Наконец вернулись Джордж с Пэтом, принесли деталь, необходимую для ремонта, починили трейлер и покатили в Даллас, где и обосновались в трейлерном парке на Коммерс-стрит. Через несколько месяцев, в апреле 1949 года, по соседству с ними поселился мужчина лет пятидесяти и девочка, которую он называл дочерью. Дочери Рут мгновенно подружились с девочкой, которая представилась как Флоренс Планетт. Toй было двенадцать, почти взрослая, но она с радостью возилась с малышней: девочкам Джаниш было пять, шесть и семь лет, и они относились к Флоренс со смесью зависти и восхищения.

Возможно, Рут заглядывалась на отца девочки. По крайней мере, теперь ее дети утверждают, что мать питала к нему вполне определенный интерес. Как бы то ни было, Рут подметила в отношениях Салли Хорнер и Фрэнка Ласалля некоторую извращенность, ускользавшую от всех остальных, кто с ними сталкивался. То, что Рут почуяла между мужчиной и девочкой, заставило ее пойти на тот единственный шаг, который свидетельствовал о ее благородстве: Рут до самой смерти не забыла о том, что сделала, а вырезки с упоминанием об этом собирала в альбом. Впрочем, в глазах собственных детей этот поступок не сделал ее героиней. Однако вызвал к ней интерес, который она до конца своих дней стремилась привлечь снова.

Возможно, Фрэн к Ласалль вызвал у Рут Джаниш подозрения еще и потому, что она в принципе не привыкла доверять людям. Она жаждала любви, но не получала ее. Она беременела так часто, что из-за необходимости ухаживать и за новорожденным, и за старшими детьми у нее совершенно не оставалось сил. Работу Джордж находил всегда, но денег для постоянно растущей семьи все время не хватало. Когда дети плохо себя вели, Рут поступала в соответствии с усвоенной в детстве моделью: кричала и ругалась на них — так же, как когда-то мать на нее саму; честила их бестолочами, дармоедами, а то и жестче.

Рут не ждала от жизни добра с тех самых пор, как уехала из штата Вашингтон и вышла замуж во второй раз — за Эверетта Финдли{123}. (Впоследствии Рут говорила, что первый брак не считается: она даже не помнила имени первого мужа, за которого выскочила в шестнадцать.) Рут, урожденной Дуглас, не терпелось сбежать от родителей — матери Миртл, которая ее оскорбляла и унижала, и отца Фрэнка (дети Рут впоследствии очень к нему привязались, но сама она, подвыпив, вспоминала, что папаша был «отнюдь не святой»). Дети Рут не знали, на что она намекала — то ли на любовь деда к выпивке, то ли на что похуже.

После свадьбы Руд с Финдли, который был в два раза ее старше, уехали в Сан-Хосе; у них родились два сына. Со временем их брак распался; вскоре Рут познакомилась с будущим третьим мужем{124}, Джорджем Джанишем, родом из Миннеаполиса. Джордж был невысокий, худощавый, белокурый и белокожий, как его предки-скандинавы. На запад приехал в поисках работы и чтобы сбежать от суровых миннесотских зим.

Рут с Джорджем уехали в Карсон-Сити, столицу штата Невада, где и поженились 24 октября 1940 года. Возможно, по любви. Незадолго до смерти Джордж рассказывал дочери, что до свадьбы Рут была «хорошей девушкой». Но после совершенно переменилась, и он признавал, что, пожалуй, есть в этом и его вина.

Собственной жены Джорджу было мало. Поэтому он спал и с чужими. Он и с Рут-то закрутил роман, будучи женатым на другой. А поскольку Джордж не возражал, чтобы Рут периодически занималась сексом с бывшими мужьями, то и ей вроде как жаловаться было не на что. Правда в том, что Рут и саму всю жизнь тянуло на сторону.

Внебрачные связи подорвали и без того натянутые отношения супругов Джаниш, у которых практически друг за другом родились три дочки. Казалось, Джаниши дурно друг на друга влияют, Рут и Джордж испытывали терпение друг друга самым хитрым — или пожалуй, коварным — образом: когда давали детям имена. Первое имя ребенку выбирали такое, которое нравилось одному из них. А второе — в честь бывших любовников и любовниц. Девять детей спустя Рут и Джордж расстались. Он потом женился еще два раза, Рут же в общей сложности побывала замужем десять раз, а в промежутке между браками крутила романы.

