Сальвет не хотела пить, но Салтафей надавил коленом в позвоночник, потянул на себя. Выпила, куда деваться?

Почти сразу отпустили оба. Сальвет сжалась в комочек, закашлялась. Что-то мерзкое, холодное, странное пробежало по горлу в желудок. Появилась тошнота, комом подкатывающая к горлу.

- Скинь обратно эту шваль, - произнес над головой брезгливый голос. – Потом свободен.

Сальвет ухватили за плечо и вытолкали в коридор. Ее чуть пошатывало. Тошнота не проходила, но хотя бы в животе перестало леденеть нечто, выпитое с щедрой руки протектора. Какая мерзость.

Шли молча. Сальвет пошатывало. В голове туман клубился.

- Мой тебе совет, - у Лестницы в нижнем городе Салтафей остановился. Сальвет оглянулась через плечо, с трудом фокусируя взгляд на черной маске. – Скоро ночь. Смерть от кошмаров лучше того, что ждет тебя.

Он ушел обратно, исчез на верхней ступени Лестницы.

Разбежался. Сальвет сделала несколько шагов. Тошнота усиливалась.

Затуманенный разум пытался найти выход из сложившейся патовой ситуации. Если уж Салтафей сказал, что смерть лучше того, что ее ждет теперь, то есть ли в принципе надежда? Жаль только не сказал, что именно ждет. Вдруг у них расходятся взгляды на лучше и хуже. Сальвет очень хотелось на это надеяться.

Через какое-то время Сальвет поймала себя на том, что продолжает стоять у Лестницы, обняв себя за плечи. Как долго она тут торчит, развлекая своим далеко не красочным видом стражу? Не понять, да и плевать.

Ей нужна помощь.

Сделав шаг, Сальвет запнулась на ровном месте, потом направилась дальше, но конечный курс сменила. Зефир вряд ли ей чем-то поможет, даже если поймет, что с ней. В зельях он не силен. В ойлах. Какая, к кошмарам, теперь разница?! Как ты их не назови, а ядовитых среди них хватало, как и смертельно опасных. Скотский протектор!

Оставался вариант с Лазурией. Она знает в травках, знает в ойлах. Не зря несколько уроков дала, к слову, очень полезных. Быть может, она что-то знает. А если не знает она, то по ее же признанию есть друг, который разбирается в том, в чем не разбирается она. Должен же кто-то хоть что-то знать!

Магазин с духами был закрыт. Ночь уже. Сколько она проторчала у Лестницы? Хотя, кажется, уходила оттуда, когда небо только розовело. Значит, опять где-то столбом простояла.

Тошнит.

Сальвет барабанила в дверь, желая привлечь внимание не только соседей, но и хозяйки. В окнах темно. Лазурия не могла уйти!

- Вот я кому-то руки оторву, - раздался из-за двери зловещий грозный голос. Дверь распахнулась, на пороге возникла хозяйка лавки.

Сальвет не обратила внимания на возмущения Лазурии, прошла мимо нее в раскрытую дверь. Будь она в состоянии, обязательно бы полюбовалась стройным телом в полупрозрачных одеяниях. Свободные штаны из тонкой ткани, топ. Трусики кружевные. Красота, но для другого раза.

- Лазурия, мне помощь нужна, - произнесла Сальвет шепотом. К горлу тут же подступила тошнота, напоминая о своем присутствии. О ней, между прочим, еще никто не забывал.

- Сальвет? – удивилась ее бесцеремонностью Лазурия. Отступила на шаг, пропуская в лавочку. Нахмурилась и осмотрела фигурку солнцерожденной. Ту заметно пошатывало, она дрожала, обнимая себя за плечи и в целом выглядела нездоровой. – Что с тобой?

- Мне плохо, Лазурия. Что-то заставили выпить. Помогите, - едва сумела выдохнуть Сальвет, сползая на пол из-за слабости в коленях. Тошнота усиливалась, в глазах начинали плавать разноцветные круги.

Осмотр, видимо, ничего не дал. Лазурия покусала губу, обронила, что она за подмогой, и умчалась за порог. Прямо в своей полупрозрачной пижаме светлого персикового цвета. Вот теперь соседи точно порадуются. Если не дрыхнут без задних ног в своих кроватях, разумеется.

Тошнота подкатила комом к горлу и выплеснулась наружу. Уже утирая рот рукой, Сальвет обратила внимание на то, чем ее вырвало. Черная лужа. Тень солнца. Кошмара? Кажется, она забыла сказать Лазурии, чем ее напоили.

