— Ага, Аня рассказала, что случилось. И как он? Твой друг?

Пожимаю плечами, потому что пока сама ничего толком не знаю.

— Мне бы хотелось оказаться на его месте, — выдаёт Максим после секундного замешательства.

Я вздрагиваю и поворачиваю голову в его сторону. Что за бред? Как он может говорить такие слова?

— Тогда ты бы грустила чуточку меньше.

Ничего не отвечаю, потому что это глупейшее сравнение. Никому не пожелаешь оказаться в таком состоянии. И мне хочется верить, что Максим просто шутит. Вряд ли он действительно готов поменяться местами с Кэшем.

— Извини. Сказал ерунду. Я просто ревную немного, потому что мне впервые понравилась девчонка настолько сильно, а мне приходится делить её с кем-то другим.

— Действительно ерунду. Ты же меня совсем не знаешь, Максим. Чем я тебе понравилась? Тем, что смогла сказать слово против? Тебя ведь на тот момент изменившаяся Анька цепляла… не я. Так чем же именно? Раньше с тобой все соглашались и хотели встречаться, а тут появилась неприступная бестия. Так, принц? Я перешла тебе дорогу, в открытую объявила войну… этим я тебя зацепила?

Во взгляде парня повисает растерянность. Он знает, что я права. А вот я не знаю, смогу ли ответить на вопрос, если он задаст встречный.

— Тебе нравится наше взаимодействие, нравится добиваться неприступную крепость, но что будет, если я скажу тебе «да»? Ты не предлагал мне встречаться, потому что боишься… потерять остроту и интерес. Правильно?

И я тоже…

Та связь между нами, которую люди называют химией, витает сейчас… пока мы держимся на расстоянии друг от друга, но что будет, если дать шанс отношениям? Будет ли нам интересно проводить время друг с другом? Готовы ли будем прыгнуть друг за другом в огонь или воды? Сможем ли пройти рука об руку через медные трубы?

— Может быть, я не знаю… Сам не знаю, честно.

— В таком случае — вот она я. Хочешь встречаться со мной, принц? Даже если из моего шкафа выползут скелеты? Вдруг я топлю котят и ужинаю младенцами?

— Бросаешь мне вызов, принцесса?

— Просто хочу уже разобраться во всей этой чертовщине, — остановившись, честно отвечаю я.

— Не боишься, что тебе понравится?

— А ты не боишься, что дальше будет только хуже? Мы оба рискуем, так хотя бы разберёмся и поймём, что чувствуем друг к другу на самом деле. Это шанс узнать друг друга получше.

— Такие же отношения, — мажор рисует кавычки в воздухе, — как с моим братом?

— Если ты считаешь, что у нас с ним отношения… мне жаль…

Золотарёв хватает меня за руку и переплетает пальцы наших рук.

— Тогда давай попробуем, принцесса.

Хочется высвободить руку, но я заставляю себя расслабиться. Это что получается? Я сейчас сама предложила мажору встречаться?

Максим не отпускает пальцев моей руки, когда мы вместе входим в класс. Анька заинтересованно смотрит на наши руки, а я одними губами шепчу: — Потом.

Все подробности позже. Я сама не поняла, как это получилось, но ни о чём не жалею. Мне кажется, что так правильно. Нельзя было оставаться недостижимыми друг для друга целями, чтобы не рвать сердце в клочья. Теперь мне даже как-то спокойнее.

Парень тянет меня за свою парту, и я не сопротивляюсь.

— Я не понял, ребят… Только обзавёлся девушкой, и ты у меня её увёл? — наигранно хмурится Павел, глядя на своего брата.

Максим только загадочно улыбается, а я вспыхиваю от смущения, потому что на нас устремляются взгляды одноклассников.

— Красава, Золотой! — заявляет Сахаринский, приближается и хлопает мажора по плечу. — Косарь твой.

Меня пробирает дрожью. Спор всё-таки был? Рука Максима сжимается сильнее. Даже под партой не отпускает — вцепился как клещ. Я не собиралась сбегать. Просто хотела достать необходимые принадлежности для урока. Все вопросы задам потом. Сейчас это уже не так важно.

— Сахар, вали со своим косарём, пока цел… Мы с тобой потом поговорим.

