«…и добро пожаловать на фестиваль „Рок-Виски-Браво“, главное событие в мире шоу-бизнеса на территории всех стран СНГ».

На самом деле, мы внезапно довольно эффективно сработали. После ступора первых минут, когда мы с Наташей сначала несколько минут просто тупили, потом кривлялись, пытаясь то изображать известных дикторов, то героев фильмов, стало понятно, что вот так, с наскока, записать нужный нам ролик не получится. Мы, конечно, мастера импровизации, но какие-то заготовки нужны. Так что мы вырубили запись и скучковались вокруг стола все. Включая Еву, которая по началу считала, что будет просто зрителем. И вмешиваться ни во что не собиралась. Но мозговой штурм — штука увлекательная, хрен увернешься. Даже Агата временно отказалась от своего командно-обиженного тона, тоже заразившись азартом и креативом.

И родился концепт перемежающейся программы. Серьезно-несерьезной. Не бог весть, какое новаторство, уверен, что в среде радийщиков для этого способа подачи информации давно уже существует отдельное название. И есть десяток-другой инструкций о том, как писать к этому тексты.

Но среди нас радийщиков не было, так что сочиняли мы на ходу. Финальный ролик должен был состоять из «серьезных новостей», когда мы с Наташей вещали эдак протокольно, будто Левитан «от советского информ-бюро», потом музыка, а потом наш развеселый треп, когда мы кривляемся и перебиваем друг друга.

Первый такой «блок» мы записали более или менее сразу. Прямо легко, с полпинка. Послушали, придрались чуть-чуть к тому, что на «протокольной» части вроде как слышно, что мы на самом деле кривляемся. А разве Левитана можно было в чем-то таком заподозрить? Нужна прямо убийственная серьезность. Настоящая и неподдельная.

И мы решили перезаписать. Текст, вроде как есть.

Вторая попытка получилась хуже. На третьей я почему-то начал спотыкаться посреди самой первой фразы. И неправильно потом себя же поправлять.

Властно вмешался Василий и сказал, что первый вариант — норм, хватит топтаться на месте. Все равно слушать это все будут через хриплый матюгальник на крыше автобуса, кто там вообще разберет, кривляемся мы или нет.

Но вирус-хохотунчик уже начал свое черное дело. И зачитать второй блок стало еще труднее.

— Не, надо переписать, — сказала Наташа, когда мы прослушали результат. — Я говорю так, будто на унитазе сижу…

— Зато звучит серьезно, — хмыкнул я. — Нельзя же на унитазе несерьезно сидеть? Это дело очень ответственное…

Мы заржали.

Потом, отхохотавшись, принялись перезаписывать.

Потом снова перезаписывать. Потом Наташа прервалась на полуслове и схватила ручку.

— Я не могу, меня бесит эта ошибка! Тут мягкого знака не хватает. А тут запятая лишняя! — она согнулась над столом в позе атакующего богомола и принялась чиркать на листочке с текстом.

— Вот и писала бы сама, раз такая грамотная, — обиженно пробурчала Агата.

Но Наташа, кажется, вообще не услышала, что она там бормочет.

А мне в тот момент стало понятно, что получается у нас неплохо, но за сегодня мы точно все не запишем. Просто потому что у нас ни разу не получилось сделать что-то лучше, чем самый первый новостной блок. Да и наш с Наташей совместный бредогенератор оказался не настолько дрессированной штукой, чтобы выдавать смешные шутки просто так. Без публики. Там-то все было просто — делаешь какую-то фигню, все ржут. Ты находишь, за кого зацепиться, и делаешь и говоришь очередную фигню. А вот без отдачи и обратной связи это оказалось сделать сложновато. Так что пришлось наши влажные фантазии на тему, что мы отболтаемся без подготовки тоже выкинуть в мусорку. И вооружиться ручкой и бумажкой, чтобы хотя бы план примерный набросать. Будущей импровизации, ага.

Ну и еще, мне не нравился мой голос в записи, разумеется. Не в принципе не нравился, так-то нормальный голос. Не писклявый, не шепелявый. Просто слышно было, что я не профи. Даже когда изо всех сил изображаю Левитана.

— Вовчик, соберись! — скомандовал Василий, когда йокодзуновый приступ наконец-то отступил, и живот перестало крутить приступами неконтролируемого хохота. — Нам всего-то нужно часа полтора вашей болтовни, это же недолго, ну!

