В стенах этих опять обитали люди. Нельяна не собиралась отделять части собственной дружины, чтобы оставлять гарнизоны в захваченных острогах и городищах. Но расположение Туманного Острога была выгодным, а сама крепость осталась относительно целой. Так что сам воевода Данслав, который сейчас правил Меранью от имени малолетнего князя, послал своего племенника Данмира с отрядом, чтобы занять её. Ход был беспроигрышный. С одной стороны поддержать Нельяну в её завоевательном походе, который должен был избавить Мерань от угрозы курангов, гарантировать, что лучшая дорога в горы останется открытой и войско княжны не отрежут от родины. А с другой, если она преуспеет и создаст новое княжество в горах, это позволит заранее ослабить её положение и укрепить положение Мерани.

В общем, выгода для всех, кроме Данмира, которому приходилось теперь морозить филейные и все прочие части тела, зимуя в крепости, где из удобств к его приезду оставались только голые стены, а въевшийся запах гари нельзя было истребить ничем. Даже крышу над головой пришлось настилать заново. Куранги не появлялись – если не считать местных земледельцев, повылазивших, когда поняли, что их вроде не собираются резать под корень. Так что возможности развеять тоску, и себя заодно показать, не предоставлялось.

До сегодняшнего дня, когда стражи в крепости приметили с башни, что горстка охотников, выехавших из Туманного Острога в дальний лес на горных склонах, спасается бегством от гораздо более крупного конного отряда.

Едва убедившись в верности слов стражей, Данмир облачился в доспехи, собрал горстку сидевших в крепости прочих дваждырождённых, вместе с наилучшими из простых дружинников, и выехал на выручку.

Данмир не был дураком. Немалую часть проведённого в Туманном Остроге время он потратил, изучая местность, которой ему предстояло править. Теперь он сразу смог прикинуть – никакого удобного для засады места, где ночью можно было бы спрятать толпу курангов, между воротами крепости и местом, где его отряд должен был встретиться с незадачливыми охотниками, не имелось. Жеребец княжеской породы, способный скакать дни напролёт без устали имелся лишь у самого Данмира, но и у простых саклибских дружинников кони были лучше, чем у врага – отборных коней курангам продавали редко и втихую – а сами они искуснее как наездники. Так что подойди к вражескому отряду большое подкрепление, несложно было бы найти спасение в бегстве. А главное, уже не оставалось у курангов могущественных дваждырождённых, способных в одиночку определить исход подобной стычки.

Так, по крайней мере, считал Данмир, и потому летел на бой с лёгким сердцем, придерживая разгорячённого коня лишь настолько, чтобы за ним поспела дружина. Он наслаждался жизнью и скачкой, даже колючий зимний ветер в лицо сейчас казался в радость.

Из троих охотников осталось двое, к тому времени, как отряд Данмира пронёсся мимо них, огибая взмыленных лошадей и испуганных всадников с обеих сторон. Один из двоих резко осадил лошадь, так что из под копыт полетела веером снежная крошка, что-то крикнул Данмиру, но шлем помешал расслышать его слова сквозь стук копыт, храп лошадей и воинственные крики, которые испустила пара дружинников, увидав как раз показавшихся из лощины курангов.

Тех было не больше пары десятков, свирепого вида всадники в чёрных и серых плащах и ожерельях из костей поверх доспехов, с чёрными щитами, и шлемами, украшенными султанами из чёрных перьев. Убогим отряд преследователей не выглядел – всё же конными у курангов сражались лишь вожди и лучшие воины. Но за Данмиром-то поспевали почти три десятка бойцов, каждый в светлой кольчуге и шлеме. Преимущество саклибов было слишком явным, чтобы их предводитель, разгорячившийся уже не меньше своего коня, повёл свой отряд куда-то, кроме как в атаку.