— А! Понял. Без проблем. Ян, мы не на тебя спорили, не подумай… Просто я сказал однажды, что мажор никогда не сможет пробиться к сердцу крепкого орешка. По факту мы вообще на твою сестру спорили, если уж на то пошло… Мы же тогда не знали…

— Сгинь, Сахар! — рычит мажор.

Угрожающие вибрации его голоса даже меня слегка пугают.

Смахнув чёлку со лба, Сахаринский уходит. Он ворчит себе под нос, что нечего было от друзей отворачиваться, и обманывать меня никто не собирается.

— Я тебе всё объясню позже.

— Да без проблем… Руку пусти. Мне нужно подготовиться к уроку.

Мажор нехотя разжимает пальцы. Я не истеричка, могу потерпеть и послушать, что он мне объяснит, а потом уже сделаю выводы. Неприятная мысль о том, что до этого на моём месте сидела Синицина, и Золотарёв вот так же сжимал её руку под партой, а потом легко расстался с ней, царапает сознание. Я не рассчитываю на любовь до гроба… Пфф… Я любви и не жду вовсе. Наверное, я просто хотела доказать самой себе, что в отношениях мы не будем ощущать притяжения, которое не давало покоя всё это время. Разойдёмся в итоге спокойненько… и я смогу думать об учёбе.

Время пролетает быстро. Уроки кажутся мне интересными, а близость Максима становится привычной. Я больше не шарахаюсь от него, хоть он и тянет меня за собой на каждой перемене.

— Мы не будем постоянно ходить по лицею как сиамские близнецы, — решительно заявляю я после последнего урока.

Такая демонстрация отношений мне ну совсем не нравится. Я бы сказала — раздражает изрядно.

Анька и Захар уже уехали. Мне на мгновение показалось, что сестра обиделась на меня, но я решила, что разузнаю всё дома.

— Конечно, нет… Я отвезу тебя домой? Или снова хочешь прогуляться?

— Нет… вы, конечно, даёте. Спор ты выиграл, может, отстанешь теперь от девушки? — фыркает Павел, приблизившись к нам.

— К слову, о споре… Ты так и не рассказал, что у вас там было.

— Ну если быть до конца откровенным, то ты взбесила меня разительными переменами, а потом этот финт с бабулей… никогда не забуду, как надо мной ржали. Тогда я сдуру заявил Сахаринскому, что пробью брешь в твоей защите и сделаю своей. Это было глупостью, но сделанное не изменишь. Я откровенно говорю тебе об этом, потому что спор закончился в тот момент, когда мы начали репетиции.

— Я сейчас расплачусь от умиления. Сколько ванили! Теперь ты должен признаться ей в любви, встать на одно колено и сделать предложение. А я скажу горько, и вы поцелуетесь. Самому-то не тошно? Девушки любят недоступных парней, с загадкой.

— О! Ты сплошная загадка, Паш. Да-а! — смеюсь я, а Павел, кажется, слегка обижается.

Ну а что? Сам ведёт себя так, словно готов вешаться на каждую встречную поперечную.

— Ты только не забудь ей сказать, что завтра идёшь в ресторан с отцом… где будет его партнёр с дочкой. Он ведь спит и видит, чтобы вы начали встречаться. Да и она, вроде бы, тоже.

— Пашка, когда-нибудь я зашью тебе рот или вырву язык, — злится Золотарёв.

У-у… скелетов у него побольше, чем казалось. Ухлёстывал за мной, пытался доказать, что у нас есть притяжение, а сам в это время бегал на свидания? Ну ладно… свиданиями это не назовёшь. Я думала, что отношения с отцом у Золотарёва хуже, но если таким образом он пытается наладить их — я не против.

— Паш, а ты пойди с Максимом на этот ужин? Может, девушка расположится к тебе, и ты избавишь брата от навязанной невесты? М?

Пашка хочет всеми силами оттолкнуть меня от Золотарёва, вывести на эмоции и рассорить нас, но у него не получается. Нет у меня ревности. Если Максиму понравится другая девушка — так тому и быть. Я уже давно решила, что ограничивать своего избранника в общении с другими представительницами прекрасного пола не стану. Если буду дорога ему — он на них и не посмотрит, а если нет… ну что же, значит, такова судьба. Тут уж ничего не поделаешь.

— Ты так спокойно реагируешь, словно не с Золотарём встречаешься теперь, а всё ещё со мной. Тебе настолько всё равно, что он будет ужинать в компании богатенькой красотки?