— Рок-Виски-Браво — это будет круто, отвечаю! — с очаровательной экспрессией вещал Бельфегор компашке пацанов лет тринадцати-четырнадцати. Они как раз все были примерно одного с ним роста. — На самом большом стадионе в Новокиневске, сцена — отпад! Куча рок-звезд приедет. И там еще пиротехника будет! Ну, такое — бдыщ! Бдыщ! Полный отвал башки!

— И «Ария» приедет? — деловито поинтересовался толстячок из ближайших к Бельфегору.

— И не только «Ария»! — подхватил Бегемот, когда Бельфегор оглянулся, в поисках поддержки. — Еще будет «Алиса», «Папоротник» и еще… Много кто. И даже из Америки рок-группы некоторые приедут!

— Из Америки? — ахнули сразу несколько пацанов. — А кто?

— Секрет! — важно поднял палец Бельфегор. — Можете купить билеты и сами посмотреть.

— Меня мама не отпустит, наверное, — вздохнул тот же толстячок. — Она меня с ночевкой даже к Митьке не пускает.

Я присел на траву рядом с Наташей, которая с задумчивым видом жевала травинку.

— А я уже была на закорской ярмарке раньше, — сказала она. — Сейчас вот смотрю, и вспоминаю. Мне лет семь тогда было, наверное. Тоже помню эту «Бочку». Тогда с мамой был дядя Слава, ее брат. А у мамы были дела какие-то, и она меня с ним оставила. А он говорит: «Я на минуточку в 'Бочку» загляну. И оставил меня вон там у заборчика. Ну, типа как собачку у входа в магазине, разве что поводок не привязал.

— И это было его главной ошибкой? — усмехнулся я.

— Ага, — фыркнула Наташа. — Я минуточку простояла, конечно. Но потом мне стало скучно, а там на сцене заиграла веселая музыка. А потом… Слушай, а ведь, наверное, раньше ярмарка была летом. Или тут их каждый месяц проводят…

— Почему ты так решила? — спросил я.

— Из-за земляники, — серьезно сказала Наташа. — Вон там в лесочке, видишь, где флаги сейчас развесили? Там этой земляники было море просто. Я подумала, что несколько ягодок съем и вернусь. Но ее было так много, просто тысячи-тысячи ягод! Я столько никогда не видела, и она была такая вкусная…

— Заблудилась? — понимающе покивал я.

— Не, — мотнула головой Наташа. — По-другому получилось. Я сначала ела ягодки, а потом увидела цветочки. Знаешь, такие фиолетовые, их у нас еще называют «кукушкины слезки».

— Ага, знаю, — кивнул я. — На маленькие ирисы похожи.

— Там их была целая полянка, — сказала Наташа. — Я их раньше тоже столько никогда не видела. Сорвала один цветочек, понюхала. Подумала, интересно, почему они называются кукушкины слезки? И он так вкусно пах, как конфета, что я его съела. Быстро так, пока никто не заметил.

— И что? — спросил я.

— Я поняла, почему слезки! — засмеялась Наташа. — Мне начало ужасно жечь рот. Прямо как огнем. И горло тоже. И желудок… Да вообще все внутренности. Так сильно, что даже слезы полились. И тут меня тетенька какая-то нашла. И запричитала, что ребенок заблудился и плачет. Схватила меня за руку и потащила обратно. А у меня слезы льются. Но сказать, что ничего я не потерялась, я не могу, потому что мне стыдно признаться, что я кукушкину слезку съела. Это же редкий цветок, нам говорили, что он в красную книгу занесен. А я его сорвала. Зато теперь точно знаю, почему это называется «слезки». Мне горло жгло еще часа полтора.

— А дядя-то нашелся? — усмехнулся я.

— Ну а куда бы он делся? — пожала плечами Наташа. — Из «Бочки»-то?

— Действительно, — хмыкнул я.

Наша очередь выступать наступила почти по расписанию. Ну, всего на полчаса задержали. Из-за скандальной какой-то дамочки в псевдонародном платье, которая устроила форменную истерику, что ее, звезду филармонии, умудрились забыть. Иван Михайлович, который к этому моменту пива принял уже изрядно, подошел к нам и чуть заплетающимся языком попросил подождать. Мол, парни, вы же понимаете, да?

