— Абсолютно! — заявляю и уверенно киваю. — Есть такая вещь, называется доверием. Не слышал, нет? Я никого держать рядом с собой на верёвочке не собираюсь. Макс, ты поезжай с братом, а я всё-таки прогуляюсь. Боюсь, моя голова не выдержит его болтовни по пути до дома.

— Тогда я провожу тебя, а потом вернусь за машиной.

— Э-э! Так нечестно! — воет Пашка. — Я о тебе забочусь, дурачина ты. А ты кидаешь меня вот так? Это несправедливо!

— Я просил тебя сгинуть… Если хочешь, можешь посидеть тут и подождать меня.

Золотарёв сам едва держится. Когда мы выходим на улицу, он снова предлагает мне отвезти на машине, но я отрицательно качаю головой. Тут идти-то недолго. Ну в самом деле!..

— Поезжай с ним домой. Я прогуляюсь немного, узнаю у папы, как там Кэш… и возможно, поеду в больницу.

Парень кивает. По взгляду вижу, что он ревнует, но не говорит мне этого после того, как я сама ни слова не сказала против его ужина с девушкой, которую так активно пытаются навязать ему в невесты. Не рановато ли их родители задумали свести детей? Впрочем, игры богатых мне никогда не были понятными.

— Ты действительно не против моей встречи с Даниэль?

— Совсем. Если хотел себе ревнивую девушку, нужно было продолжать встречаться с Синицей. Я не такая. Конечно, в пределах разумного.

— Ты необычная. Не перестану об этом говорить.

Золотарёв чмокает меня в висок. Этот жест приятен. Может, я и не зря затеяла проверку чувств отношениями? Кажется, между нами появилось нечто тёплое. По крайней мере я больше не чувствую себя как на пороховой бочке. И это уже большой плюс.

Что определяет нашу человечность? Возможность найти пути исправления совершённых ошибок? Не наступать на одни и те же грабли, делая выводы из болезненного прошлого опыта? Или жизнь «по правилам», рисующая маску твоей идеальности для окружающих? Я задумываюсь над этим, но найти ответ на вопрос не могу. Людям дана уникальная возможность понимать грани добра и зла, но иногда балансируешь и не можешь сделать шаг, потому что добро для одного оборачивается злом для другого. Я была уверена, что за время собственной изоляции смогла успокоиться и смотреть на вещи под другим углом, но как же сильно ошибалась. Если в чём-то я действительно повзрослела, то делать выбор так и не научилась. Живи я в каком-нибудь восемнадцатом веке, сколько парней сгубила бы на дуэлях?

— Яночка, можно? — заглядывает в комнату бабуля.

— Тебе можно всегда и без вопросов. Ну ты чего как неродная?

Бабуля улыбается, а я хлопаю по кровати рядом с собой. Не терпится поскорее обнять её, и как только бабушка присаживается рядом, я как маленькая обезьянка обвиваю её руками.

— Свалишь меня, — смеётся бабушка. — Потом поднимать придётся.

— Вот ещё! Сама легко поднимешься. Не нужно тут строить из себя старушку. Ты у меня ещё ого-го… Кстати!.. Рассказывай! Что за ухажёр прислал тебе букет?

Бабушка таинственно улыбается. Я немного отстраняюсь и смотрю ей в глаза. Вот хитренькая! Не хочет рассказывать.

— Старый друг. Не общались давно, а тут позвонил мне. В театр приглашает. Представляешь?

— И что тебя останавливает? Вперёд и с песней, бабуль! Ну ты чего? Думаешь ещё! Или он противный старый дед?

Бабушка смеётся, но ничего не отвечает, только мечтательно улыбается.

— Мама звонила. Расстраивается, что вы с сестрой ей не звоните.

Сестра пока так и не вернулась домой. Они с Захаром всё ещё катаются. Видимо, там всё-таки что-то больше дружбы.

— Она и сама не звонит нам. Откуда мне знать — есть ли у неё время поговорить? Могла бы написать, если бы хотела.

— Не обижайся на неё.

— Не думала даже. Это её дело. Я рада, что она счастлива.

— Она приедет на ваш День рождения.

Радует ли меня это новость? Если честно — мне всё равно. Я отпустила обиды на маму и поняла, что сблизиться и стать лучшими подружками мы с ней не сможем. В любом случае — Анька наверняка порадуется. Сестра гораздо сильнее меня привязана к матери.

— Ладно… а папа не звонил? Я написала ему, но он не отвечает.

