А доберётся он непременно. Эх, будь тут у Оррика хоть пара нормальных рот стрелков из его родной Яннарии, да артиллерийская батарея в придачу… Расстреляли бы варваров в кровавую кашу. Даже безо всяких боевых чародеев. Но чего не было, того не было, приходилось полагаться на луки и самострелы.

С другой стороны, варвары, у основной массы которых в качестве защиты только щит да шлем – тоже не закованная в железо имперская пехота, обожравшаяся «сластями латника» до такой степени, что выжившие потом два дня спать не смогут. Оррик видел, что там и здесь куранги уже спотыкаются об упавших товарищей. Первые из них были уже близко, можно было разглядеть бородатые лица, искажённые страхом и яростью. Те стрелки, кто не утратил в боевой горячке способность думать, теперь стреляли обычным манером – с малого расстояния болты их самострелов тяжело ранили и убивали слишком прытких врагов. Оррик выцеливал тех курангов, у кого имелись доспехи.

И всё же, через застреленных перескакивали новые враги.

– В мечи! – заорал Оррик. – Дружина вперёд!

Миг спустя его слова заглушил улюлюкающий боевой клич курангов. Тут бы сражение и было разом проиграно – если бы не подъём берега, да не вбитые в него колья. Благодаря им дружинники успели выступить вперёд, с мечами наголо, благодаря им стрелки успели отбросить арбалеты и похвататься за топоры с булавами, у кого что было. Благодаря им, да ещё благодаря тому, что добежали до них первые куранги нестройной россыпью. Да ещё тому, что Оррик первый шагнул вперёд и срубил голову громадному варвару, который и на вонзившиеся в него болты не обращал внимания, прежде чем тот успел протиснуться между кольев.

И тут пошла свалка и давка, сумятица и хаос, в котором не считаешь нанесённых и полученных ударов, а потом, если жив, сам толком не помнишь, скольких убил, и когда тебя ранили. Крики, вой, лязг, треск. Вонь крови, пота и потрохов. Преимущество в этом побоище имели те, у кого было больше воинов в хороших доспехах, кто рубил сверху вниз, кто не был переранен.

Но мало бывает преимуществ, которые не в силах нейтрализовать могущественные и храбрые дваждырождённые. Может ниже ступени Зрелости им и не под силу побеждать армии в одиночку, но уж точно они могут определять исход сражений между армиями. Один удар меча – и пара кольев срублена под основание, открывая проход. Другой – и слетела с плеч голова, несмотря на кольчужный воротник. Третий – сразу несколько саклибов убито и ранено. Норан может и был достаточно осмотрителен, чтобы не бежать под стрелы вперёд всех, но его нельзя было упрекнуть в робости. Он вломился в самую гущу врагов как медведь в стадо овец, рубя направо и налево как безумный, отбросив щит, защищаемый лишь силой своего натиска и ужасом, мгновенно охватившим сердца врагов.

Видно, Норан не заметил, где сражался Оррик. Он пробивался туда, где под синим знаменем стояла Нельяна. Оррик стоило большого труда уговорить княгиню не лезть сразу в первый ряд. А вот Оррик его заметил – да не успел вовремя протиснуться сквозь толпу, а бросаться к нему гигантским прыжком в давке не решился. В проделанную Нораном брешь уже бросились новые куранги. Дюжий, длиннобородый вождь в кольчуге и украшенном волчьими клыками шлеме, оказавшийся проворнее прочих, запустил в Оррика копьём.

Собственное копьё Оррика уже давно осталось в одном из курангов, у него был лишь меч в правой руке. Левой рукой он поймал копьё в воздухе – и тут же метнул обратно, угодив прямо в разинутый для боевого клича рот вождя. Потом он и сам дивился, как это ему такое удалось.

– Держите брешь, чтоб вам провалиться! – крик вряд ли много кто услышал в какофонии, но саклибы, кого не порубил Норан, вроде как очнулись от шока. Оррик уже не смотрел, удалось ли им заткнуть прорыв – он обернулся и кинулся вслед за Нораном, благо тот оставил позади себя широкий путь.

