— Эх, а я надеялась, что мы уедем, — хихикнула Ева. — И не надо мне говорить сейчас ничего про автобус в Новокиневск! Я же вижу твое лицо. Теперь я никуда не поеду, мне интересно, что ты задумал.

Онский главпочтамт было очень легко найти. На нем была такого размера вывеска, будто это было главное заведение в городе. Здоровенные буквы были продублированы над козырьком входа, вертикально на углу. И еще на крыше. Наверное, местный начальник почты еще в советское время мечтал сделать Онск похожим как минимум на Лас-Вегас. Потому что когда-то эти буквы еще и светились.

Я наменял горсть пятнадцатикопеечных монеток. Ну как, наменял… Теперь их тут продавали как жетоны, совсем даже не по стартовой цене. Скормил первую монетку и набрал номер нашего офиса.

— Ириш, привет, — сказал я, услышав в трубке ее голос. — Слушай, срочное дело. Нам нужен Стас на денек. С камерой и ассистентом. Отдашь?

— Ой, блин, — Ирина замолчала. Аппарат тут же требовательно застрекотал, и я скормил ему еще одну монетку.

— Что такое? Я его от срочного дела отрываю? — спросил я.

— Да нет, все нормально, — бодро ответила Ирина. — Только на один день?

— Да, надо будет завтра погрузить их к автобус до Онска. С камерами, разумеется.

— У вас там все хорошо? — голос ее стал тревожным.

— Ну… надеюсь, что да, — засмеялся я. — Так что, будет нам Стас?

— Ясен пень, — отозвалась Ирина. И крикнула что-то неразборчивое в сторону, прикрыв трубку.

— А у тебя там как дела? — на всякий случай уточнил я.

— Ой, у меня цирк и кони, — захихикала Ирина. — Понадобилось срочно-немедленно, ко вчерашнему дню снимать один дурацкий рекламный ролик. Вот сейчас мы тут и изобретаем… гм… вское… Жан, убери цветы эти дурацкие, из-за них надпись не видно!

Автомат снова запищал, требуя очередное подношение в виде монетки.

— А Стас все успеет? — уточнил я.

— Да, мы сегодня закончим, — уверенно ответила Ирина. — Может еще что-нибудь прислать с парнями.

— Что, например? — засмеялся я.

— Ну, не знаю, — хмыкнула Ирина. — Вдруг у вас там с провизией проблемы. Или еще с чем…

— Вроде пока справляемся, — сказал я. — Но буду иметь в виду…

Аппарат снова запищал, и я бросил в него еще одну монетку. Прожорливая штука все-таки.

— Ты из автомата что ли звонишь? — спросила Ирина.

— Ага, с переговорного пунтка, — ответил я. — Записывай адрес места, где у нас концерт.

— Да, давай, — отозвалась Ирина.

Когда мы вышли на улицу, я мельком подумал, что сейчас опять настал тот самый момент, когда впору закурить. Потом мысленно чертыхнулся. Блин. Вот сколько угодно можно не верить во всякую там энергуйскую чушь, но когда оказываешься в таком вот Онске, голову тут же одолевает масса всяких странных мыслей. Вот что я психую? Билетов продано достаточно. Зал… Зал вроде неплохой, но сейчас я еще глазами там все посмотрю. Изнутри. И если что не так, то всегда есть время переобуться в прыжке и перенести все на территорию местного ДК. Там, конечно, есть какой-то директор, но никто не отменял взятки, конфеты и шампанское. Ну или коньяк и еще что-нибудь, в случае, если директор ДК — мужик.

До столовой «деревяшки» мы с Евой прогулялись пешком. Хотелось чуток размяться, погода, опять же, хорошая. Ну и, в принципе, если отвлечься от всей этой мистической жути, центр Онска был довольно-таки симпатичным местом. Архитектура приличная, хоть и мрачноватая. Да что там, кинематографичная такая улица, хоть прям сейчас фильм снимай. О мрачных буднях маленького городка в штате Мэн.

Нет, ну реально. Было в Онске что-то такое неуловимо американское.

«Ангелочки» с «цеппелинами» всей толпой стояли на крыльце, повиснув на перилах. Некоторые сосредоточенно дымили. И лица у всех были… в каком-то смысле неописуемые. Бельфегор сидел верхом на перилах, качал ногой и насвистывал какой-то знакомый мотивчик. Макс нервно улыбался. Бегемот делел пассы руками. То ли Кашпировского изображал, то ли Чумака. Ян был мрачен, как туча. Астарот с Кристиной шептались в сторонке.

