— … и букетик полевых цветочков принесла, представляете?

— … просит: «Можно мой папа нас всех вместе сфотографирует?»

— … говорит: «Да у меня, в натуре, волосы были еще длиннее, чем у вон у того, вашего. Я только неделю назад постригся!»

По номерам сегодня разошлись еще до полуночи. После ужина посидели еще на лавочках в скверике возле гостиницы. Пообщались с местной молодежью, Ян и Кирюха даже на гитарах поиграли.

Но было заметно, что парни утомились. Так что на приглашение пойти взять у какого-то Кузьмича самогонки и продолжить на пруду, как-то очень вежливо и технично отказались, мне даже вмешиваться не пришлось.

И к двенадцати все благополучно дрыхли.

Сначала у меня была мысль поднять всех часов в семь, чтобы выехать чуть ли не с рассветом и быть в Онске как можно раньше. Но от этой мысли я отказался. Решил, что гастроли еще долгие, а физическое состояние музыкантов — это мой товар, который нужно любить, ценить и лелеять. Концерт у нас все равно только завтра, так что не имеет смысла гнать. Поднимемся, позавтракаем жирненькой молочной кашкой и бутерами с маслом. Сливочное масло в Закорске было местное, так что его никто не экономил.

Погрузимся неспешно в пазик и помчим. К обеду или даже раньше будем на месте.

— Когда мне было лет двенадцать, мы с папой ездили на Алтай, — сказала Ева, с иронией наблюдая, как «ангелочки» с «цеппелинами» на погрузке затеяли играть в сифу неведомо откуда взявшимися бесхозными трусами. Они носились по парковке перед гостиницей, ржали особенно громко, когда кому-то удавалось добросить синие труселя до чьей-нибудь головы. Причем, чьи именно это трусы, никто так и не признался.

Но шума они наделали, конечно…

— И? — я посмотрел на Еву, ожидая продолжения.

— А, да, — встрепенулась Ева. — Мы там ходили в конный поход. Ну или скорее не поход, а прогулку. Мы жили на турбазе, и оттуда иногда выходили в радиальные пешие походы, а еще можно было на лошадях. Я наныла, и мы поехали.

— Я заинтригован, — хмыкнул я. — Что-то случилось в этом походе?

— Да нет, — Ева сморщила нос и хихикнула. — В общем, у нас был такой инструктор. Он там в загоне за лошадями ухаживал. Серьезный такой парень, я тогда думала, что в него влюбилась. Торчала рядом с этим загоном чуть ли не круглые сутки.

— Мне уже нужно ревновать? — засмеялся я.

— Конечно, — серьезно ответила Ева. — Это же была первая и единственная любовь на всю жизнь. Ну, пока он не рассказал мне про то, что лошадей специально не кормят. Типа, что на самом деле лошадкам нужно зерно для полного счастья. Если они только траву щиплют, то они вялые. А чтобы туристов катать, именно такие они и должны быть. Ну, чтобы не бегали, не брыкались, не сбрасывали никого. Представляешь, да? Лошадки мало того, что голодные, они еще и туристов на себе должны возить! В общем, я так впечатлилась, что проплакала половину вечера. А утром тайно принесла той лошадке, на которой я в поход ходила, свою порцию овсяной каши. Я ее все равно не любила тогда.

— Я все жду, к чему ты подводишь меня так долго, — сказал я. — Хочешь, чтобы мы снова съездили на эту турбазу и прихватили с собой пару мешков овса?

— Эх, а я думала, что ты у меня умный, — засмеялась Ева. — Ты посмотри на этих коней!

Она кивнула в сторону бесящихся рокеров. Там парочка «цеппелинов» устроили потасовку с Астаротом и Максом. Заборчик у клубмы повалили. И так громко ржали, что из окон гостиницы начали высовываться любопытные рожи.

— Ты позаботился о них, дал им выспаться и завтрак сожрать, — сказала Ева. — Еще и с добавкой. А теперь они… вот такие.

— Ага, то есть над голодной судьбой коняшек ты, значит, плакала, — прищурился я. — А тут намекаешь, что надо бы парней на голодном пайке держать, чтобы они не шалили?

— Ну теперь я взрослая, — серьезно сказала Ева. — Коняшек мне все равно жалко, но логику я понимаю. Целые ноги и головы туристов всяко важнее.

