— Это ревность, да? — спросила Наташа. — Мне натурально ужасно хочется сейчас выйти на сцену и заорать: «Граждане, да как же так⁈ Почему вы им так хлопаете, они же чмошники!»

— А они чмошники? — я тоже вытянул шею, разглядывая пару новых ведущих. Это тоже были ребята из нашей школы актеров рекламы. Двое парней в этот раз. Мелкий и вертлявый с очень короткой стрижкой, и высокий тощий, с каре и в очках. Похожий на гибрид Гоголя с Коровьевым.

— Не знаю, — дернулась Наташа. — Блин, надо было с Жаном уходить. Он бросил свой прилавок и сказал, что… Ничего не сказал, просто помахал ручкой и ушел. А я сижу сейчас и ему завидую. Потому что надо было тоже.

— Нет, не надо, — я покачал головой. — У Жана все просто, там прилавок с журналами и газетами. Там и без него справятся. А наши протеже должны пока что чувствовать за спиной прочный тыл. Так что будем сидеть здесь, готовые в любой момент перехватить инициативу.

— А если не понадобится? — спросила Наташа убитым голосом.

— А если не понадобится, значит мы победили, — заявил я.

На самом деле, где-то я отлично понимал ее чувства. Просто пережил я их уже очень давно. И сейчас, глядя, как запущенная мной «машина» начинает двигаться самостоятельно, не испытывал ничего, кроме радости. Но очень живо помнил, как когда-то мне хотелось стоять над душой у моих парней. С нервяком, типа «как бы чего не вышло». Гремучий коктейль из желания все контролировать и убеждения, что стоит отвернуться, как все развалится. Сейчас вспоминать было смешно. Но тогда было не так. Даже страшно стало в какой-то момент. «А что, если они сообразят, что и без меня неплохо обходятся, и разбегутся⁈»

Прикол в том, что кто-то и правда разбежится, причем это будут как раз те, кто без моего контроля реально ни с чем был не способен справиться. Но будут и другие. Те, на кого я могу рассчитывать. На все сто. Без оглядки и сожалений. И вот как раз для них мое доверие — это как глоток чистого воздуха…

— Все будет хорошо, Наташа, — я пожал ее тонкую кисть. — Да фигли? Все уже хорошо! Нам же с тобой скоро на гастроли уезжать. А прикинь, ты бы увидела, что на сцене вместо нас какие-то мямли, которые публики боятся, а в голове — пустой мусорный бак!

— Мусорный бак… — эхом повторила за мной Наташа с явным удовольствием. — На самом деле, Дима с Митей неплохие. Лучше, чем Паша, тот все-таки придурок.

— Вот-вот, — поддакнул я. — Лучше на плюсы пальцы загибай, на афтепати похвалишь.

— А как тогда… — Наташа набрала в грудь воздуха, нахмурилась, замолчала, приоткрыв рот. Потом махнула рукой. — Ты прав. А я себя накручиваю. Это тупо.

Она разжала все загнутые пальцы и встряхнула руками. Улыбнулась и положила голову мне на плечо.

— Мы победили, мой король! — сказала она.

— Так точно, моя королева! — рассмеялся я.

На сцене в это время три стояли три смеющихся девушки. Вокруг них крутился вертлявый мелкий Митя и в третий раз пытался объяснить условия конкурса.

— … чтобы вот эта палочка, которая будет висеть у вас на поясе, попала в бутылку! Что непонятного? — он принялся привязывать себе на пояс веревку, с привязанной к середине другой веревкой. К концу которой была неровно привязана палочка. Которую, кажется, отломали от куста по соседству с «Фазендой». Он встал над бутылкой и принялся крутить задом. Публика заржала.

— Вот так, вот так! — приговаривал он, пытаясь загнать криво висящую палку в горлышко бутылки. — Да что ж такое-то…

— Я поняла! — звонко сказала одна из девушек.

На сцене возникла толчея, участница и оба ведущих повернулись к зрителям задом.

— Ну вот опять! — воскликнула Наташа и подняла перед собой руку с растопыренными пальцами. — Я не загибаю, видишь⁈

У бара, как всегда, толпился народ. Макс сегодня повязал на голову красную бандану и выглядел чертовски самодовольным. Наверное потому что не работал сам, а стоял, подпирая полку. А вместо него коктейли смешивали две похожие блондинки, чертовски похожие друг на дружку. Близняшки, реально? Вроде нет… Хотя?

