— Ты правда так думаешь? — серьезно спросила Ирина. — Это точно нам не навредит?

— Точно, — уверенно кивнул я. — Возмущаться, конечно же, будут. Но это даже хорошо.

— Тогда знаешь что? — Ирина прикусила губу и посмотрела на меня как будто немного жалобно. — А ты не мог бы поговорить об этом с Жаном?

— Он против? — удивился я.

— Я… — Ирина опустила взгляд. — Я ему не говорила. Он вообще не знает, что я с Лео встречалась и это обсуждала. Мне кажется, что он… ну… Может как-то неадекватно воспринять. Мне кажется, что он еще после того интервью дуется. Когда мы его на Наташу заменили. Он вроде как сам хотел. А теперь я еще и Лео собираюсь сделать ведущим, а он…

— Понятно, — кивнул я. — Заметано. С Жаном я поговорю.

— А можешь ему сказать, что это твоя идея? — спросила Ирина. — Тогда он вообще не будет сопротивляться. Почему-то если ты предлагаешь, он просто принимает, без проблем. А если я, то…

Она вздохнула. Я дружески обнял ее за плечи. Понимаю, на самом деле. Наша Иришка рванула вверх, как ракета. Даже я за ее хваткой не всегда мог угнаться. Да, она была склонна делать глаза испуганного олененка, дрожать и жаловаться, что ужасно боится. Но при этом бесстрашно входила во всякие высокие кабинеты, прогибала по ценникам и условиям всяких там владельцев заводов-газет-пароходов. И если Жан со своей «Африкой» с кучей мелких приложений просто вышел на самоокупаемость и небольшую прибыль, то иришка наполняла нашу кассу настоящими деньгами. И с каждым следующим действием этих денег становилось все больше. Она схватывала на лету и видела возможности там, где даже я не всегда мог их усмотреть. Ну вот как сейчас, например. И Жан по этому поводу испытывал явно смешанные чувства. Ведь раньше в их паре именно он был крутым спецом. А пугливая Ирина пряталась в его тени. А тут такой «вотэтоповорот».

— Заметано, — сказал я.

— Спасибо, — Ирина зажмурилась и улыбнулась. — Прямо камень с души. Слушай, ты не подумай ничего такого… Я Жана правда очень люблю. И понимаю даже, что он ничего плохого не хочет, просто… — она сжала кулачки и сморщилась. — Блин, как было бы здорово, если бы он занимался своим делом, а не пытался залезть в мое! Вот честно, у него отлично получается же! Но ему зачем-то вперилось в голову, что он хочет в телевизор. Типа, это круче, чем газета. Мы со Стасом несколько раз пытались его снимать, но он на экране вообще никакой. Деревянный. Он в жизни гораздо прикольнее, бывают такие люди… У меня есть одна девочка, которая в жизни натуральная такая серая мышь, а на камеру прямо расцветает. Как два разных человека просто! А у Жана все наоборот. Он такой клевый в жизни, но, блин, на видео… И каждый раз я ему так осторожно об этом говорю… Что, мол, это все навык, если тебе хочется, надо просто научиться, и вот тогда… А он обижается. И парит мозг себе и мне. А у него журнал! И газеты. И все такое классное! И стало бы еще лучше, если бы он не тратил столько сил на вот эти бесполезные дерганья… Как думаешь, можно с этим что-то сделать? Может можно как-то его обратно перенаправить?

— Хм, хорошо, что ты сказала, — прищурился я. — А то мне как-то тоже показалось, что он на месте топчется, но я пока этому значения не придал. Поговорю и об этом тоже.

— Только не говори, что я тебе пожаловалась! — схватила меня за руку Ирина.

— Ни в коем случае! — заверил я. — Буду дипломатичен как… Да блин, что-то ни одного профессионального дипломата в голову не приходит.

— Киссинджер, — хихикнула Ирина.

— Кто? — переспросил я. Знакомая фамилия, но сходу не вспомнил, кто это.

— Ну, Генри Киссинджер, — объяснила Ирина. — Это такой американский политик. Мне про него дядя Вова анекдот недавно рассказал. Знаешь, этот, про дочку Рокфеллера и здоровенного сибирского мужика, помнишь?

— А, точно! — засмеялся я. — Челночная дипломатия и «это меняет дело!», да?

