— А по-моему прикольно, — сказала Надя. — И даже неважно, правда это или нет. У моей подруги мама всегда перед телевизором банки с водой ставит, когда там Чумак руками машет. Говорит, что ей эта вода реально помогает.

— А моя мама увлекалась когда-то бесконтактным массажем Джуны, — сказал Бельфегор. — Она так одну актрису от головной боли лечила. Та без этого на сцену отказывалась выходить.

— Ну, не знаю, — Света покачала головой. — По-моему, чушь это все.

— А если не чушь? — горячо возразил Жан. — А если Перехвостов правда может как-то воздействовать? Женя Банкин ведь до сих пор в больнице. А он сказал, что…

— Женя Банкин подрался, — скривилась Света. — Ну и вообще у него последнее время и так были не все дома. Так что…

— Слушайте, ну какая разница? — лицо Жана стало обиженным. — Мы не можем узнать, правда это все или нет. Но материал для статьи просто класс! У меня читатели от такого кипятком писать будут. И в редакцию пачки писем опять пришлют. А это всегда очень круто.

— И ты прямо вот так, напрямую, хочешь написать про то, что экстрасенсы из КГБ поджаривали мозг этого Перехвостова? — спросила Света. — А что будешь делать, если потом цивильные дядечки из этого самого КГБ придут в наш «Буревестник» и возьмут тебя за всякие мягкие места?

— Но если это все неправда, то зачем? — пожал плечами Жан.

— Если это все неправда, то сделают а-та-та за клевету, — безжалостно усмехнулась Света. — А если правда… То тебе самому не страшно? Прикинь, ты, такой, выдашь широкой публике самый тайный секрет КГБ, который под всякими там жуткими печатями законспирирован. И думаешь, что тебе такое с рук сойдет?

— Ну… — Жан задумался. — Вообще, логично, конечно. Но с другой стороны, у нас сейчас свобода слова. И все газеты публикуют всякие скандальные разоблачения. А чем мы хуже?

— Вы лучше, — засмеялась Ева и обняла Жана за плечи. — Твою «Африку» я обожаю. Самый лучший журнал, правда-правда! Я бы его читала, даже если бы не знала, кто его выпускает.

— Спасибо, — Жан смущенно покраснел. — Но я же хочу быть еще лучше.

— Если КГБ твой журнал прикроет, то лучше будет сложно стать, — заметила Света.

— Да что ты каркаешь вообще! — всплеснул руками Жан. — Не прикроет меня никто! Сейчас не тридцать седьмой же!

— Как знать… — Света загадочно улыбнулась и посмотрела на меня. Интересно, с ней элегантный Званцов тоже разговаривал? Насчет засевших в рок-клубе сектантов?

Не исключено, кстати.

Жана можно было понять. Он журналист и редактор. И каждого своего собеседника оценивает с точки зрения интересности материала для публикаций. А бухой придурок Перехвостов вывалил на его голову прямо-таки блокбастер. С тайными службами, интригами и магией. Что, мол, не смотрите, что сейчас я выгляжу как чмо и вынужден давать концерты в «клоповнике», это меня из психотронной пушки расстреливают. Только бухло и защищает от зловредного воздействия прикормленных кровавой гэбней экстрасенсов. А еще прошел приказ, согласно которому его, Перехвостова, теперь никуда не пускают. И даже дворником на работу не берут. А все потому, что мечтают алчные безопасники его драгоценный дар себе на службу поставить. Вот и давят, чтобы он дал слабину и пришел-де к ним, потому что больше будет некуда. И тогда всем вообще трындец, потому что дар у Перехвостова — ого-го! Такой телепатической мощи у всех КГБ-шных мурзилок вместе взятых нет!

Хоть книжку пиши про это все, а не статью.

Хотя я что-то такое вроде даже читал. Вроде была какая-то книжка… Но ни автора, ни название сходу вспомнить не смог.

— А ты напиши про это серию рассказов, — предложил я. — С закосом под репортаж-расследование, но с пометкой «все персонажи вымышлены, совпадения с реальностью случайны». Мелким шрифтом.

— Ха, точняк! — обрадованно заорал Бегемот. — Если Перехвостов спросит, что за фигня, то скажешь, что от КГБ шифруешься. А если КГБ придет брать тебя за жопу — сделаешь большие глаза и скажешь, что все придумал, вот же, тут написано… Кристина, ты будешь свои макарошки доедать?

