— Не переживай, я просто пришла позаниматься… Я смотрела расписание, была уверена, что ты сегодня не появишься… иначе выбрала бы другое время. Ну ладно… Хорошо вам провести время. Приятно было познакомиться. Ты красотка. — Даниэль приобнимает меня, я даже удивляюсь такому жесту. Она уходит, а я перевожу взгляд на Максима.

— Это и есть твоя невеста?

— Какая к демону невеста? Ты видела её? Она слишком скользкая и эгоистичная. Сделает всё, чтобы порадовать своего отца. Она меня ужасно раздражает. И мне не нравится, что она появилась здесь.

— Уверен, что не нравится?

Максим смотрит на меня и цокает языком.

— Ты серьёзно? Пойдём. Сделаем вид, что её здесь нет. Не хочу говорить о ней и думать, что теперь мне ещё и скалодром придётся делить с ней.

— Окей… Как скажешь.

Они так сильно ненавидят друг друга? Или за ненавистью скрывают симпатию? Улыбка приподнимает уголки губ, но на мгновение внутри появляется неприятное чувство — она бы подошла Золотарёву больше чем я. И он может целовать её полные губы так же отчаянно, как мои когда-то… Это ощущение быстро улетучивается: он имеет право на счастье. Вот только мне отчего-то кажется, что такая Снежная королева не сможет полюбить его всем сердцем, а Золотарёв достоин любви. Как ни крути, он хороший человек, хоть и оступился в прошлом, достаточно вляпавшись в дерьмо. Я до сих пор зла, что он не поговорил с Анькой, а насмехался над ней вместе с теми, кого и друзьями никогда не считал. Но я тоже не ангел… нет в этом мире безгрешных существ, так что эту оплошность можно опустить и забыть.

— Не мечтай, принцесса… Замечтаешься на высоте и рухнешь. Или хочешь, чтобы я пробудил тебя поцелуем? — спрашивает Золотарёв, вскидывая правую бровь.

— Ещё чего. Мы расстались. Забыл? Так что о поцелуях можешь забыть…

— Ну знаешь, до того как мы начали встречаться, они были больше наполнены страстью. Ты же тоже заметила? М?

Руки парня ложатся мне на талию после того, как он застёгивает защиту, но я больше не дрожу от его прикосновений.

— Попробуй сначала догнать, — подмигиваю и ловко взбираюсь по выступам вверх, пока Золотарёв удивлённо глядит на меня. Точно не ожидал, что я смело брошусь на стену, только бы сбежать от него.

— Уверена, что хочешь поехать на сборы? — спрашивает отец, когда мы едем навестить Кэша.

Уезжать на несколько дней мне не хочется, но при этом я была бы не против бросить вызов самой себе. Давно толком не бегала, проверила бы, насколько все плохо. А может, я просто бегу от себя? В последнее время я так часто сбегаю от самой себя… и что самое обидное — это получается. Я теряю какую-то важную часть, которая делала меня личностью, а не посредственностью. Заигравшись и заняв чужое место, я перестала быть собой. А потом бежала, только бы не утопать в запутанных чувствах.

— Папа, ну кто-то же должен привезти лицею золотую медаль. Или ты во мне сомневаешься?

— Не сомневаюсь, но твои последние сборы закончились не особо хорошо, и мне пришлось пару дней поломать голову, что же с тобой приключилось. Потом догадался, конечно…

— А у нас с Аней есть ещё одна сестра, чтобы бояться повтора?

Отец закашливается и отрицательно мотает головой.

— Нет, конечно. С чего ты взяла? Просто я волнуюсь за тебя. Тем более с тобой поедет еще этот парень… Я ему не доверяю. И не надо так смотреть на меня. Ты целовалась с ним на моих глазах.

— Начнём с того, что твои глаза там появились слишком неожиданно… И мы не целовались, а играли на публику, завершая церемонию открытия бала… — Да-а! Вру и не краснею. — Его зовут Максим. И мы с ним расстались, кстати.

Отец шумно выплевывает весь воздух из лёгких.

— Сошлись… Расстались… Вы хоть не успели с ним? Ну… — папа мнется, и я понимаю, что он хочет спросить. — Вы же не спали?

Вспоминаю, как ему тяжело было заговорить со мной в одиннадцать на тему менструации у девушек, а в четырнадцать о сексе и способах предохранения. А все равно он сделал это и дал мне нужную информацию. Я очень гордилась своим отцом. Он всегда находил ко мне подход, даже если приходилось переступать через себя. То, кем я стала — это его заслуга.

