Я честно пытался понять, где и что ребята поменяли, но какое там… Просто сидел и слушал, придавленный вот этим вот новым звучанием.

— Скажи, а⁈ — Кирюха опустил гриф гитары, сияя, как начищенный медный таз. И посмотрел в сторону. Где из-за кулис было видно скромно улыбающегося Вадима.

— Ого… — я хмыкнул и покачал головой. — Это… Это, блин, круто! Как так получилось?

— Предложил парням чуток поменять аранжировку, — скромно сказал Вадим.

«Ангелочки» заговорили все разом. На птичьем музыкальном языке, из которого я все еще понимал далеко не все термины, но было понятно, что Вадим — это совсем даже не бесполезное приобретение. А наш путь наверх. На настоящий верх, без дураков. Потому что до этого момента «ангелочки» пели просто довольно неплохо. На уровне, скажем так, «мне за них не стыдно», но теперь… Теперь это был потенциальный хит. Вадим как будто вдохнул в первую песню, с которой началось восхождение «ангелочков» новую жизнь. Что-то убрал, что-то добавил, и она засияла. Заискрилась.

Я тряхнул головой.

Фух.

Вот это да…

Действительно, магия. Я мог направить ребят, руководствуясь каким-то там непонятным шестым чувством, без профильного образования, без конкретики. И следовать моим рекомендациям они могли только в рамках своих компетенций. Но тут пришел профи. И сделал что-то…

— Материал отличный, — сказал Вадим. — Вы молодцы невероятные, я даже не ожидал, что настолько глубокие песни могут быть… ну… здесь.

— В настолько глубокой провинции, — усмехнулся я.

— Типа того, — Вадим смутился.

— Здорово, правда, — я встал и одним прыжком запрыгнул на сцену. Протянул Вадиму руку. — Большая удача нам привалила, правда, орлы?

«Так нам надо будет первый альбом перезаписывать», — подумал я и полез в карман за записнухой. Дел внезапно стало настолько много, что я предпочитал каждую мысль записывать, сразу же прикидывая, куда в свое резиновое расписание это можно было бы впихнуть. Альбом в новой аранжировке нужно было записать к фестивалям. А это значит — сразу после возвращения с гастролей. Так, на все про все у нас будет каких-то полтора месяца. Интересно, сможет ли Вадим с остальными песнями сделать вот ту же самую магию, как и с «монахом»?

Впрочем, может я и зря пытаюсь так вот гнать. Понятно, что улучшать все можно до бесконечности. Всегда будут варианты, как сделать хорошее еще лучше. Но соблазн перейти на новый уровень как можно скорее был так велик, что…

— Надо на фестивале уже в новой аранжировке альбом сделать, да? — эхом на мои мысли отозвался Астарот.

— Успеем? — спросил я и посмотрел на Вадима.

Тот пожал плечами.

Нет, никуда я этого парня вот так просто не отпущу! Это тот человек, которого надо посадить на зарплату. И перевезти его из кошмарной коммуналки рядом с клоповником на какую-нибудь человеческую квартиру. Поближе к берлоге. Ну и нам всем. Чтобы не тратить время на дорогу.

— Не знал, что ты куришь, — хмыкнул я, глядя как Ирина дрожащими пальцами пытается попасть кончиком сигареты в пламя спички.

— Я тоже не знала, — Ирина затянулась, закашлялась, зажмурилась. — Фу, гадость какая…

Но немедленно затянулась еще раз.

— Пытаюсь придумать, как меньше психовать, — виновато сказала она. — А это… — помахала тлеющей сигаретой. — … как будто немножко отвлекает.

— Какие-то проблемы? — спросил я. Ирина попросила меня пройтись пешочком в самом конце нашего рабочего дня. Жалобно так попросила. И сейчас мы топали вдоль трамвайных рельсов и частных домов.

— Да нет, на самом деле, — вздохнула она. — Просто… Просто общение с тобой мне придает уверенности. Как живительный пинок.

— Чем могу, — засмеялся я. — Но кое в чем ты меня уже давно обогнала, ты же знаешь.

— Ой, — Ирина смешно сморщила нос. — Слушай, как ты думаешь, если мы сделаем после полуночи эротическую программу — это будет очень смело? Слишком?