А поскольку преимущество саклибов было слишком явным, то никто не удивился, когда куранги немедленно повернули коней, Воздух наполнился воплями и улюлюканьем. Дружина Данмира ринулась вслед за врагами, как гончие за зайцами. Остановить их сейчас было бы непросто. Да Данмир и не пытался. Он выкрикивал оскорбления вслед удирающим врагам и улюлюкал вместе со всеми. Может куранги и хотели заманить преследователей в засаду, да только куда ж им было теперь доскакать до густого леса, где эта засада могла укрываться? Ведь ко всему прочему, их лошади ещё и устали сильнее.

Когда куранги свернули в редкий лесок, никто в отряде преследователей не замедлил хода. И лишь когда чистый зимний воздух вдруг заполнился сырым, мёрзлым туманом, глушившим даже звуки. Лишь когда саклибские всадники – те двое или трое, которых Данмир ещё видел – поспешно осадили коней, чтобы не загнать их в какую-нибудь яму, когда вокруг невидно ни зги. Лишь когда рядом с ближайшим из них вдруг выросло словно из под земли нечто – не разберёшь с первого взгляда, то ли здоровенный пеший воин в облепленном снегом плаще и капюшоне из звериной шкуры, то ли горное чудище. Вот лишь тогда Данмир вдруг осознал, что, конечно, в этом леске было не спрятать большой отряд. И даже маленький отряд тут тоже было не спрятать. Но несколько искусных дваждырождённых здесь могли спрятаться без особого труда.

Но едва он успел это подумать, как на него вылетел из тумана курангский всадник. Данмир успел заметить лишь могучее сложение куранга и холодные синие глаза, прежде чем ударивший как молния меч обрушился на его голову.

*****

Оставшийся без дваждырождённых Туманный Острог должен был опять сменить хозяев уже в самое ближайшее время. Однако, Норан не торопился с штурмом, ожидая, пока подтянется укрывавшееся на другой стороны горных гребней пешее войско. Лишний день или даже два сейчас едва ли что-то решали, а вот ненароком потерять даже ещё одного дваждырождённого ему не хотелось.

Пока его всадники праздновали победу, красуясь перед воротами крепости, выкрикивая угрозы, и демонстрируя на горстке пленных, что ждёт оставшийся гарнизон, Норан обосновался в одном из немногих пригодных теперь для жизни домов в развалинах поселения, окружавшего Туманный Острог. Уцелевшие обитатели опять разбежались, и ловить их сейчас не было ни времени, ни желания. Так что некому было приготовить Норану еды, или согреть постель. Но если на войне или в странствиях у тебя есть крыша над головой, да ещё и очаг – это уже прекрасно.

Спустя некоторое время, когда в этом очаге уже потрескивал огонь, а Норан собирался приступить к нехитрой трапезе из хлеба, который нашёл в доме, с вяленым мясом из его собственной седельной сумки, он почувствовал, как по его ногам вдруг пронесло порывом холодного ветра. Иной испугался бы, а Норан усмехнулся самыми краешками губ. Может его новый гость и умел передвигаться как тень, незаметно и неслышно, но вот открывать дверь, чтобы войти, ему всё же приходилось.

Окликать гостя Норан не стал, дождался, пока тот заговорит из-за его спины:

– Я, Ауртун, здесь. Мы сделали всё как было сказано.

– Гонцы? – Норан демонстративно неспешно обернулся на лавке, чтобы взглянуть на гостя.

– Саклибы из острога послали четырех всадников. Двух в свою страну. Они не доехали. Двух обходной тропой к войску Нельяны у Семикамня. Они доедут. Если ума хватит не сбиться с пути.

Ауртун выглядел странно, как впрочем, и полагалось человеку вроде него. Его волосы давно поседели и поредели, но бледная кожу на узком лице оставалась довольно гладкой. Грубая его одежда была сделана из шкур снежных барсов, руки его, казалось, заканчивались чудовищными когтями вместо пальцев, и стоял он вечно сгорбившись, так что с расстояния или при слабом свете смертный сразу и не скажет – человек это, или какой-то оборотень, зверь вставший на задние лапы.