— Что-то так устал, будто вагоны разгружал, натурально, — бодро сказал Астарот и запихнул себе в рот добрую половину котлеты. Ужин нам подали в этот раз какой-то совсем уж великанский, чуть ли не вдвое больше, чем обычно. Картофельное пюре накрыли сверху двумя котлетами, размером с лапти. По миске винигрета и компот с булками. Причем булки притащили не по счету, а прямо в здоровенном поддоне. Мол, жрите, сколько осилите. Вот мои рокеры и старались, как могли. Еще и с собой прихватили.

— Ага, не говори! — подхватил Бельфегор. — Что мы там спели-то? Мы же остальное время просто болтали с народом и ничего не делали.

— А кто-то купил вообще билеты на «Рок-Виски-Браво»? — спросил Ян. — Я смотрел, там вроде толклись вокруг, но было непонятно, покупают или нет.

— Где-то штук тридцать, — сказал я.

С билетами довольно смешно получилось, конечно. Самая заинтересованная часть публики — эти самые старшие школьники, которые завистливо вздыхали на гривы моих «ангелочков» и «цеппелинов», почти ничего не купили. А вот «дальний круг», взрослые скептически настроенные мужики — те да. Причем каждый раз это выглядело очень смешно. Кто-то один отделялся от компании, типа отлить пошел. Потом всякими знаками и размахиванием руками привлекал мое внимание. И уже в сторонке, как бы извиняясь, шепотом просил продать ему билетик. И зыркал в сторону своих корешей, чтобы те не заметили. Деньги передавал с конспиративным таким видом. А забрав билет, начинал многословно объяснять, что у его племяша днюха, а тот ему всю плешь проест, если билет ему не купить.

Потом тот же маневр повторял еще кто-то из мужиков. Потом еще. Потом еще. Причины покупки у всех были разными. Кто-то для друга брал. Кто-то бурчал неразборчивое про «все равно в эти даты в Новокиневск ехать, так что…», кто-то еще что придумывал. Как будто купить билет для себя и признаться, что ему самому интересно, было как-то стремно что ли.

— Как-то мало, — разочарованно протянул Бельфегор. — Мы старались, такие. Зазывали. А они…

— Задачи такой и не стояло, — пожал плечами я. — Концерт мы отыграли, денежки получили. За визит к Артему наш Вася-Дружина нормально так заплатил…

— О, ни фига себе! — воскликнул Бегемот. — А я думал, что мы просто так его навестили! И много дали?

— Чуть меньше, чем за концерт, — засмеялся я. — Я бы и так согласился, но от денег отказываться не стал.

— Жалко его, — вздохнула Кристина. — Даже не знаю… Деньги. Теперь это как будто не доброе дело, а… Ну, не знаю.

— Вот поэтому деньгами у вас я занимаюсь, — усмехнулся я. — А парни просто сделали доброе дело.

— За деньги, — буркнула Кристина.

— Это я его сделал за деньги, — возразил я.

— Будто за деньги дело сразу перестало быть добрым, — заржал Ян.

Но его как-то не поддержали. «Цеппелины» сдержанно похихикали вслед за своим фронтменом, а вот «ангелочки» сидели с задумчивыми лицами. Отличные они у меня. Даже слишком, пожалуй. Идеалисты и романтики.

— Вот видите, я правильно сделал, что сразу вам про деньги не сказал, — усмехнулся я. — Вы бы тогда у Артема вели себя нервно и дергались, так ведь?

— Блин, это как-то… ну… — Астарот принялся кромсать вилкой вторую котлету на мелкие кусочки. — Вот вообще-то деньги это хорошо. Нам же все время приходится тратиться, и все такое. Бесплатно хрен нам кто что даст, инструменты, все такое…

— Расслабься, Саня, — сказал я и хлопнул Астарота по плечу. — Я взял деньги не с Артема. Заплатил мне Вася-Дружина, которому хотелось порадовать брата. И отдал точно не последнее, сэкономленное на завтраках. Как тот смешной парнишка, помните?

— Ой, да, — тут же развеселился Бельфегор. — Я чуть не прослезился, как они там всей компашкой ему мелочь на билет собирали. Чуть в карман тоже за мелочью не полез.

«Ангелочки» засмеялись, заговорили все разом, начали руками размахивать, вспоминая всякие приколы для сегодняшнего.

— … и тут эта тетенька мне шепотом говорит, такая: «Тебя в школе, наверное, дразнили, что у тебя прическа как у девочки»!

— … а я думаю, что за фигня такая, зацепился что ли? А меня за штанину бухой в сиську мужик дергает и бутылку протягивает!