— Что с лицами, орлы? — спросил я. — Со звуком что-то не так?

— Да нет, со звуком все неплохо, — скривившись, изрек Вадим. — Там даже акустика неплохая. Наверное, по проекту дореволюционного ресторана стролили. Я себе столовую как-то иначе представлял.

Повисла неловкая пауза.

— Так а с лицами-то тогда что? — еще раз уточнил я. — Что там на вас, привидения напали?

— А в коробках у тебя что? — спросил Астарот.

— Свечи, — сказал я. — Ритуал будем проводить. Некромантический… Черные свечи не нашел, так что тебе спецзадание — покрасить белые в черный. Ева, выдай Астароту кисточки и краски.

— Блин, шуточки у тебя, — буркнул Астарот.

— С такими делами не шутят, — с чертовски серьезным лицом сказал я. — Так, слушайте, я сейчас начну пендели раздавать. Что у вас случилось?

— Да ты зайди сам посмотри, — буркнул Ян и зло сплюнул. — Вообще не ожидал такой подставы…

— Ну ужас, — тихо сказал я, оглядывая зал. — Но уж никак не ужас-ужас-ужас.

— Чего? — переспросил Ян, брезгливо сморщившись.

— Анекдот, говорю, такой есть, — усмехнулся я и подошел к валяющемуся в середине зала сломанному стулу. — Дикий запад, бордель мамаши… эээ… не помню, ну пусть будет Элис. С грохотом распахивается дверь, входит дикий Билл…

Я поднял обломки стула и перенес их к выходу.

— «Лучшую девку мне, быстро!» — скомандовал Билл, — продолжил я с выражением. И оглядел батарею пустых бутылок под одним из столов. — Мамаша Элис оглядела своих сотрудниц и ткнула в красотку Джейн. Та победно посмотрела на товарок и скрылась в комнате с диким Биллом.

Я взял пустую картонную коробку и со звоном скидал туда все бутылки, до которых дотянулся. Мои орлы и орлицы завороженно наблюдали.

— Через пять минут, — невозмутимо продолжал я, оценивая общий масштаб бардака на нашей концертной площадке. — Из комнаты вылетает Джейн. Волосы растрепаны, в глазах паника. И орет: «Ужас! Ужас! Ужас!»

На самом деле, зрелище и правда было так себе. Кажется, это помещение не убирали уже с полгода. А пару недель назад еще и устроили тут весьма разгульное застолье. Следы которого остались на столах, на полу и, кажется, даже на потолке.

— Мамаша Элис удивилась, конечно, — сказал я, останавливаясь рядом с тремя сдвинутыми столами. На которых остались тарелки с засохшими закусками и пустые стаканы. — Но честь заведения, сами понимаете… Она посмотрела на Мэри. Самую опытную из своих шлюх. «Вперед, — сказала она. — обслужи клиента!»

Где-то я видел еще одну коробку… Ага, вот она. Я подтащил ее с бывшему банкетному столу и принялся составлять туда остатки «роскоши».

— Прошло десять минут, — я посмотрел на «ангелочков» и «цеппелинов». Те стояли в оцепенении и слушали меня. Как бандерлоги Каа. — Распахивается дверь. Оттуда вылетает Мэри. Глаза бешеные. Волосы во все стороны. Одежда в беспорядке. И тоже орет: «Ужас! Ужас! Ужас!»

Я принялся поднимать стулья, с беспорядке стоящие в зале на те столы, которые не выглядели убийственно грязными.

— Тогда мамаша Элис собрала вообще всех своих девочек, — продолжал говорить я в процессе. — Те испуганно прятались друг за друга, шептались. И каждая пыталась стать невидимкой. Тогда мамаша Элис гордо вскинула подбородок, поправила шляпку. И говорит: «Ладно, трусихи! Сама пойду!»

Мусора дофига, конечно… Смятые салфетки, обрывки газет, какие-то блестки. Теоретически, где-то в туалете должна быть веник или щетка. Или что-то такое. На крайняк, можно будет сгонять гонца в хозмаг и закупить все нужное.

— А дальше-то что? — нетерпеливо спросил Белфегор.

— Думаю, надо в хозмаг сгонять, — сказал я. — За веником, тряпками и всяким таким прочим.

— Да нет, в анекдоте! — воскликнул Бегемот.

— Ах это… — усмехнулся я. — Проходит час, другой. Из комнаты раздается грохот, стены борделя ходят ходуном. Девочки забились по углам и притихли.