Колдовская боль быстро рассеивалась, в отличие от боли в искалеченном пальце. Конь, по счастью, не сбежал, так и стоял неподалёку. Может просто слишком вымотался. В его седельной сумке были и тряпки для перевязки, но при таком морозе они, наверное, стали твёрдыми как дерево. Да и ранение было не такое, чтобы из-за него терять время.

В ушах всё ещё стучало, так что Норан распознал другой стук, стук копыт, куда позже, чем должен был бы.

*****

После того, как самому Оррику рассекло бровь незамеченной во мраке веткой, а серая кобыла лишь каким-то чудом отделалась порезанной ногой, натолкнувшись на скрытую под снегом природную ловушку из острых камней, Оррик уже решил было притормозить и подождать рассвета, до которого оставалось немного. Его решение тут же поменялось, когда он услышал вдалеке безумный вопль, испущенный явно не диким животным. Он дал шпор лошади, и та рванула вперёд, как если бы была вполне здорова.

Прошло совсем немного времени, и Оррик завидел впереди, где лес редел, а небо уже чуть светлело, рослую фигуру того, за кем гнался половину ночи. Норан был пеш – угробил-таки коня, что ли? Не то что бы Оррик жаловался. Наездником он был хорошим, по стандартам простых смертных даже исключительным, но вот сражаться в седле не любил. Стоптать лошадью пешего противника – совсем другое дело.

Серая кобыла пронзительно заржала, получив ещё шпор и понеслась вперёд не разбирая дороги. Казалось, что не разбирая. Потому что когда Норан бросился бежать, а потом, когда всадник и лошадь уже почти настигли его, резко свернул за бугор, на котором росло вековое дерево, она, вместо того, чтобы повиноваться нажиму вожжей, продиктованному инстинктом Оррика, встала на дыбы, заржав ещё пронзительнее и возмущённее. А Норан, обогнув дерево с ловкостью кошки, не тратя время на выхватывание меча, бросился вперёд всем телом, ударив серой кобыле в бок.

Силы в Норане хватило бы на трёх, а то и четырёх, дюжих воинов. Не удивительно, что такой удар сбил лошадь с ног. В последний момент Оррик успел выдернуть ноги из стремян и не попасть под падающую тушу – только покатился кубарем по снегу. Он вскочил с проворством зайца и успел выхватить меч, чтобы отбить первый удар набежавшего Норана. Снопом разлетелись синие и оранжевые искры, достаточно яркие, чтобы на миг разогнать мрак ночного леса – оба бойца укрепили свои клинки толикой Второго Дыхания, как всякий дваждырождённый боец их уровня делал рефлекторно, иначе те сломались бы при первом же столкновении.

Правая рука Оррика наполовину онемела от страшного удара. Он мог только отступать и уклоняться под яростным натиском Норана. Куранг не пользовался никакими чудесными приёмами, он даже обычные приёмы владения мечом освоил не слишком хорошо. Просто он был чудовищно силён и быстр – как и полагалось воплотителю, сосредоточенному на перманентном изменении собственного тела. Оррик тоже был далёк от простого человека, но не мог сравниться с Нораном в базовой силе, стойкости и даже скорости. Духовные боевые искусства Оррика строились, как раз таки, вокруг чудесных приёмов, кратких вспышек невероятного. Вот и сейчас, он уворачивался от страшных ударов меча, как если бы на миг все кости в его теле становились гибче верёвок – но лишь на миг, после которого нужно было время на новый вдох, чтобы вобрать в себя ещё энергии. В поединке между мастером боевых искусств и мастером воплощения физических изменений, если их силы в целом оказывались близки и ни у кого не было припасено атаки из серии «пан или пропал», побеждал тот, кто мог навязать противнику свой ритм боя.

Вот потому-то Оррик сразу понял, что проигрывает. Снег в этом месте был слежавшимся, не слишком глубоким, но всё же замедлял движения, мешал работать ногами. Глаза Норана быстрее приспосабливались к стремительной смене темноты и вспышек при столкновении мечей. И, конечно, раз начав давить, он лишь усиливал натиск, не давая Оррику передохнуть, подстроиться под его движения и найти момент для контратаки.