— Так-то мы одну песню как минимум несколько часов обычно пишем, — вздохнул я.

— Вот ты сравнил! — всплеснул руками Василий. — То песня!

— У меня идея, — сказал я. И почувствовал, что голос как-то предательски похрипывает уже. Кажется, голосовые связки давали понять, что работают уже как-то слишком долго. — Даже две идеи. Во-первых, нам с Наташей нужен горячий чай. Или хотя бы вообще вода.

— Эх, столовка закрыта, выходной сегодня, — вздохнул Василий. — Агатка, сбегай в до туалета, набери водички ребятам. А вторая идея?

— Нам-то не обязательно писать с той очередностью, с которой все это звучать будет, — сказал я. — Давайте сначала запишем все новости протокольным голосом, а потом уже все остальное.

— Хм… — Василий поскреб подбородок.

Не радийщики мы ни разу! Чем больше крутил в голове эту простую идею, тем очевиднее она казалась. Блин, да как нам вообще могло прийти в голову что-то другое? Вот же! Киношники же стопудово так снимают. Если в сценарии есть пять сцен в декорациях, скажем, вокзала, явно же их снимут подряд. И не будут таскать съемочную группу сначала с вокзала в павильон вагона, потом на берег озера, потом в какой-нибудь отель, а потом снова на вокзал.

Только очевидная мысль не всегда приходит в голову. Особенно когда ты не профи.

— Так, — веско сказала Наташа и поднялась во весь свой немаленький рост. — Вношу ценное предложение. Сейчас уже четыре часа дня.

— Сколько⁈ — Василий резким движением вскинул руку и посмотрел на часы. — Ох, ничего себе!

— Так вот, — продолжила Наташа. — Сейчас четыре. За сегодня мы точно не запишем все.

— Это к гадалке не ходи, ага, — усмехнулся я.

— Давайте разойдемся сейчас, — сказала Наташа. — Мы с Велиалом подумаем в офиче над текстами.

— Я возьму пару уроков у Гертруды, — снова вставил я.

— И назначим время, — продолжила Наташа. — Один день поставим для записи новостей, и еще парочку — для бреда. Ну как?

— Звучит разумно, — кинвул Василий.

— Я бы, кстати, предложил как раз наши протокольные новости отложить на самый край, — добавил я.

— Я принесла воды! — воскликнула Агата. — Правда мне сначала пришлось эту вазу отмыть, потому что там кто-то явно когда-то цветы забыл… Но другой емкости не нашлось… Так. А вы что, уже собрались уходить?

— А можно я с вами? — спросила Агата, когда на крыльце остались только мы с Евой. Василий сорвался с места и бросился ловить такси, как только мы вышли. Наташа попрощалась с нами и умчалась на остановку. Ей нужно было в «Фазенду». Куда мы с Евой тоже собирались подскочить, но потом, вечером. Уже когда сама вечеринка будет. А сейчас мы обсуждали, что надо бы пойти пообедать. И как раз сошлись во мнении, что пельмешка на площади Советов нам как раз подойдет. И идти недалеко, ну и в принципе, она прикольная. А лично мне так вообще нравилось туда ходить, потому что где-то совсем скоро эта пельмешка в прежнем виде существовать прекратит, а мне тамошняя атмосфера ужасно нравилась. Душевная такая.

Я посмотрел на Еву. Агату мне было немного жаль. Она сегодня изо всех сил старалась. Ну, то есть, манера этого старания у нее была бесячая, но понятно же, что девочка просто пытается свою полезность со всем рвением показать, так что к тону можно и снисходительно отнестись. Но решение было за Евой. Я бы, наверное, предпочел отшить Агату и пойти обедать со своей девушкой. Но сегодняшний день получился насквозь рабочим, хоть и веселым. Особого романтического настроя у нас вроде как не было, так что…

— Конечно, — безмятежно улыбнулась Ева. — А ты пельмени больше с маслом или сметаной любишь?

— Вообще-то, с уксусом, — сказала Агата. — А когда была совсем маленькой, то любила макать пельмени в молоко.

— Ой, и я! — обрадовалась Ева. Девушки взяли друг дружку под руки и двинули вперед, весело болтая.