— Гм… Неожиданно, — усмехнулся я. — Давай-ка подробностей, нужен контекст.

— В общем, дополнительные часы вещания предложил дядя Вова, — сказал Ирина. — Сначала. Ну, я думала, поставить туда рок-концерты. Зарубежные и наши. Я недавно как раз пересматривала видео с того вашего сольника на «муке». А мы оттуда использовали совсем чуть-чуть. А там весь концерт просто отпадный. У нас очень любят ныть, что в Новокиневске все удолбищного уровня, не то, что в Москве, я подумала, что можно их носом ткнуть, мол, не туда смотрите просто… Но тут мне позвонил Лео Махно. Блин, это вообще, конечно… Я тебе не показывала письма?

— Неа, — покачал головой я.

— Вот я замоталась, ужас! — Ирина посмотрела на потухшую сигарету и выкинула ее в мусорку. — Нам после первого эфира притащили мешок почты. Всякой разной. Там была куча желающих поступить в школу актеров рекламы, но больше всего было про то интервью.

— Возмущались? — хмыкнул я.

— О, не то слово! — нервно засмеялась Ирина. — Я пока читала, думала сгорю вообще. Как только нас там не обозвали. Типа, развращаем молодежь, ужас. Меня тогда дядя Вова в чувство привел. Я сидела рыдала, он вытряс из меня причины, а потом надавал по щекам и сказал, что это все очень круто как раз. Что надо давить дальше. Что вот этот вал писем означает, что эти же самые люди будут трындеть то же самое всяким друзьям по телефонам и на лавочках, и каждую следующую нашу программу будет смотреть все больше людей. А значит… Ну, в общем, что рекламу больше людей увидит, и ее можно будет дороже продавать. Уф… Я и так уже цены подняла, потому что взять всех у меня просто времени не хватает.

— А при чем тут Лео? — спросил я.

— А, да, — Ирина тряхнула головой. — В общем, он предложил сделать эротическую программу. Типа, мягкая эротика, и разговоры про всякие там тайные желания, про секс… Ну, и все такое. А я под впечатлением от этих самых писем еще. Но дядя Вова сказал, что есть еще пара часов эфира после полуночи, вот я и… Получается ведь, что если мы это сделаем, то народ будет еще больше возмущаться. Пока никто не знает, где мы это все снимаем, но вдруг они узнают и придут с разборками? Что думаешь?

— И какого положительного ответа ты ждешь? — фыркнул я, сначала пытаясь сохранить серьезное выражение лица.

— Так тебе нравится идея? — обрадованно воскликнула Ирина.

Я ведь даже что-то такое смутно помнил… После полуночи, да. Мерцающий экран, звук на самом минимуме, чтобы родителей не разбудить… Соблазнительно выгибающиеся девушки разной степени обнаженности… Смутное такое воспоминание, не факт, что даже мое. Ну, в том смысле, что про эти полуночные бдения мои друзья и однокашники постоянно вспоминали с влажным блеском в глазах. Настолько живо, что, кажется, и меня заразили настолько, что я очень живо себе это представил. Как будто сам видел. А может и видел, еще до армии. В любом случае, такие программы были, так что почему бы и не у нас?

— Что ты молчишь? — Ирина толкнула меня в плечо.

— Лео сам будет все это снимать? — спросил я.

— Частично, — немного смущенно проговорила Ирина. — Он мне принес несколько кассет для примера. Зарубежных. Я их посмотрела. Там… ну… довольно мягкая эротика, правда. Пентхаус и еще что-то. Лео сказал, что если понравится, то он сам тоже будет снимать такое. Просто… В общем, такое дело. Он сказал, что после интервью наши видеопрокаты и видеосалоны стали у него просить больше фильмов, вот он и подумал, что ему нужно больше появляться на экранах. А раз уж мы первые его показали, то может и дальше…

— И что ты сказала? — спросил я.

— Что обсужу с тобой и перезвоню, — ответила Ирина. — Он хочет сам быть ведущим, чтобы… Ну… как бы просвещать людей в вопросах… ну… этого самого. Секса.

— Отличная идея, — кивнул я, мысленно представив себе Лео почему-то в бархатном халате в шезлонге возле бассейна. И в окружении девиц в купальниках и с заячьими ушками. Типа такого Хью Хеффнера на минималках.