— Ничего, милая, — я обнял Еву за плечи. — Мы уже тут концерт отыграли, так что репутацию степенных и важных рокеров можно на время и отложить. Пусть бесятся.

Я посмотрел на часы. Почти одиннадцать. Где-то минут через пятнадцать надо будет призвать всех к порядку. Рядом с нами на лавочку приземлилась Наташа.

— Слушай, Велиал, — деловитым тоном сказала она. — Я же правильно понимаю, что такой мазы, как местная ярмарка, у нас больше не будет, да?

— Ты иногда такая умная, что меня это пугает, — усмехнулся я. — Вообще я эту же тему собирался с тобой в дороге обсудить.

— Насчет программы развлечений? — спросила она.

— Ага, — кивнул я и потянулся за блокнотом. — Я даже набросал себе всяких идей, чтобы не забыть.

— Да, я тоже кое-что придумала, — сказала Наташа и всплеснула руками. Но потом посмотрела за мою спину и скривилась. — Блин, опять эти. Надо было раньше уезжать…

— Блин, я себе на стенку эту газету повешу! — простонал Астарот и согнулся от хохота. В этот момент пазик здорово тряхнуло, и фронтмена сбросило с сидения в проход. Что вызвало новый общий приступ смеха.

Кто бы мог подумать, а?

Провожать нас пришли те же самые Антон и Настя. Журналисты, которые нам целое шоу устроили на тему эксклюзивности. Ссорились, петушились. А к автобусу пришли парой. Даже за ручки держались, как я успел заметить. Когда увидели, что мы с Наташей на них смотрим, резко отпрыгнули друг от друга.

— Можем поспорить, — сказала Наташа. — Например, я скажу, что они с самого начала были парочкой, а перед нами только комедию ломали. А ты, например…

— А я буду топить за то, что они из-за нас сошлись, точняк, — усмехнулся я. — Только знаешь, в чем проблема?

— В том, что мы не узнаем, как на самом деле все было? — иронично изогнула бровь Наташа.

— Точняк, — хмыкнул я. — Они же все равно нам соврут. А проводить следствие мы не будем.

— Что вы имеете в виду? — подозрительно спросила Настя, которая часть разговора услышала.

— Анастасия, скажите, вы с Антоном уже давно встречаетесь, или вашу страсть работа над нашими гастролями спровоцировала? — с дежурной благожелательной улыбкой спросил я.

— Что вы еще такое выдумали? — вспыхнула Настя, стрельнула глазами на Антона и надула губы.

— Я же говорила, — сказала Наташа.

— Я же говорил, — одновременно с ней сказал я. Посмотрел на Настю, потом на Антона. — Давайте, что там у вас?

В принципе, не такие уж и смешные были эти две публикации. Да что там, вполне нормальные, ничего такого. Чуть более пафосные, чем хотелось бы. И с некоторой провинциальный восторженностью, которой и новокиневская пресса страдает тоже, когда речь заходит о всяких заезжих звездах. Просто здесь в роли заезжих звезд оказались мы.

А, ну да. Еще настроение сыграло свою роль. Все упихались в пазик и принялись читать эти самые газетные публикации как раз после игры в сифу на парковке перед гостиницей. Ну и Макс еще внес свою лепту в общее веселье — читал с выражением и жестикуляцией. А на вопросах журналиста переходил на писклявый тон.

— А чего это ты-то заберешь? — строптиво возразил Бегемот. — Там про меня тоже написано, между прочим!

— Вообще это дискриминация, — криво ухмыльнулся Ян. — Они принесли только по одному экземпляру газеты. Могли бы хотя бы по два.

— Честно было бы принести каждому по одной! — запальчиво воскликнул Бельфегор.

— Да ну, всем раздавать — никакого тиража не хватит, — махнул рукой я. — Так что у нас есть призовые экземпляры. Уникальные, можно сказать. Через лет тридцать будут антиквариатом, который можно будет на аукционе за большие деньги продать.

— Ой, да ладно! — дернул плечом Ян. — Кому может быть нафиг нужна такая газета?

— О, значит ты не претендуешь, да? — радостно встрепенулся Астарот, который все еще сидел на полу в проходе. — Тогда я обе заберу!

— Эй, а чо это ты-то? — зашел на второй круг Бегемот. — Ты у нас, значит, через тридцать лет на аукционе разбогатеешь, а мы должны будем лапу сосать?