Шутки шутками, а пора заканчивать этот маскарад. И нет!.. Я не Золотарёва спешу спасать, а бабулю. Наверняка она устала.

— Золотарь, я понимаю, что ты никогда не танцевал с такой прекрасной дамой, но нам пора, поэтому прошу отпустить мою бабушку.

— Спасибо вам за танец!.. — улыбается мажор и, к моему удивлению, целует бабушкину руку, как самый настоящий джентльмен.

Он держится достойно, хоть и чувствую, как рвёт нахала изнутри. Похвалила бы, не знай, какая скотинка сидит внутри этой улыбающейся морды.

— И тебе спасибо, что вернул в молодость, хоть и ненадолго, — кивает бабуля. — Анечка, нам пора домой?

— Пора, бабуль, потому что скоро карета превратится в тыкву… кучер станет крысой… а крыс здесь и без того достаточно.

Кошусь на Золотарёва, не сводящего с меня взгляд.

— Хорошо. Тогда пойдём. Устала. Не хотелось бы, чтобы карета стала тыквой раньше, чем мы доберёмся до дома.

На самом деле я не планировала покидать мероприятие сама, но хотелось верить, что Золотарёв поверит, что я уехала вместе с бабушкой. Её ждёт такси.

Мы выходим на улицу, и я блажённо жмурюсь, втягивая в себя прохладный воздух. Бабуля снимает парик и кивает мне.

— Ну как? Справилась твоя старуха?

— Спрашиваешь ещё! Бесконечность из ста, бабуль! Ты была на высоте. В какой-то момент я думала, что ты не сдержишься и двинешь ему как следует, но ты молодец.

— Я пока не выжила из ума, чтобы садиться под старость лет в тюрьму за избиение избалованного ребёнка. Но как перекосило его физиономию. Ты это видела?

Мы с бабулей смеёмся. Я помогаю ей сесть в машину такси. Хоть бабушка ещё даст фору любому, но испытание ей предстояло непростое, и она наверняка устала. А мне хочется потанцевать, и сейчас должна играть бодрая музыка. Время медляков закончилось.

Машина отъезжает. Из спортивного зала доносится такая популярная Sweet Dream. Я очень рассчитываю, что не нарвусь ни на кого из компашки кровосовов, но какой там. Стоит только войти в тёмное помещение, освещённое лишь огнями светомузыки, как цепкие пальцы впиваются в моё запястье. Поворот, и я оказываюсь прижатой спиной к разгорячённой груди.

— Станцуем, Тихоня? — шипит с яростью в голосе мажор, и я чувствую, как сердце ускоряет свой ритм. В его тоне нет вопросов — это приказ. Это момент, когда я осознаю, что выбора мне не оставили, и улизнуть не получится.

Упс! Надо было мне уезжать вместе с бабулей. Чувствую, как страх стягивает грудь. Как назло Захара нет рядом, когда я так отчаянно нуждаюсь в нём.

Пытаюсь вырваться, но лишь отстраняюсь от Золотаря в танце, а он снова резко притягивает к себе, аж очки съезжают по переносице вниз, и мне приходится чуть поднять голову, чтобы катились обратно…

На этот раз я оказываюсь лицом к лицу с пленителем. В его глазах сверкает что-то — не только гнев, но и уверенность, демонстрирующая, что он здесь хозяин ситуации. Словно улавливая мои колебания, он поднимает руку и заставляет меня двигаться вперёд, тянет за собой, а мне ничего не остаётся, как повиноваться ведущему танца. Я делаю круг, следуя за ним; моё тело поддается механическим движениям, бегущим наперекор внутреннему протесту.

Внезапно он наклоняет меня, и в этот момент всё вокруг теряет свои границы. Музыка поглощает, и я чувствую, как притяжение между нами становится плотнее. Ой, не этого я пыталась добиться! Я вынуждена следовать за его ритмом, остро осознавая, что этот танец — не просто шаги. Это игра контроля и сопротивления.

Каждый новый поворот и наклон влечет за собой угрозу. Мы движемся, как если бы танец был полем битвы. Я пытаюсь вспомнить, как быть легкой и свободной, но крепкие объятия держат меня слишком близко, заставляя чувствовать себя поверженной.

В тот миг, когда Золотарёв наклоняет меня всё ниже, мир становится маленьким, словно мы остались совсем одни. Его взгляд настойчив, будто мажор пытается выжать из меня что-то большее. Хочет, чтобы извинилась? Да не дождётся!