*****

Нельяна сжала Златолист до боли в пальцах, глядя на то, как взлетают в воздух отрубленные руки и головы, там, где шёл курангский богатырь. Но не двинулась с места. В голове её звучали слова Оррика перед битвой.

– О Норане я скажу так: он человек смелый, хотя смелость его служит лишь ему одному. Поставлю что угодно, если сражение пойдёт плохо для его надежд на власть над этой землёй, он будет пробиваться к княжескому знамени, чтобы срубить тебе голову. И впереди тебе лучше не стоять потому, что ты ему в честном бою не ровня. Я попытаюсь его остановить, но если не выйдет, ты сделай вот что…

Несколько саклибов шарахнулись в стороны, и Норан предстал перед Нельяной. Выглядел он жутко – глаза сверкают, безумный оскал на лице, борода взъерошена, кровью забрызган с головы до пят, всё больше чужой, хоть пара обломанных копий и засела в теле. Неудивительно, что простые воины уже не решались заслонять ему дорогу. А Нельяну окружали лишь знаменосец, да ещё семеро юнцов, из тех, от кого в гуще боя было мало толку.

Вот только каждый из семи держал заранее заряженный самострел. А чтобы разрядить самострел в цель, да попасть с десяти шагов, большого умения не надо. Один болт, нацеленный дрожащими руками, всё же улетел в молоко, второй лишь чиркнул по кольчуге, третий Норан отбил в полёте, ещё четыре воткнулись ему в грудь и живот.

Норана это остановило лишь на один удар сердца, отбросило только на полшага. С глухим, утробным рёвом, он бросился вперёд как раненый медведь, занося меч обеими руками. Юнцы замерли, страх перед этим неубиваемым чудовищем в человеческом облике сковал их до такой степени, что не осталось сил даже бежать.

Полгода назад с Нельяной, пожалуй, случилось бы то же самое. Но с тех пор она успела навидаться такого, что страх… нет, не ушёл, но она давно приноровилась с ним бороться. Она сделала глубокий вдох и, в тот момент, когда её лёгкие превратили ледяной воздух в жаркую внутреннюю вспышку, шагнула навстречу предводителю курангов, замахиваясь Златолистом.

Потом свидетели клялись, что в момент столкновения мечей с неба ударили гром и молния. На самом деле ничего такого не случилось. Но вспышка волшебной силы и треск, когда меч Норана столкнулся с зачарованным клинком и разлетелся на две половинки, были и вправду впечатляющими.

В последний момент сверхчеловеческие рефлексы позволили Норану отдёрнуть голову от смертельного удара. Златолист лишь сбил с его головы шлем и рассёк кожу, вместо того, чтобы разрубить череп. А вся энергия Нельяны была вложена в этот единственный удар. На миг ей показалось, будто кости обеих предплечий сломаны. Она попыталась отскочить, разорвать дистанцию, но ноги сейчас сделались ватными. Прежде чем она успела втянуть ещё воздуха и Второго Дыхания, Норан бросился вперёд, хватил за руки, начал их выкручивать, не давая направить меч себе в лицо. Нельяна попыталась пнуть его. Норан в ответ ударил коленом с такой силой, что обычному человеку раздробило бы весь таз. В пальцах больше не было сил, Златолист уже начал было ускользать из её хватки…

И в этот момент меч ударил в шею Норана сзади, разрубив её до половины и застряв в укреплённых костях. Предводитель курангов в изумлении глянул перед собой. Затем поперхнулся кровью, обмяк, осел. Из спины его напротив сердца торчал кинжал.

– За мной, кажется, был должок, княгиня, – выражение лица Оррика было довольно-таки безумным, хотя сам он, наверное, считал его молодецким. И, тем не менее, она хотела бы броситься ему на шею. Помешало не княжеское достоинство, плевать она сейчас на него хотела, а страх. Позволь она себе сейчас самую малую слабость – и её развезёт, надолго. Пока её люди продолжаютсражаться и умирать.