— Да-да-да! — закивала Ирина. — Блин, так смешно получилось! Нам, в общем, нужно было договориться с одним толстым рекламодателем. А он, такой, носом крутил. Мол, он уже на ТВ «Кинева» рекламу заказал, зачем ему какой-то еще непонятный «Генератор». Ну и меня вообще всерьез не принимал, я попросила дядю Вову, мы вместе пришли. Разговариваем, он нос морщит, а у меня как раз кассеты с собой. Ну, эти, которые мне Леонид Карлович принес. И я внезапно говорю: «А если мы ваше рекламу в эротической программе запустим?» У него видик в кабинете. Кассету ставлю. Он залип на экран. И согласился сразу. Мы выходим, и тут мне дядя Вова говорит: «Иришка, ты прямо натуральный Киссинджер!» И анекдот рассказывает. Ой…

— Молодец, — заржал я.

— Ну… на самом деле, я… Блин, извини, как-то неудобно получилось, — Ирина покраснела и ссутулила плечи.

— Отлично все получилось, — я снова ее обнял. — Я тобой восхищаюсь, ты же знаешь это?

— Ты не обиделся? — Ирина посмотрела на меня, распахнув глаза.

— Что ты на самом деле уже приняла решение, а весь этот разговор был подводкой к Жану? — хмыкнул я. — Ничуть. Даже готов стоя аплодировать.

Иллюстрируя сказанное, несколько раз хлопнул в ладоши. Блин, да она монстр на самом деле! Причем я ведь с ней работаю и точно знаю, что «глаза олененка» — это не более, чем маска. Что за этой миловидной юной мордашкой скрываются мозги настоящего магната. И все равно купился, когда она взялась неуверенно так просить моего одобрения. Хотя решение было уже давно принято. И даже продано.

Молодец.

Нет, правда, молодец. Умение принимать быстрые решения и рисковать — это чертовски ценное качество. Его вот так просто не воспитаешь.

Я положил кисточку на газету и критически осмотрел свои руки.

— Ева, как у тебя получается не заляпаться? — фыркнул я и взял со стола бутылку ацетона.

— Лучше вайтспирит возьми, — проговорил Шемяка. Да уж, мужику натурально не повезло с внешностью. Из всей нынешней команды Василия он, на самом деле, самый малопьющий. Собственно, их всегдашний трезвый водитель и голос разума. Но рожа у него при этом такая, будто он бухать начал еще до рождения. Тяжелые мешки под глазами, цвет лица такой, будто он из могилы выкопался. Но мужик реально неплохой. Как только открывает рот, про внешность как-то сразу забываешь. И водить любит до самозабвения. Говорит, что поэтому и не пьет. Очень любит гайцов троллить. Ясен пень, когда они его рожу за рулем видят, то тут же радостно подпрыгивают и начинают полосатым жезлом размахивать. Предчувствуя жирненькую взятку. А он как стекло. Рассказывал, что один особо настырный решил, что у него трубочка сломалась и поволок его на экспертизу. Полтора часа его мурыжили, гаец заставил докторов три раза результаты перепроверить. И ничего! Чист, как стекло.

— И тебя не задолбало два часа там торчать? — спросил я.

— Эх, не понять тебе, Волоха, этого кайфа! — захохотал Шемяка. — У гайца такая рожа была, ммм! Прямо аллегорическая иллюстрация смертельной обиды пополам с разочарованием. Он-то уже мысленно новые ботинки на себя примерял, а я ему такую свинью подложил своей трезвостью. Он говорит: «По роже вижу, что ты бухой! В чем секрет-то⁈»

А сегодня мы приехали в его гараж, закупившись несколькими банками краски и малярными кисточками. С одной стороны, можно было нанять кого-то более профессионального, чтобы «распанковал» наш гастрольный автобус. В «Африке» точно был неплохой художник, да и вообще таковые всегда крутились в окрестностях. Но я что-то закрутился со всякими организационными вопросами и переговорами настолько, что душа стала требовать чего-то простого и незамысловатого. Например, помалевать что-то краской. Подключать к этому кого-то из «ангелочков» я не стал, у них там творческий процесс во все поля. Взял с собой Еву, и мы прикатили к Шемяке. Кроме того, гараж у него был на той же территории, что и склад Василия. Куда я тоже собирался заехать. Не за чем-то конкретным, просто… Вдруг еще что-то такое же попадется, типа микрофона Sure, с которым Астарот теперь расстается разве что, когда спать ложится. И то я не уверен на все сто.