки-ровесницы. Пожалуй, ее стремление влиться в компанию популярных девочек было вызвано нехваткой общения. Отец, Расселл, умер за три недели до шестого дня рождения Салли; впрочем, она его редко видела. Мать, Элла, целыми днями пропадала на работе и возвращалась домой уставшая: какая уж тут близость. Сестра, Сьюзен, носила первого ребенка. Салли часто представляла, как станет тетей, что бы это ни значило, но все же она была младше Сьюзен на целых одиннадцать лет, и беременность сестры лишь увеличила разделявшую их пропасть. Салли была еще ребенком. Сьюзен — не просто взрослой женщиной, но и будущей матерью.

В середине июня 1948 года Салли Хорнер возвращалась домой одна: в тот день школьников распустили на каникулы. Дорога от угла Северной Седьмой и Вайн до ее дома занимала десять минут. По пути Салли перехватил мужчина из «Вулворта». А ведь она так надеялась, что он забыл о ней! И пришла в ужас, увидев его снова.

Не забывайте, что Салли только-только исполнилось одиннадцать лет. Она верила, что он в самом деле агент ФБР. Она чувствовала его власть, боялась его, пусть даже все это было фальшивкой. Она ни капельки не сомневалась, что если посмеет ослушаться, ее отправят в исправительное заведение со всеми его кошмарами (а у страха, как известно, глаза велики). Не важно, как именно, но мужчине удалось убедить Салли поехать с ним в Атлантик-Сити: дескать, правительственный приказ.

Но как уговорить маму? Это не так-то просто, хотя, конечно, Элла так уставала, что ей ни до чего не было дела. И на этот вопрос у мужчины нашелся ответ. Маме нужно сказать, что отец двух школьных подружек Салли предложил ей вместе с ними отправиться на каникулах к морю. А остальное уж его забота: он сам позвонит ее маме. Салли не о чем волноваться: он ни за что на свете не допустит, чтобы у нее возникли проблемы с законом. На том и попрощались.

Салли вернулась домой, дождалась маму с работы и слово в слово повторила ей историю фэбээровца. Элла засомневалась и не скрывала своего беспокойства. Салли, похоже, очень хотела отправиться на недельку на побережье Джерси, но кто эти люди? Прежде Салли не упоминала ни о двух этих подружках, ни об их отце, Фрэнке Уорнере. А если и говорила, Элла запамятовала.

Зазвонил телефон{16}. Мужчина на том конце провода представился мистером Уорнером, отцом двух школьных подружек Салли. Разговаривал вежливо и приветливо. Был любезен, даже очарователен. Во время беседы Салли не отходила от матери. «Уорнер» сообщил Элле, что у них с женой в Атлантик-Сити пятикомнатная квартира, там «полно места» и они охотно приютят Салли на недельку.

Он держался так убедительно и напористо, что Элла дала себя уговорить{17}. «Для Салли это была возможность выбраться куда-то на каникулах, — объясняла она неделями позже, — мне-то это не по карману». Правда, ее озадачило, что вид у Салли какой-то нерадостный. Это было совершенно на нее не похоже. Ведь ее умница-дочка обожала путешествовать.