Я снова присмотрелся. Да нет, натурально, близняшки. Просто одна накрашена и волосы завиты крупными кудрями. А у второй волосы собраны в пучок, а из косметики — только помада. Блин, зря они так! Если бы они одинаково оделись и накрасились, то зрелище было бы просто отпадное.

Я поманил Макса, тот приобнял обеих сестричек, что-то им прошептал. Они синхронно кивнули. И он выбрался из-за стойки.

— Макс, один вопрос… — сказал я, замолк на секунду, еще раз посмотрев на его одинаковых барменш. — Нет, гоню, два вопроса.

— Тогда давай ты первый, — засмеялся Макс. — Потому что у меня тоже есть пара вопросов.

— Ага, — кивнул я и тряхнул головой. — Блин, двоится в глазах. Ты откуда их взял?

— Если это первый вопрос, то они мои одноклассницы, — сказал Макс. — Были в школе круглыми отличницами, обе поступили, одна в мед, другая на эконом. И обе вылетели на прошлой сессии. А неделю назад мы встретились, ну и…

— На самом деле, вопрос был про студию, конечно, но твои ученицы меня отвлекли, — усмехнулся я.

— Скажи, круто, да? — Макс улыбнулся во все зубы. — Знал бы ты, как долго мне пришлось их уговаривать!

Выражение на лице Макса было таким, что у меня не осталось ни грамма сомнений о том, как именно эти уговоры происходили.

— Так что там про студию? — спросил Макс.

— Да, в общем, дело такое… — сказал я и быстренько описал комнату с матрасами, где мы сегодня утром с Наташей записывали звуковое сопровождение нашей рекламной экспедиции. — Можно твоей воспользоваться? А то не хотелось бы как попало все делать.

— Да мог бы и сразу ко мне прийти… — лицо Макса стало даже немного обиженным.

— Так я сразу и пришел! — хмыкнул я. — Это Василий нас в матрасную комнату притащил. А у тебя какой вопрос?

— Слушай… — Макс замялся. — А ты точно хорошо Звонарева знаешь?

— Какого еще Звонарева? — недоуменно спросил я.

— Ну… Вадима, — Макс пристально посмотрел на меня.

— Я знаю, что он сидел, если ты об этом, — сказал я.

— А знаешь, за что? — спросил Макс как будто с вызовом.

— Давай, удиви меня, — мрачнея, хмыкнул я. Фу, не люблю дрянные сюрпризы. Сейчас окажется, что он какой-нибудь мошенник на доверии. Или пенсионерок обворовывал. Или вообще педофил.

— Я думал, ты знаешь, — нахмурился Макс. — И хотел у тебя спросить. Мне просто один знакомый сказал, что, мол, ха, ваш хваленый Велиал сидельца пригрел. Вот я и подумал, что… Так ты не в курсе, за что Вадим в тюрьме сидел?

— Если честно, нет, — я покачал головой. — Не спросил.

— Слушай… — Макс смутился. — Ты… Ты не будешь против, если я наведу справки? А то ребята с таким восторгом о нем отзываются. Кирюха вообще кричит, что он гений, и все такое. А вдруг тут что-то… Гм… Но если ты считаешь, что не надо, то…

На мгновение я почувствовал досаду. Типа, сейчас, блин, не тридцать седьмой, чтобы лепить на лоб стикер «враг народа». Жизнь по-всякому может повернуться.

— Ладно-ладно, считай, что я погорячился, — Макс поднял руки, быстро истолковав мое выражение лица. Верно, в общем-то, истолковав.

— Нет-нет, Макс, — быстро сказал я. — Ты прав. Доверяй, но проверяй. Если у тебя есть каналы для наведения справок, сделай это. По-тихому, ладно? И скажи потом мне, а ребятам не говори пока ничего. Мне скажи. И мы потом вместе подумаем, как поступить, лады?

— Заметано, — просиял Макс.

— Вот и славно, — кивнул я. — Реально, молодец, что обратил внимание. А я у него самого спрошу. Сверим инфу, и станет понятно, можно ему доверять или нет.

Мы с Максом синхронно повернулись к бару. Там царил все тот же активный движ. Вокруг стойки клубилась мужская тусовка, а девчонки-близняшки смешивали коктейли. Пока еще не с отточенным изяществом Макса, но компенсировали свою новичковую неуклюжесть двойным очарованием.

— Они справятся, пока нас не будет, — уверенно сказал Макс. — Надо только закупки наладить. Дарья вроде ничего, толковая, спокойная.