И снова — шаг, поворот, наклон. В улыбке застывает невесть откуда появившаяся решимость. Даже если это не по правилам, я точно знаю главное — в танце иногда нужно рисковать.

Хоть движения Золотаря слишком похожи на аргентинское танго, но кое-где он заваливается, а вот я… выполняю ганчо*, вынудив мажора потерять равновесие. От неожиданности он теряется и отпускает меня, а я, отправляя воздушный поцелуй, мгновенно удаляюсь, чувствуя сильнейшую засуху во рту. Хочу пить!.. Куда подевался Захар? Он решил оставить меня здесь одну?

— Вы танцевали, как два разъярённых бойца, оказавшихся на поле боя. — Вздрагиваю и подпрыгиваю на месте.

Хоть музыка и громкая, а слов Захара я испугалась.

— Пошевеливайся. Мы уходим отсюда, а ты… обещал проводить меня домой, — хватаю парня под руку и спешу поскорее утащить с места преступления.

Не так должен был закончиться этот вечер! Ой, не так!.. Неужели я напрасно помучила бабулю? Будет теперь горделивый павлин ходить, задрав нос, ведь танец со мной всё-таки получил… хоть я и не была одета как куколка, сумевшая привлечь его внимание на сборах. И всё равно чувствовала, что наглец остался доволен собой!

Один — один?

Но это ещё не конец, а самое начало!

Только куда склонится чаша весов?

*ганчо — мах ногой под колено партнёру.

«Здорово вчера провела время?».

Снова и снова перечитываю сообщение сестры. Голова раскалывается. Вчерашнее мероприятие заставило меня сомневаться в глупости мажора. Показалось, что он умеет думать головой. Но это ведь только показалось?

И вот теперь сестра присылает сообщение, от которого мне ужасно неловко.

Я бы отправила ей видео, где Золотарёв танцует с бабулей, но Захар умолял прогуляться с ним, а я решила, что разминка лишней не будет и пошла. Чёрт меня дёрнул. Теперь сестра прислала фотографию, на которой мы с Золотарёвым выглядим, как влюблённая парочка. Он наклоняет меня почти к полу, а наши взгляды сосредоточены друг на друге, как два скрещенных меча.

И я не знаю, как объясниться перед Аней.

Это случилось, и у меня нет машины времени, чтобы вернуться в прошлое, и всё изменить.

После короткого стука дверь в комнату открывается.

Мама!..

Ещё её мне не хватало сейчас.

— Потрудись объяснить, почему ты вернулась вчера так поздно, — отчеканивает мама ледяным тоном.

— Я гуляла. Могу я встать с постели и переодеться, а потом подвергаться допросам?

— Что за интонация? Почему ты грубишь мне? Ты не попросила разрешения на такую длительную прогулку. Даже не предупредила.

— Я предупредила, — цежу сквозь стиснутые зубы. — Бабушку.

— Но не свою мать!

— А ты часто предупреждаешь меня? Куда чаще передаешь сообщения через бабулю! — выпаливаю в гневе. — Могу я… переодеться? — цежу свой вопрос сквозь плотно сжатые зубы.

— Конечно.

Мама отшатывается, словно получила удар. Она закрывает дверь, и по звуку шагов понимаю — спустилась на первый этаж.

Прекрасно.

Я набираю номер сестры. Свой, если быть точной, но не суть.

— Привет, — говорю несмело, пытаясь понять, стала ли уже для неё врагом номер один.

— Привет! Ты же говорила, что он мне не подходит. Ты действительно влюбилась в Максима?

— Да нет же! Ты в своём уме? Вчера всё было совсем не так, как это выставили. Я просто пыталась поставить его на место. Не веришь мне — спроси у бабушки. Я не успела отправить тебе видео. Твой мажор настолько помешался на красном платье, что я решила проучить его. А потом… кто бы мог подумать, что он настолько быстро придёт в себя и схватит меня? Я могла двинуть ему, но что бы тогда о тебе подумали все? Это был всего лишь танец.

Всего лишь танец…

Этот танец на самом деле напоминал битву, и я вынуждена признать, что на мгновение посчитала, что мой партнёр — нормальный парень.

К горлу подступает солёный ком.

Мне обидно, что сестра обвиняет меня в том, чего нет.