Отчаянно отскочив ещё раз, Оррик упёрся спиной в дерево. Норан следовал за ним по пятам, но Оррик успел скользнуть в сторону и когда меч Норана на долю мгновения замедлился, встретив и начисто срубив твёрдый ствол, сделать выпад в ответ. Будь у него хорошая шпага, а не саклибский меч с почти что скруглённым остриём, он бы, может, проткнул Норану лёгкое. А так меч пробил кольчугу, пробил одежду и упёрся в кость, не войдя между рёбер.

Отскочить после выпада Оррик уже не успел, меч Норана зацепил ему плечо, но кольчуга смягчила удар, спасла руку, лишь немного крови разлетелось каплями. Норан продолжал переть, как целое стадо бешенных быков, не давая ни мгновения передышки и Оррик понял, что предводитель курангов загоняет его к обрыву. Уйти в сторону взрывным рывком? С его-то скоростью реакции Норан гарантированно сможет нанести точный удар, в тот заметный даже для смертного момент, когда Оррик ещё только будет напрягаться и сгибать ногу, чтобы как следует оттолкнуться от земли.

Вместо попытки разорвать дистанцию, Оррик устремился вперёд в отчаянной контратаке. Его движения вдруг ускорились, он легко ушёл от размашистого удара, полоснув снизу вверх, зацепив Норана прямо в подмышку. Но лишь зацепив. А куранг продолжал переть вперёд, места на увороты уже оставалось мало, позади была скала. На полвдоха они столкнулись грудь в грудь, Оррик пнул Норана в голень, попытался перехватить кисть, превращая рубку в борьбу – вот только Норан оттолкнул его раньше.

Ладно бы оттолкнул, заставив отшатнуться ещё на пару шагов к обрыву, а выбил из равновесия. Норан был не тем противником, чтобы дать его восстановить, он налетел Оррика, чья мимолётная вспышка энергии уже выгорела дотла, как ястреб. Один удар, другой, теперь больше не было выбора, кроме как отбивать их напрямую, третий удар наверняка выбил бы меч из отнявшейся руки, или опрокинул бы Оррика на землю. Оставался лишь один путь к выживанию. И Оррик без колебаний сделал ещё два шага назад.

*****

Норан подскочил к краю обрыва, за который ухнул чужеземный чёрт, глянул вниз. Там было очень темно, но на дне он приметил шевеление. Как Норан знал на прочувствованном лично опыте, убить дваждырождённого падением было весьма непросто. Он тяжело выдохнул, вытер пот со лба, понял, что запястье правой руки под кольчугой саднит – это когда же по нему успели полоснуть? Проверил рану в подмышке – пустяки, кольчуга помогла, клинок еле достал до кости, а смерть от потери крови дваждырождённому едва ли грозила. Огляделся в поисках возможного спуска.

– Прах и вонючий пепел! – если лёгкий спуск и существовал, сейчас его было не разглядеть. Не слезать же по круче, рискуя расшибиться сильнее противника.

Как раз тут Норан и услышал отдалённый шум приближения ещё нескольких всадников. Стрельнул глазами вокруг. Лошадь, на которой прискакал этот Оррик, сумела встать на ноги и пропасть непонятно куда, оставив кровавый след. Конь Норана отбежал недалеко, вдоль обрыва. Может уже просто лишился сил. Но другого коня никто не предлагал, так что Норан поспешно бросился к этому. Сам он сил ещё не лишился, но чувствовал себя на пределе. Живот вновь стянуло остаточной болью от заклинаний. Перспектива драки ещё с несколькими – он не знал сколькими – дваждырождёнными, хотя бы и на Детстве, его совсем не радовала.

*****

Норан не знал, что преследователей оставалось всего трое. И что их перспектива драки с ним радовала ещё меньше. Поэтому выехав на место боя, услышав окликающего их из-под обрыва Оррика, они сочли своим первейшим долгом вытащить своего воеводу, а не гнаться за сбежавшим воеводой курангов.

Оррику не слишком повезло. Хоть в падении он и был ловчее кошки, притом обладал куда более прочными костями, но на таком склоне, с торчащими из под снега там и здесь острыми камнями, да ещё прыгая спиной вперёд, даже он оказался на волосок от смерти. Дышать было больно из-за помятых рёбер, встать было сложно из-за сломанной ноги – кость не торчала наружу, но Оррик аж чувствовал скрип обломков друг о друга – мутило после удара головой о валун. По крайней мере, серая кобыла нашлась. И ей повезло больше, её рана была неприятна с виду, но несущественна.