Вновь стошнило, скрутив внутренности. В глазах темнело и рябило, в ушах звон.

Сквозь гул расслышала чужие голоса.

- Она уже, считай, что мертва, - говорил мужчина. – Тень солнца – смертельный яд для солнцерожденных. Уверен на все сто, что это он.

- И что нам теперь делать? К нему нет противоядия?

- Сама знаешь, что нет. Ее нужно убрать из твоей лавки. Кто-то видел ее здесь еще?

- Не знаю. Я за тобой пошла.

- Значит, я забираю тело, ты палишь лавку.

- Что?!

- Если узнают, что ты причастна к смерти солнцерожденной, даже косвенно, тебя отправят следом. Не дури, Лазурия. Твоей жизни лавка не стоит, другую откроешь. Я помогу.

- Хорошо.

Лучше бы ей помогли. Как же плохо. Опять тошнит.

В следующий раз очнулась – кругом чернота. Не испугалась только потому, что не могла. Ее по-прежнему тошнило и рвало. Перед лицом и между пальцев жесткая трава, черная от жижи, что выплескивается наружу, отторгаемая организмом.

Сколько ее там? Влили всего глоток, а вывернуло душу наизнанку.

Не сожрали. Сальвет лежала в каком-то лесу у куста, в черной жиже. Ее знобило, слабость не отпускала. И снова тошнило. До звона в ушах.

Солнечный свет притаился в стороне, спрыгивая с веток деревьев. Он был далеко, но Сальвет ощутила тепло.

Ей надо туда. Она солнцерожденная, не кошмар. Ей нужно на солнце. Быть может, тогда тень смерти исчезнет? Идиотская мысль, идиотская затея. Но ничего другого в измученном сознании не было.

С горем пополам Сальвет сумела доползти к солнечному пятну, разукрасившему траву в яркий и насыщенный изумрудный цвет. Не та чернь под кустом, где ее угораздило очнуться. Живая и веселая.

Когда солнечное пятно оказалось на руке, Сальвет отдернула конечность. Боль, вспыхнувшая от столь простой вещи, вызвала что-то, близкое к шоку. Тело странно реагировало на свет. Но интуиция подсказывала, что ей надо туда, обязательно и срочно. Не пойдет, дальше может не рыпаться, все равно скоро подохнет, как и сказал Салтафей.

Собиралась с духом недолго. Один шаг – и будь, что будет. В тени куста ей лучше точно не станет, а там…

Единым рывком выкатилась на солнечную полянку. Словно тесто для блина на раскаленную сковороду. За невольным воплем, полным боли, не услышала, шипело ли на сковородке масло. В воспаленном сознании, так точно и очень отчетливо.

Очередное пробуждение прошло мягко и гладко. Воспоминаний не прибавилось, лишь обрывки после того, как в горло щедрый протектор влил какую-то гадость.

Сальвет лежала в траве, укрытая теплым солнечным покрывалом. Никаких негативных ощущений в теле от соприкосновения с яркими лучами. О том, что ночь не плод фантазий говорили две вещи. Она валяется кошмары знают где. И ее по-прежнему тошнит. Не так сильно, как вчера, но вполне ощутимо.

Раскинувшись на траве, Сальвет смотрела в голубое небо. Никаких идей. Кроме одной.

Разумная идея показалась неразумной. Сальвет стояла посреди улицы и смотрела на пепелище. От лавки с духами не осталось ничего, кроме обуглившегося каменного остова. Значит, не приснилось.

Раздумывая над невеселыми перспективами и приближающейся ночью, когда агония может повториться, возвращалась к себе в гостиницу. Наверное, стоит показаться на глаза Зефиру. Но будет ли он рад тому, что его вновь обретенная пара вскоре вновь исчезнет?

В комнате ее поджидал гость. Сидел на кровати до прихода, а едва переступила порог, как тут же подскочил на ноги. Взгляд золотистых глаз внимательно оббежал потрепанную и помятую, грязную фигурку.

Задать вопроса не успел. Сальвет резво метнулась к тумбе, распахнула и извлекла наружу свою сумку. Зефир продолжал молча смотреть за тем, как потрошат несчастную, извлекая всякие разные кульки и мешочки. Занятная палка темного вишневого цвета заинтересовала, звякнув о пол. Ровно до того момент, как Зефир увидел в руках подруги хар-хар.

Это было украшение из дома. Свое он там же и оставил, когда продали в Хатур. У Сальвет сохранилось, как оказалось.