— Папа заезжал на обед. Он говорит, что пока Влад в реанимации, но уже завтра его переведут в палату, и можно будет нанести визит. Знаю, что тебе не терпится.

Сердце бьётся сильнее от мысли, что скоро мы сможем поговорить, и я улыбаюсь, но мгновенно становлюсь грустной.

— Сомневаюсь, что он будет рад меня видеть…

— Откуда такие сомнения? Будет, конечно!..

— Бабуль, мы с Максимом вроде как встречаемся.

Бабушка ахает и прикрывает рот рукой.

— Вроде как? Или встречаетесь?

Рассказываю бабуле, с чего всё началось и как закончилось. Не закончилось, конечно, но мы же попрощались до завтра.

— Это ты поступило очень мудро. Если вы оба нуждаетесь в проверке своих чувств — самое лучшее решение попробовать стать парой. Но что ты скажешь Владу?

— Правду?.. Я не собираюсь скрывать, что у меня есть парень, как это делал он. Не переживай об этом.

Бабуля ещё какое-то время сидит со мной, а затем уходит готовить ужин. Я предлагаю помощь, но она упорно отказывается. Делать домашку ужасно лень, поэтому я просто падаю на кровать и засыпаю.

Просыпаюсь через несколько часов, потому что сестра влетает в комнату, как маленький цунами, сносящий всё на своём пути.

— Прости! Я не хотела тебя будить… я не думала, что ты спишь!.. — пятится к двери Анька.

— Проходи уже. Что случилось?

— Как что? Рассказывай, что у вас с Золотарёвым? Как так получилось, что вы стали парой?

Я уже рассказала бабуле, и мне лень повторяться.

— Мы просто решили попробовать. Нас влечёт друг к другу, поэтому… мы оба хотим разобраться.

— Я слышала про спор. Как ты могла простить его за такое?

— Ань, только не кричи. И так голова гудит. Ну а что такого? Я тоже тогда врала. Сомневаюсь, что он до сих пор связан каким-то спором, а если и так, то мне не привыкать воевать с ним.

— Тебе не причинит это боли?

Отрицательно мотаю головой, но на самом деле — причинит. Просто я скрою её и сделаю вид, что всё нормально.

— А ты где так долго была?

— Мы заходили к Захару. Его мама предложила мне попить с ними чай. Поболтали с ней немного. Кажется, Захар изменился, но знаешь… я постоянно сравниваю его с Дэном. Рядом с Дэном чувствовалось взаимное притяжение, в груди кипело что-то… понимаешь? Меня к нему тянуло, а вот с Захаром мне уютно и спокойно. Он знает меня как никто другой. Я боюсь, что зря даю ему надежду. Он для меня просто друг, наверное. Как вы с Владом.

— И ты ни разу не хотела, чтобы Захар обнял тебя как парень? Или поцеловал?

— Нет! Ты что! Даже представить такое не могу. Это… неправильно, что ли?

Значит, я ошиблась. И Анька тоже. Совсем не так, как у нас с Владом.

— Тогда тебе следует честно сказать ему обо всём. Чтобы не стало больнее, когда однажды ты сделаешь это.

— Так и поступлю. Ты домашку сделала уже?

— Неа… Сейчас сяду. Папа ещё не вернулся?

— Нет. Я тоже пойду к себе. Ещё маме попробую позвонить. Соскучилась по ней.

— Привет передавай.

— Обязательно.

Анька убегает, а я заставляю себя встать, потираю глаза и плетусь к письменному столу. Открываю учебник и тетрадь, но делать ничего не хочу. Такая лень… Кажется этот год ненужным. Уже бы учиться на профессию. Надо было мне уходить после девятого и поступать в колледж, наверное. С другой стороны — я никогда не училась охотно, и многие оценки мне ставили автоматом за достижения в спорте. Может, и тут прокатит?

Захлопываю учебник и смотрю в одну точку перед собой. Двойка, так двойка — всё равно сейчас ничего в голову не приходит. Слышу, как въезжает машина во двор и бегу вниз, чтобы встретить папу.

Мы сталкиваемся на крыльце. По моему взгляду он уже знает, что хочу спросить. Он прижимает меня к себе и поглаживает по спине.

— Всё хорошо, малышка. Я не мог ответить на твоё сообщение, было много работы, а потом телефон разрядился. Завтра заберу тебя с занятий. Поедешь, проведаешь друга. Если хочешь, конечно же. Врач сказал, что Влад звал тебя во сне… Какой бы разлад у вас ни случился, но ты очень дорога ему. Ты должна помнить об этом.