Забавно. По большей части мои «ангелочки» ко всякой паранормальщине оказались настроены довольно скептически. При всем том, что здесь, в девяностые про экстрасенсов и прочих хилеров, биоэнергетиков и чтецов мыслей трубят чуть ли не из каждого утюга. Но вокруг меня всерьез это интересует скорее родителей. А ровесники только иногда потрындеть об этом могут. Но никто явно всерьез не верит. Разве что Наташа. Но с ней вообще все сложно. В конкретно этой теме легче поверить, что Наташа сама паранормальщиной владеет. А дуркует только затем, чтобы никто ее в этом всерьез не заподозрил.

Тема конспиролога Перехвостова сошла на нет, мы плавно перешли к обсуждению будущих гастролей. Потом вспоминали концерт в планетарии и что надо бы его повторить, потому что ну зашибись же было. Потом Кирюха вспомнил, что новую песню недавно обдумывал, схватил гитару и стал играть.

Потом все спорили насчет ее припева.

Потом…

В общем, к двум часам ночи примерно мы с Евой, не сговариваясь, захотели домой. Это было как раз уже то время, когда общий разговор в компании разбивался на мелкие кучки. Когда кто-то на кухне курит и обсуждает международную политику, на диване шепчутся о личных делах общих знакомых, а вокруг кресла спорят о философии. Так что своим уходом мы никого не обломали.

Снег прекратился. И немедленно начал таять. Улицы наполнились звуками капающей воды. Снова потеплело. Причем настолько, что скорее всего, уже завтра с утра от снега не останется никаких следов.

— Скажи, а ты веришь во всяких экстрасенсов и паранормальное? — спросила Ева, когда мы уже поднимались по лестнице к нашей квартире.

— Сложно сказать, — я пожал плечами. — Слишком много жуликов в этой сфере, как по мне. А так-то когда-то и в электричество никто не верил…

— Ты со вчерашнего дня здесь сидишь? — сказал я, заходя в наш офис. Наташа сидела за столом в позе вопросительного знака и торопливо писала что-то в тетрадке.

— А? — она подняла голову и сфокусировала на мне взгляд. — О, привет, Велиал. А сколько время сейчас?

— Без десяти десять, — сказал я, глянув на часы.

— Вечера или утра? — спросила она.

— Мдааа… — я придвинул стул к ее столу и погладил Наташу по голове. — Как ты Наталью Ильиничну убедила тебя не выгонять? Вчера же выходной был.

— Это просто, — устало улыбнулась Наташа. — У меня есть ключ.

— Ого, вот это сюрприз! — восхитился я. Наталья Ильинична довольно ревностно относилась к «Буревестнику». И ее надзор с самого начала был довольно цепким. Несколько раз я делал заходы насчет дополнительных ключей, но она всегда отшучивалась. Мол, лучше с нами тут до ночи посидит, раз для дела надо. — И как тебе это удалось?

— Так у нее же теперь дача, — хитро улыбнулась Наташа. — Мы с ней поговорили по душам, я ей на Таро погадала. Только не говори никому, ладно?

— Как скажешь, — пожал плечами я. Подумав про себя, что на самом деле, чуть было не лоханулся, когда назначил встречу в «Буревестнике» на сегодняшнее утро. Еще когда ехал, думал, что сегодня же второе мая, и Наталья Ильинична может не прийти на работу. И придется мне в машине ждать Вадима. Но дверь была открыта.

— Так ты, получается, тут одна со вчерашнего дня сидела? С открытой внешней дверью?

— Оу… — нахмурилась Наташа. Встала и подошла к окну, за которым уже ярко светило солнце. — Да уж, увлеклась…

— И чем же? — с интересом спросил я.

— Да понимаешь, какое дело… — Наташа потянулась так, что хрустнули суставы. — Мы вчера сначала полдня проговорили с Дарьей. Она меня засыпала кучей вопросов. И я поняла, что надо это все записать. Ну, мы же на гастроли уедем, а она останется. И ей придется в «Фазенде» самой справляться, без нас. А кто ей тогда на вопросы ответит?

— Так это целая тетрадка должностной инструкции получилась? — рассмеялся я.

— Это уже третья тетрадка, — серьезно ответила Наташа. — Мне казалось, что все как-то просто, а на самом деле мы с тобой всегда столько всего учитывали… Ну, того, что Дарье тоже неплохо бы знать перед тем, как она начнет.