— Нет, пап. У нас с Максом так далеко не зашло. Если тебе интересно — с Кэшем тоже.

— Про Влада я в курсе. Он обещал не трогать тебя до совершеннолетия, когда понял, что чувствует к тебе.

— Значит, ты был первым, кому он рассказал?

— Получается, что так. Он всё пытался понять, взаимно ли это. Откровенно говоря, он был растерянным. Это случилось, когда я понял, что разделяю свою квартиру не с тобой, а Аней: прижал Кэша к стене, и он во всем сознался. А потом сказал, как сильно скучает по тебе… Он тогда впервые заглянул к себе в душу и понял, что любит тебя не как друга, и ему невыносимо не знать, как ты, не нуждаешься ли в его защите. Откровенно говоря, он даже хотел бросить учебу и жить поблизости, но я отговорил от этой затеи. Наверное, не следовало мне вмешиваться?

Я пожимаю плечами, потому что теперь уже у меня нет ответа на этот вопрос. Я нуждалась в Кэше, но в то же время находила в мажоре что-то новое и неизведанное. Так и запуталась. Теперь блуждаю в лабиринтах собственного разума и пытаюсь собрать по крупицам ту самую Яну, которой я всегда была.

— Ты надолго к Владу? Я мог бы забрать тебя по пути с работы.

— Не знаю, как пойдёт. Хотелось бы провести с ним чуточку больше времени. Не стану врать, что скучала по нему всё это время, ведь раньше мы были не разлей вода.

— Мда-а!.. — отец выдыхает. — Честно тебе скажу, иногда я жалею о переводе сюда. Повышение стало бельмом на глазу. Работы больше, и я почти не вижу тебя. Что уж говорить об Ане? С ней у меня совсем не получается сблизиться. Умом понимаю, что она тоже моя дочь, но так много воды утекло. Я не знаю, как подойти к ней, ведь она не ты…

— О да, папа — мы с ней разные, но это не отнимает твоих стараний. Ты самый лучший папа на свете. Она видит, что ты стараешься. Уверена — она любит тебя. — От откровений отца мне становится не по себе, и я чувствую, что должна признаться ему. — Мне тоже здесь плохо. Я чувствую себя чужой, и никак не могу выбить это из головы. Я люблю бабулю… мы с Аней смогли, вроде как, подружиться… но всё остальное такое лишнее. Кэш поправится и вернётся домой. Я снова буду скучать по нему.

— И разрываться меж ним и мажором?

— Папа! — я хмурюсь. — Говорю же — мы расстались. Всё… нет уже никакого мажора, а с Кэшем мы друзья. Перестань смущать меня ради всех святых.

— Оставил бы, но я не верю в святых, чтобы делать что-то ради них.

Я посмеиваюсь. Мы с папой ещё немного говорим, пока не добираемся до больницы. Он снова не идёт со мной, потому что дурацкая работа не даёт ему даже в выходные выдохнуть. Я забираю пакет с покупками и спешу к Кэшу. В этот раз с большим энтузиазмом, чем в прошлый. В груди кипит всё от предвкушения встречи. Как хочется наброситься на него с обнимашками, но пока нельзя так активничать — помню. У него всё ещё болит тело от удара, а на груди огромные синяки, и я до сих пор волнуюсь — верно ли показали всё снимки, нет ли переломов рёбер.

— Вы снова пришли? Недостаточно было довести пациента в первый раз? — раздражённо спрашивает медсестра, встретив меня около палаты.

Я на мгновение теряю дар речи, а потом смотрю на неё и пытаюсь переварить услышанное.

— Что значит снова? И что значит довести?

— Полчаса назад ведь ушли. Только кофта у вас была другая, с группой «Король и шут».

У меня есть такая кофта — Кэш подарил, но я давно её не доставала… Спрятала на полку, когда мы с ним перестали общаться. Стоп!..

— Полчаса назад я была здесь? Вы уверены?

— А у вас проблемы с памятью?

— Кэш… то есть Влад… он в порядке?

— Ему ввели успокоительные. Может, ещё не уснул, но я не советую возвращаться.

— Это не я была… Если кто-то и приходил, то моя сестра-близняшка.

В груди закипает гнев.