В 1949 году Рут было тридцать три (хотя сама она убавляла себе два года), и у нее был муж, которого она беспрестанно донимала издевками и придирками и от которого целиком зависела, поскольку постоянно беременела и рожала. Она по-прежнему была хороша собой — темные волнистые волосы, пышная грудь, не успевшая обвиснуть, прямой нос, пухлые губы. Но с каждым новым ребенком у нее прибавлялось горестей, а семейство все больше беднело.

Салли Хорнер Рут видела насквозь. От ее глаз не укрылось и то, что девочка, вернувшись домой из больницы, где провела несколько дней после аппендэктомии, с трудом передвигала ноги. И то, что когда Салли улыбалась, глаза у нее оставались серьезными. И то, что близость между Фрэнком и Салли какая-то ненормальная. «Он глаз с нее не спускал, разве что в школе она была без него{125}, — вспоминала впоследствии Рут. — И подружек-ровесниц у нее не было. Она никогда никуда не ходила, сиднем сидела с Ласаллем в трейлере». Рут казалось, что Ласалль относится к девочке, которую называет дочерью, «как к своей собственности». Рут пыталась уговорить Салли, которая еще не оправилась от операции, рассказать ей, какие «на самом деле» у той отношения с Ласаллем. Но Салли не открыла ей душу.

В начале 1950‑го Джаниши подхватились и поехали на запад. В Далласе для Джорджа не стало работы, и он решил попытать счастья в Сан-Хосе: раньше ему там всегда везло. Когда семейство, в котором родились еще два ребенка, осело в трейлерном парке «Эль Кортес Мотор Инн»{126} в Сан-Хосе (может, даже на том же самом месте, где и прежде стоял их дом на колесах), Рут написала Фрэнку, приглашая их с Салли в Калифорнию: мол, работа здесь есть, так что снова будем соседями.

Ласалль согласился. Не исключено, что у него были и другие важные причины покинуть Даллас. А может, он чувствовал, что Салли отдаляется от него, и рассчитывал, что очередной переезд их сблизит. Как бы то ни было, в феврале 1950‑го Ласалль забрал Салли из школы, они прицепили к машине трейлер и отправились из Далласа в Сан-Хосе. Как и в Балтиморе, и в Атлантик-Сити, Ласалль решил, что им с Салли не стоит задерживаться на одном месте. Салли, как и прежде, права голоса в этом вопросе не имела. Она делала то, что велел ей Фрэнк Ласалль. На этот раз в дорогу на запад он пускался в другом настроении: ведь они ехали не от полиции, а навстречу возможностям.

Путь до Сан-Хосе занял у Ласалля и Салли неделю, если не больше. Они пересекли Техас, проехали вдоль границы Оклахомы, потом через Нью-Мексико, Аризону, Южную Калифорнию и наконец через Саут-Бей добрались до места назначения. Так далеко от Кэмдена Салли еще не была, да и впоследствии никогда не заезжала. Салли провела в неволе у Ласалля уже два года, с одиннадцати лет. Она постоянно ощущала его присутствие, даже когда оставалась одна и, казалось бы, могла располагать собой. Те семь или десять дней, что они были в дороге, бок о бок в автомобиле, она, вероятно, чувствовала себя как в ловушке.

Стоило Салли задуматься о своем положении, как ее, наверное, охватывало отчаяние или гнев из-за того, чего лишил ее Ласалль. А может, она старалась сосредоточиться на том, чтобы выжить любой ценой. После нескольких дней в машине и ночей в трейлере, припаркованном на очередном месте отдыха вдоль трассы, после бесконечных обедов и ужинов в придорожных закусочных Салли, должно быть, совершенно измучилась.

Вдоль широких проспектов Западного побережья, в частности Северной Калифорнии, росли пальмы, и машины ехали свободно, не стояли в бесконечных пробках, как дома. Полицейские в форменных шортах{127} патрулировали улицы на мотоциклах. Воздух был не такой влажный, как в Далласе или на Восточном побережье. Но мысли о лучшей жизни, которые привели сюда Ласалля и многих других до него, Салли в голову не приходили. Ей и так было о чем подумать.